– Могу себе представить, – сказал он, – как эта гадина разрывает на части целую корову или даже трех коров! А возможно, он, для начала, иедепеляет их огнем, а?
Квардли задал еще с десяток таких же идиотских вопросов, однако Джим давал на них развернутые ответы, ставя своей целью укрепить в Квардли уважение и страх к лундсфидиорсу – воздушному змею-огненосцу.
Поход на север начался в праздничный день Зеленого Холма, когда иллюминации превосходили все виденное прежде, а салют громыхал не переставая, отчего воздух в городе приобрел привкус пороховой гари. Граждане империи бродили по улицам, много пили и славили монарха, а тех, кто излишне заговаривался, отслеживала служба безопасности. Бунтовщиков увозили в машинах без окон, чтобы предать скорому суду.
Автомобиль Джима и Лу тащился еле-еле, объезжая повозки гостей города. Сидевший впереди Квардли время от времени монотонно ругался, не слишком веря в собственную злость.
Адмиралы тоже чувствовали себя опущенными в воду, ведь их ожидала жестокая, хотя и короткая кампания. Немного зная местные обычаи, они не сомневались, что всяческие предательские штучки со стороны местных властей им будут обеспечены в избытке.
Когда машина наконец добралась до окраин города и вползла на самый высокий из холмов, в небе послышался рев десятков и даже сотен самолетов. Джим и Лу переполошились, однако Квардли заставил водителя остановиться и выскочил наружу, вопя, что сейчас начнется самое главное.
Адмиралам поневоле пришлось выйти, и они увидели многоярусные построения императорских ВВС, которые крутили в воздухе всякие замысловатые штуки, а потом вдруг стали поочередно пикировать на пустынный пятачок за лесом и бросать на него бомбы разного калибра.
Грохот отдаленных разрывов долетал до вершины холма с большим опозданием, однако даже зрительно можно было оценить грандиозность происходящего.
Бомбы поднимали в воздух то белые столбы, то фиолетовые облака, то красноватые тучи.
– Почему от взрывов идет такой разный дым? Или это пыль? – поинтересовался Эрвиль.
– Да это и не дым вовсе! – с гордостью воскликнул Квардли. – Это известь, мел, глина и все такое прочее. Их специально завозят на полигон, чтобы потом праздничные бомбардировки смотрелись красивее. Вы, наверное, ничего подобного никогда и не видели?
Вопрос штандартенфактора прозвучал снисходительно.
– Да где же мы такое увидим? – в тон ему ответил Джим. – И вообще, я подумал, что это война началась. Что северные соседи нанесли упреждающий удар.
– Какой удар? У них боевая авиация в зачаточном состоянии! Это только империя может позволить себе поднять в небо тысячи самолетов.
– А что от них толку? – заметил Эрвиль. – Только песок бомбить, а мы за них будем атаковать врага на заводных лошадках.
– О чем вы, господа? Северное направление закрыто воздушным колдовством. Я же вам уже сообщал! Проблемы у империи оставались только в закрытых для авиации районах.
Очередная серия разрывов разметала новые тучи разноцветной пыли, и штандартенфактор не сдержался от возгласа восхищения:
– Вот ведь какое искусство! И между прочим, император лично проводит заседание худсовета и визирует сценарий праздничных бомбардировок! Не забывайте также, что для пилотов это наилучшая возможность оставаться в полной боевой готовности.
– М-да, – произнес Эрвиль. – Ну просто промысел народный какой-то.
Затем он отошел в сторонку и стал мочиться в канаву, совершенно не разделяя радости от мастерского бомбометания.
Возмущенный таким поведением Эрвиля, штандартенфактор хотел ему сказать что-то особенное, но так и не нашел что. Он лишь сокрушенно покачал своей большой головой и с обидой в голосе произнес:
– Вот змеи вы – змеи и есть.
– А это для нас не новость, – парировал Лу, возвращаясь к машине.
Когда они оказались в расположении уже знакомого кавалерийского корпуса, то застали картину общих сборов, где каждый человек был пронизан готовностью поучаствовать в смертельной битве.
На обширном плацу выстраивался обоз, на котором тащили разнообразную амуницию, патроны, масло для заводных лошадей и целые охапки остро отточенных пик.
Вместе с тем прибытие предводителей войск не осталось незамеченным, и к машине подбежало несколько старших офицеров, некоторые из них были Джиму уже знакомы. Они так галдели, что поначалу было неясно, в чем предмет спора. Лишь позже Джим узнал, что они оспаривали право помочь надеть адмиралам драгунские доспехи.
С сожалением оставив уютный салон автомобиля, Джим и Лу в сопровождении Квардли и драгунских офицеров отправились в ближайший ангар, где хранились механические жеребцы обоих военачальников, а также их сабли и прочее оружие.
На этот раз никаких упаковок уже не было, и лошади стояли полностью приготовленные к бегу. Их внутренние пружины были накручены предварительно, а полые животы содержали по пять литров самого лучшего масла.
– Вот ваша сабля, господин герцог! – громко объявил усатый полковник, передавая Джиму необычайно острый клинок.
Кэш с удовольствием взвесил оружие в руке и был удивлен, что весило оно немало.
После него свою острую саблю получил и Лу. Помня о страшном секретном ударе графа Гронсара, драгуны с некоторой опаской взирали на Эрвиля. И его неловкие движения воспринимались ими как элементы той самой опаснейшей техники.
Следом за оружием пришла очередь кирас. Внешне они выглядели как настоящие произведения искусства, поскольку на них были нанесены рисунки по золоту и другим драгоценным металлам, однако эта красота оказалась совершенно неподъемной. Едва закрылись защелки на стальных боках Джима, он невольно ухватился за плечо штандартенфактора.
– Я привык к более легким доспехам, – вынужденно признался Кэш.
И ему тотчас принесли другую кирасу. Она выглядела попроще, однако позволила Джиму ходить самостоятельно и ни от кого не зависеть.
– Какую вы предпочитаете пику, господин герцог? – поинтересовался полковник, и Джиму пришлось шевелить мозгами, ведь он даже не знал, что имеет в виду усатый драгун – цвет, длину или что-то еще.
– Я сторонник стандартных изделий. Они мне больше по душе и редко когда подводили, – разоткровенничался Джим и, как оказалось, попал в десятку.
Драгуны восхищенно загалдели и закивали головами, соглашаясь с герцогом и сразу признавая в нем своего парня.
Воспользовавшись полученным преимуществом, Джим тут же добавил:
– Господа, мне бы хотелось опробовать своего коня без свидетелей. Ведь боевой скакун – это для кавалериста, сами понимаете, как женщина…
