Коридор вывел нас в широкий тоннель. Справа сильно дуло — там был выход на волю. Мы свернули налево, держась возле стены. Над полом тоннеля крутились катки, по ним ползла широкая и толстая лента транспортера, а на ней, вытянувшись длинной цепью, как муравьи на тропе, стояли флаеры, каждый с двумя ракетами в клешнястых захватах. Легкая спортивная модель «Чибис», переоборудованная в боевую единицу… Под измененным вопреки дизайну носовым обтекателем наверняка прятался генератор инфосолитонов. Что ж, надо признать, что подполье и Братство — особенно штукатуры с их промышленными возможностями — проделали большую работу. Это сколько же флаеров, пилотов и ракет накопили они для одновременной атаки на двадцать девять целей? Братство богато, но, наверное, штукатуры вывернули все карманы, не жалея последнего медяка…
Снизу я видел головы пилотов. На корпусе каждого флаера красовался аккуратно выведенный бортовой номер. Мимо нас проехал флаер с номером 8.
— Наш тринадцатый, — сообщил парнишка.
Хорошее число…
Пилот девятого флаера помахал мне сквозь фонарь кабины и заулыбался во все тридцать два зуба. Узнал…
Я вяло помахал в ответ. Какой-то тип, наверное, техник, взглянул на меня, тоже узнал и остолбенел. Я улыбнулся ему как можно приветливее.
Не дрейфь, народ, все нормально! Сам Константин Малеев будет участвовать в решающем сражении. Не возглавит атаку, нет, для этого дела найдутся куда более опытные пилоты, но и не станет отсиживаться в безопасности, не такой он человек.
Знамя — вот кто я. Запачканное, опозоренное, но ведь пилоты этого не знают. И солдат пойдет в атаку со знаменем и верой в победу.
Чем она подкреплена — наличием знамени? Как это ни глупо — да, и знаменем тоже. Вера нужна, вера! Она иррациональна, но действенна. Я промолчу, и вовсе не из шкурных соображений. Меня просто не поймут.
Возле транспортера в том месте, куда медленно подкатывался флаер с номером 13, как назло, торчал какой-то тип с красной повязкой на рукаве. Наверное, какой-нибудь распорядитель из «аэродромной» команды. Меня он узнал сразу и сделал большие глаза.
— Мне не сообщили, что вы участвуете…
— Переиграли, — небрежно отозвался мой спутник и тотчас добавил ликующим голосом: — Я второй пилот в экипаже Константина Малеева!
Он так и сиял, хоть и назначил себя вторым пилотом, а не первым. Ему посчастливилось лететь на задание не с кем-нибудь, а с самим Малеевым, потомком знаменитого бунтаря Мале! Артист, ей-ей. Мне только и оставалось, что соответствовать моему имиджу.
— Какие-то проблемы? — сухо осведомился я.
Я знал, какие. «Чибис» — двухместная машина, но для атаки хватит и одного пилота. Зачем гибнуть двоим? Где тут логика? Напрашивающийся вариант: народный герой Малеев категорически настоял на своем участии в операции, а пилот он… так себе пилот. При таком неожиданном раскладе срочно понадобился кто-то способный взять на себя управление в критической ситуации… вот парнишка и подсуетился. Привалило сопляку глупое мальчишеское счастье…
Все это быстро дошло до распорядителя, но он еще сомневался:
— Я не получал насчет вас никаких указаний…
— Считайте, что получили их сейчас, — сказал я, вспрыгивая на ленту транспортера. Мой «второй пилот» уже лез в кабину.
Транспортер продвинул нас дальше. Распорядитель проводил нас взглядом. Поднимет тревогу или нет?
Кажется, не собирается…
Прозрачный колпак надвинулся, и гул транспортера как отрезало. Парнишка уже деловито тыкал пальцем в сенсоры на пульте, запуская предполетные тесты.
— Умеешь водить эту птичку? — спросил он.
«Чибисом» я управлял только раз: взял напрокат, когда мы жили в Столице, чтобы слетать с Джоанной в горы. Хороший аппарат, скоростной и маневренный. Даже слишком: при виражах на скорости перегрузки те еще.
Впрочем, все на свете флаеры дружелюбны к пользователю.
— Худо-бедно, — осторожно ответил я.
— Ладно и так. Да не верти ты головой!.. Ты первый пилот, вот и займись своим прямым делом: пялься на экран, изображай концентрацию и собранность.
Шутник-самоучка…
Тестирование систем закончилось, о чем сообщила трижды мигнувшая на экране надпись. Выскочившие из спинки сиденья ремни охватили мой живот и плечи. Приложив палец к губам, «второй пилот» включил связь.
— …адцатому — взлет, — немедленно прозвучал голос диспетчера.
Ясно. Координация действий атакующих по-прежнему шла через радиосвязь. Ромео Саркисяну даже с помощью Игнасио и всех прочих технических гениев подполья не удалось, несмотря на все старания, придумать нечто такое, что обеспечило бы передачу телепатем на расстояние. А может, и удалось, да только дело не успело дойти до серийного выпуска. Теперь все равно. Инфос может быть доволен.
— Одиннадцатый. Взлетаю, — последовал ответ.
Впереди открылся широкий светлый проем. Машина, стоящая на ленте через одну впереди нас, внезапно заблестела под естественным солнечным светом, затем взмыла над лентой и резко ушла вверх. Транспортер продвинулся вперед.
Только бы не забарахлил этот допотопный транспортер! Только бы торчащий перед нами флаер оказался в полной исправности и штатно взлетел!..
Кажется, я был готов молиться — но кому? Можно сколько угодно возводить помпезные храмы каким угодно божествам, коих придумано великое множество, но единственный реальный бог на Земле — Инфос. Как и прочие боги, он был создан людьми, с той только разницей, что люди этого вовсе не хотели. Зато продвинулись гораздо дальше, чем с другими божествами. И мы должны убить бога.
— Двенадцатому — взлет.
— Двенадцатый. Взлетаю, — донесся молодой веселый голос. — Привет Агнешке!
— Счастливо вернуться, — пожелал двенадцатому диспетчер, как мне показалось, без особой охоты. Что там у них с неведомой Агнешкой?
Не мое собачье дело.
Лента еще продвинулась, и я увидел солнце. Клонясь к закату, оно, как ни странно, оставалось почти желтым диском, а не привычно размытым кровавым пятном. Если бы умный колпак не притемнил его лучи, мне пришлось бы зажмуриться. Наконец-то распогодилось. Другой бы на моем месте решил, что это к добру.
Жаль, что я не верю в приметы.
— Тринадцатому — взлет.
— Тринадцатый, — бодрым дискантом отозвался парнишка. — Взлетаю,
10
Горы сияли, как облитые огнем. Суровый скандинавский ландшафт отнюдь не стал пряничным под солнечными лучами, но, казалось, улыбался нам, стараясь подбодрить и успокоить: все будет хорошо, ребята, не вибрируйте раньше времени, вы справитесь. Поднявшись над долиной, но все еще оставаясь ниже угловатых заснеженных пиков, флаеры зависли, скучившись двумя группами в ожидании тех, кого еще продолжала выплевывать гора. Сохранялось радиомолчание. Мой паренек тоже отключил передатчик.
— Тебя как зовут-то? — спросил я.
— Марк, — солидно ответил он. — В честь апостола. А что?
— Да ничего. Скажи мне, евангелист, когда ты думаешь давать деру?
— Ну не сейчас, ясное дело. Позже.
— Когда у других пилотов будет забот по горло?
— Точно. Уйдем спокойно, ты не нервничай.
Покровительственные нотки в его голосе не уловил бы только глухой. Примерно так же со мной будут тет-а-тет разговаривать посланцы Братства, когда посадят меня, марионетку, на трон вместо Рудольфа. Этот Марк-апостол со временем может стать одним из них. Почему бы нет? Парнишка имеет потенциал и, кажется, точно знает, чего хочет.
Не знает он лишь того, что я-то хочу совершенно другого…
— Каков план атаки? — спросил я.
— Зачем тебе? — удивился Марк.
— Интересно.
— А, ну будут две группы, две волны. Пойдут порознь, подойти к цели должны одновременно… по идее. Гляди. — Он вывел на экран трехмерное изображение местности и принялся тыкать в него пальцем. — Вот цель. Первая группа заходит вот отсюда, вдоль долины, и наносит ракетный удар с расстояния не более десяти километров. Вторая группа движется вот так и так, на подходе к цели строится веером, переваливает через хребет и сразу пускает ракеты. План прост, потому что слетанности у пилотов никакой. Но теоретически должно получиться.
