Отец набрал на пульте 2035 и отправился в будущее. Увидев знакомую дверь, окрашенную в бледно-желтый цвет, он с облегчением вздохнул. Дверь открыла Долорес.
— Входи, входи, мой храбрый путешественник во времени, — улыбнулась она. — О, боже, что-нибудь случилось? Ты так странно выглядишь, милый.
— Долорес, милая, — сказал он, сжимая ее руку в своих огромных ладонях. Однажды она призналась, что это ей очень нравится. — Скажи, пожалуйста, кто был твой дедушка?
Улыбка сошла с прекрасных губ.
— Ты пришел только затем, чтобы спросить меня об этом?
— Ну, Долорес, будь умницей, — он опустился на колени. Ради Бога, скажи, как звали дедушку?
— Какой ты смешной! Его звали Том Джеймс.
— Извини, милая, но… это действительно был твой дедушка?
— Конечно, Сирил, как только тебе не стыдно. Я уже слышу, как моя бедная бабушка переворачивается в гробу. Ладно уж, прощаю тебя. Как я уже говорила, бабушка Мелинда была женщиной божественной красоты. Она вполне могла переспать с кем угодно, ну, то есть с тем, кто ей понравился. По сути, Том Джеймс влюбился в бабушку без памяти. Он был знаменитым космонавтом. Они провели медовый месяц то ли на Фобосе, то ли где-то еще, а моя мама родилась через три месяца после их возвращения на Землю.
— Спасибо, спасибо, моя дорогая, ты не представляешь, какой камень сняла с моей души.
Долорес снова засмеялась своим чудесным смехом.
— Какой ты все же забавный и непредсказуемый, наверное, таков и мир, в котором ты живешь. — Она взяла его за лацканы. — Я достала стереозаписи немыслимо старых вальсов. Чтобы найти их, я перевернула вверх дном весь магазин, и у нас будет чудесный вечер.
— Извини, моя хорошая, но мне нужно уходить. Это связано с путешествием во времени. Но я приду попозже. Пожалуйста, не сердись, пойми меня правильно.
Долорес надула губки. Как она была прекрасна! Затем, улыбаясь, прошептала:
— Конечно, милый. Путешествие во времени трудно само по себе. Ясно, что могут возникнуть и затруднения, но ты же у меня умный. Правда, я не понимаю, какая может быть связь между моей бабушкой и путешествием во времени? Это слишком сложно для меня, но раз ты так говоришь, я тебе верю.
— Ты просто чудо, Долорес. В следующий раз мы будем танцевать всю ночь.
— Ну, хорошо. А теперь поцелуй меня…
Отец вернулся в свой кабинет, но проблема была решена только наполовину.
— Чем, ты говорил, болела Мелинда, то есть, будет болеть? — спросил он сына.
— Они там называют это неврозом. Мелинда говорила, что это очень тяжелое заболевание. Похоже на упадок сил. Что-то похожее было у тети Агаты.
— А… у тети Агаты… — отец задумался. Объясняло ли это что-нибудь?
Девочка болела. С появлением Годфри болезнь пошла на убыль. Если бы Годфри не появился, девочка никогда бы не поправилась, не стала бы красавицей и не вышла бы замуж за космонавта… Нет… что-то здесь не сходится.
Он ведь встретил Долорес раньше, чем Годфри узнал о машине. Сын никак не мог повлиять на эту встречу. Он познакомился с Долорес, когда впервые запустил машину. Помнится, у него были грандиозные планы изучения прошлого и будущего, но когда появилась Долорес, они отступили на второй план… Он с трудом заставил себя оторваться от приятных воспоминаний, усилием воли вернул свои мысли к делу.
Значит, присутствие Годфри было не единственным условием выздоровления Мелинды. Все слишком запутано. Наверное, во времени может существовать бесконечное множество миров, возникающих как следствие бесконечности человеческого выбора.
Значит, в одном из этих миров существовала Долорес, и, конечно, существовал тот мир, где ее не было… Да… в дальнейшем ему придется основательно разобраться в топологии перемещения по временным линиям.
Вдруг неожиданная мысль ошарашила его. Ведь Мелинда должна будет поправиться и без вмешательства Годфри. Но если уж он появился, раз уж он разбудил в девочке интерес к жизни все может кончиться трагически, если Годфри не сможет встречаться с девочкой.
Запретив ему пользоваться машиной времени, он тем самым разорвет определенную линию судьбы: выздоровление Мелинды, ее замужество и, в конечном итоге, рождение Долорес. Все это приведет к тому, что дверь ему откроет не Долорес, а какая-то карга с крашеными волосами.
Его передернуло. Но откуда он мог знать, что все произойдет именно так? Можно было бы сейчас отправиться в 1985 год и посмотреть на все своими глазами, но ситуация сложилась слишком деликатная, поэтому, наверное, не стоит. Сейчас он был уверен, что вернул Долорес. Но рисковать больше нельзя, так можно потерять ее навсегда.
Почувствовав взгляд сына, отец поднял глаза. Он как бы заново открыл его для себя. В конце концов, этот клоун мог помочь одинокой девочке. Но все же не верилось, что, увидев Годфри однажды, она могла зачахнуть, если бы он исчез навсегда.
Сын был весь в отца. Он смутно догадывался о том, что от него зависит нечто очень важное. И как долго все это будет продолжаться — неизвестно.
Есть два выхода из положения.
Например, он может отправиться в будущее и остаться там навсегда.
Он сразу же отбросил эту мысль. В его возрасте человек может отказаться от многого, но не от главного же.
Отец положил руку на плечо сына.
— Годфри, мальчик мой, я, пожалуй, слишком долго считал тебя ребенком. Мы все имеем свои обязанности друг перед другом. Я думаю, уж если ты принес счастье в жизнь бедной девочки… было бы бесчеловечно отнять его у нее. Творящие добро должны творить его дальше, а не передоверять другим. Ты уже взрослый и поэтому, — отец полез в карман, — вполне можешь владеть ключом от лаборатории. Я составлю расписание, чтобы ты знал, когда машина будет в твоем распоряжении.
Дрожащей от волнения рукой Годфри взял ключ и молча направился к двери, едва сдерживая бурное ликование.
— Да… Годфри…
— Что, папа?..
— Что бы ни случилось, постарайся не терять его…
Пер. с англ. П. Зотова
Часто обычные вещи напоминают нам о таинственных явлениях. Может быть, мир симметричен? Это одна из проблем современной физики. А в повседневной жизни этот вопрос задает зеркало. Вероятно, в этом вопросе берут начало многие суеверия, которые связаны с зеркалами. С зеркалами, вводящими нас в фантастический «перевернутый» мир.
Зеркало всегда казалось мне чем-то неестественным. Я не мог вынести человека, который одновременно был и не был мною. Я вижу недоумение на твоем лице. Понимаю тебя. Зачем возвращаться к этой старой истории? Но, собственно, почему бы и нет? Однако я не хотел бы, чтобы ты считал меня чудаком.
