С этого момента детали официальной версии интересовать перестали. Им обоим стало очевидно, что до возвращения Роя или Хэнка они могут только гадать о том, что же происходит в действительности.
Отодвинув недопитый стакан, Ю не выдержал и навалился всей грудью на стол, широко расставив руки. Он низко опустил голову и начал шептать:
— Неужели ты веришь в этот бред с неизвестным вирусом? Я не удивлюсь, если выяснится, что никакой эпидемии вообще нет, и все подстроено с целью закрыть страну. Понимаешь? Вопрос только, кем подстроено? Черт! Ты был прав, всем плевать на нас. Мы мелкие пешки в этой игре.
Ю вскочил, снова забегал, что–то говорил, потом схватил стакан и так же быстро допил. Его губы продолжали шептать, но Андрей не разобрал последних слов и улыбнулся, видимо, не к месту. Ю закричал на него, отчаянно размахивая руками, чем окончательно рассмешил Андрея. Было что–то удивительно уморительное во всей ситуации, несуразной и беспомощной растерянности Ю. Все напоминало кадры из немого кино, где движения артистов сопровождаются гипертрофированной мимикой, жестикуляцией и почему–то всегда в ускоренном темпе, поэтому даже серьезные драматические сцены и переживания выглядят комично. От реакции Ю на его смех, а также понимания неуместность нелепого веселья Андрею становилось только смешнее. Он даже усомнился, не ведет ли Ю себя так комично специально, но нет, не в это раз, особенно, судя по его обиженному лицу.
Они не раз успели обсудить эту тему. В целом, Андрей во многом согласился с Ю, но не видел смысла обсуждать это снова и снова. Доверие к словам Роя и Хэнка стало понятием относительным, но в данном случае только они могли пролить свет на происходящее. Андрей тоже допускал вероятность использования «эпидемии» в качестве дымовой завесы для гораздо более серьезных и постоянных изменений в мире, если конечно…
— … А где Моррис? — донесся до него вопрос Ю. — Столько времени прошло, а о нем так ничего и не слышно! Еще не известно, чем это обернется для нас. А вдруг «ОНИ» поверили Моррису или решили всех проверить. А нас объявить больными. Что–нибудь в этом роде, а? Может, поэтому нет ни Роя, ни Хэнка?
Он увидел испуг, отразившийся на лице Ю от его же собственных предположений. Пробежали мурашки и по спине Андрея. Незаметно он давно перестал думать о смерти и был только озабочен осуществлением планов своего комфортного существования в будущем, желательно без необходимости оставаться привязанным к «HR». Мысль лишиться бессмертия показалась исключительно неприятной, страх Ю абсолютно не смешным, стены «HR» роднее, чем весь окружающий мир, а любой вирус и глобальная эпидемия намного привлекательнее намеков Ю, хоть и очень маловероятных.
Поражаясь себе, Андрей мотнул головой и чуть не плюнул на пол с досады. Он не мог поверить, что, несмотря на насмешки над Ю, он сам подхватил его бактерию паники и поддался давлению неизвестности, которая всегда затмевает рациональные рассуждения, подменяя их всевозможными страхами.
— Ю! Сядь ты и успокойся, — рявкнул Андрей, приводя его в чувство и немного злясь на себя.
— Ю, что ты несешь! При чем тут Моррис… Даже если этот карантин связан с нами. Даже тогда надо опасаться того, что в бессмертие не поверят, а не наоборот. Ты думаешь, кто–то по своей воли откажется от бессмертия?
Глядя на притихшего Ю, он не стал ничего добавлять, последний козырь лучше придержать. Андрей еще больше разозлился потому, что у него едва не сорвалось с языка рассказать Ю о случайно обнаруженном им ворохе страниц с незаконченными рабочими записями Морриса. Он нашел их через месяц после его исчезновения. Как Рой и Хэнк их пропустили? Он тоже участвовал в разборке бумаг и тоже пропустил их в первый раз. После того, как Андрей передал Рою тетрадь Морриса, и они нашли незаконченную копию документации, скорее всего, в лаборатории никто особо больше ничего не искал. Назвать отдельные страницы и отрывочные пометки записями можно только с большой натяжкой, но в то же время они должны быть достаточно важными, раз Моррис их тоже не выбросил. Первым желанием было отдать их Рою, но, подумав, Андрей оставил их себе. На всякий случай. Жизнь долгая штука, практически бесконечная, мало ли что может произойти. Кто знает, как теперь все повернется… Правда, если Ю прав, и карантин связан с Моррисом, то он опять опоздал, и его записи окажутся бесполезными. «Это как повезет», — подумал Андрей, а вслух предложил другое:
— Давай лучше еще по стаканчику холодного, пока есть, а то с этой эпидемией народ еще все пиво расхватает. Вот что ТОГДА делать будем?
Сара уже не ждала Роя, когда он, под вечер, появился в садике клиники. Она поправила съехавший плед и получше укутала голые ноги. По вечерам становилось заметно прохладнее, но ей было лень встать из уютного кресла и пойти переодеться. Приехав сегодня в клинику, она побросала вещи, так и не удосужившись их разобрать. Сара надеялась найти лазейку и убраться из страны, несмотря на закрытые границы. Она молча наблюдала, как Рой не сел, а именно бросил свое тело в кресло напротив. Оно натужно скрипнуло и сдвинулось на несколько сантиметров назад с шаркающим звуком дерева по мраморной плитке. Сара приложила руки к ушам, пытаясь спастись от звука, который не могла переносить, в особенности, если на поверхности плитки оказывалось хотя бы несколько песчинок.
Днем разговор с Роем не получился, вернее, большую часть короткого разговора она сочла бесполезной, а Хэнк до сих пор не вернулся. Раздражения и негодования в голосе Роя было ничуть не меньше, чем всегда, но Сара заметила произошедшие изменения. Раньше его поведение не выглядело злобно–уставшим, а днем он произвел на нее именно такое впечатление. Похоже, все происходящее ему тоже мало нравилось, а бессильный что–либо изменить, он компенсировал свое настроение излишней грубостью в разговоре. Кое–что узнать Саре все–таки удалось, но в главном вопросе, как выбраться из страны, он помочь не мог, и ей пришлось остаться дожидаться Хэнка.
События, которые она предвидела и которых опасалась, начались раньше, чем она предполагала, и теперь Саре физически не хватало места, стало душно, тесно и хотелось поскорее вырваться из капкана. Лучше всего переждать эту заваруху в укромном уголке подальше, где–нибудь в глуши или на островах. У нее не оставалось сомнений, что борьба началась, а была это борьба за мировое господство, власть или бессмертие, по большому счету не имело значения. Главное и самое печальное, эту борьбу не удалось оставить в тиши кулис политических игр, решить полюбовно, без конфронтации и вовлечения общественности. Вне зависимости от того, кто спровоцировал этот худший вариант разрешения всех противоречий, Сару теперь волновал только вопрос, как долго придется ждать возвращения стабильности. Лес рубят — щепки летят, и не имеет значения кто ты есть. Оказаться одной из таких щепок, пусть даже случайно, Сару никогда не устраивало, а сейчас и тем более.
