– Простой: рупь – минута, – равнодушно проинформировал водитель, тормозя и выворачивая к обочине. – Предоплата.
– Договорились, – Бабанкин сунул в протянутую пятерню ещё двадцатку.
Покупателей в третьеразрядном «бутике» пока не было. Молоденькая остроносая продавщица оторвала взгляд от толстенного каталога, заученно улыбнулась.
– Доброе утро. Что бы вы хотели…
– Служебный выход есть? – не дал закончить дежурную фразу Артём.
Продавщица замерла с открытым ртом, пытаясь переварить услышанное. Любезная улыбка начала сменяться гримасой удивления, растерянности, испуга. Бабанкин поспешил направить мыслительный процесс в верное русло. Вынул из кармана купюру, лукаво подмигнул.
– Понимаешь, у моей подруги папаша – жлоб. Подозреваю, нанял частного детектива выслеживать, с кем дочка встречается. А зачем оно мне надо?
Испуг на лице девушки растаял – ситуация возвращалась в привычную сферу купли-продажи. Продавщица мельком взглянула на Дишу, оценивая теперь не как клиента – как товар.
– Вообще-то не положено…
– У них там нравы жёсткие, а я всего лишь бедный художник. Даже без миллиона алых роз, – Бабанкин добавил ещё одну купюру.
Продавщица позволила себе снисходительно улыбнуться. Тряхнула медно-красной чёлкой.
– Ладно уж, Ромео и Джульетта, пойдёмте.
Тыльной стороной магазинчик выходил во двор, окружённый старыми двухэтажными домами. Опрятный двор с лавочками, детской площадкой, верёвками для сушки белья. Но в утренний час здесь было пусто, на парочку беглецов внимания никто не обратил. За первым двором следовал второй. А дальше – улица, не из центральных, но достаточно оживлённая. Не прошло и пяти минут, как Бабанкин тормознул такси.
До Основы они добрались одновременно с электричкой. Взбежали на платформу, когда двери вагонов открылись. Вернее, это Артём взбежал, а Диша умудрилась зацепиться о ступеньки и с размаху грохнулась на колени. Хорошо, что в перчатках была – ладони не свезла о шероховатые бетонные плиты. Пришлось подхватить её, чуть ли не на руках занести внутрь.
Народа в вагоне было не много, человек двадцать. И ни один не походил на туга. Артём немного успокоился. Харьков медленно уплывал, оставаясь позади. Они сделали ещё шаг к цели.
После следующей остановки в вагон зашла проводница.
– Кто подсаживался? Приобретаем билетики, контроль на линии.
Вопрос был чисто риторическим, так как смотрела она исключительно на Артёма и Дишу. И уверенно к ним приближалась. Бабанкин вынул из кармана деньги, которых осталось удивительно мало.
– Дайте два.
– Куда?
– До Балаклеи.
Проводница внимательно пересчитала мелочь, недовольно нахмурилась.
– До Балаклеи не хватит. Здесь только до Змиева ты дал.
– Тогда до Змиева, – покорно согласился Артём. Сумма, субсидированная Свинтицким, исчерпалась как-то слишком быстро.
Вздохнув, проводница пробила билетики, отдала. Предупредила на всякий случай:
– До Змиева. Там и выйдете, контроль на линии.
– Разумеется выйдем.
Разумеется, в Змиеве они не вышли. Карту Харьковской области Бабанкин помнил смутно, но по времени получалось, что до Балаклеи ещё долго. Солнце так и не пробилось сквозь пелену облаков. Наоборот, они сгустились, потемнели, начал накрапывать дождь. Диша, притихшая и незаметная, словно мышь, уткнулась носом в стекло, следила, как сбегает вода по окну медленными грязными струйками. О чём думала, готовясь вернуться в своё Беспространство? Непонятно. А Артём думал, что последний его день на Земле выдался таким же серым и унылым как, в общем-то, и вся жизнь. Было чуть грустно расставаться с прошлым, и мандраж бил в ожидании неизвестного. И хотелось, чтобы быстрее уж свершилось, скорее уж вернуть отнятое могущество. Не только знать, что ты сверхсущество, а быть им.
До Балаклеи они не доехали всего-ничего. Проводница не обманула – на линии и впрямь работал контроль. Две строгие дамочки в форменных тужурках зашли в вагон и принялись проверять билеты. Они работали не спеша, методично, а Артём смотрел на них и думал, что доплатить ему нечем, потому на следующей станции высадят. Так лучше упредить, не привлекать внимания. И когда за окнами сбавляющей скорость электрички поплыла вывеска «о. п. Янковский», он встал и повёл Дишу к выходу.
«О. п.» представляла собой полоску из бетонных плит и навес с лавочкой. Вниз, к земле, вели ступеньки, и от них начиналась петляющая по полю тропинка, порядком раскисшая под осенними дождями. Дальше, километрах в пяти, в серой мгле угадывались какие-то строения, оттуда тянулась мокрая асфальтовая полоса, пересекающая рельсы в нескольких десятках метров правее и тянущаяся далее вдоль железнодорожного полотна. А по другую сторону, за насыпью и шоссе, поднимался тёмный сосновый лес.
Минут пять они стояли под навесом, смотрели, как удаляется хвост электрички. В какой-то миг Артём подумал, что нужно было попытаться незаметно сесть в проверенный вагон. Кто знает, может следующая станция – Балаклея? Отмахнулся от этой мысли. Пошли они, все эти аватары! Сколько лет приходилось юлить, выкручиваться, унижаться. И перед кем, оказывается? Тьфу! Наконец-то он от них избавится. А дойти и пешком теперь можно – целый день впереди. Разве что дождь всё портил.
Дождь был затяжной, без конца и края. Хорошо хоть мелкий. Артём выставил руку из-под навеса, наблюдая, как расплываются на манжете рубахи капельки.
– Диша, а это место, где переход в Беспространство, как мы найдём?
– Я его чую.
– Да ну? Отлично! И далеко до туда? Пешком доберёмся?
– Наверное… Доберёмся.
– Тогда пошли.
Дишин «компас» указывал в лес. И это было кстати. С одной стороны, идти по асфальту было бы приятней, да и какой-нибудь сердобольный водила мог подвезти промокших путников. С другой – на дороге они были заметны издалека, и за рулём попутки мог оказаться кто угодно. К тому же и от дождя лес хоть немного, но укрывал.
Идти оказалось легко и по лесу. Внизу – упругий ковёр из старой хвои, вокруг – прямые, словно столбы, тёмно-рыжие стволы не теснятся, не мешают, а только высоко над головой переплетаются тихо шуршащими под дождём ветвями. Лишь изредка попадались прогалины, заросшие молодняком и берёзами. Артём более не сомневался в успехе – такими темпами они будут на месте задолго до полуночи. И лес не город, здесь никто не станет путаться под ногами, всё от тебя самого зависит. А в собственных силах он становился увереннее с каждым шагом.
