— Что это? — спросил он у Блониса.
— Это Танкура. Хорошенько разгляди ее издалека, — посоветовал Блонис. — Мы летим именно туда.
— Танкура, — завороженно прошептал Карстен.
Он смотрел и не мог поверить, что в небе может что-то быть, кроме Сиклана, тем более внушительнее его по размерам. Сам Сиклан Клетиона был существенно меньше здешнего светила и гораздо более ярким.
Но спустя некоторое время Карстен удивился еще больше. Стацион, который они покинули, теперь превратился в нечто такое же огромное, как и Танкура. Это был Калипр, как пояснил Блонис. Он внушительной глыбой, подобно Танкуре, занимал свою половину неба, ставшего темным, только с другой стороны гона.
По мере удаления Калипр терял свои позиции на небе, постепенно обрамляясь по краям своего диска ореолом, пока, наконец, из-за края не плеснул в глаза свет. Спустя мгновение стало понятно, что это… Карстен вопросительно посмотрел на Блониса.
— Это Сиклан, — ответил тот.
— А тогда…, - Карстен показал на то, что он до этого принял за Сиклан.
— Это Асана.
* * *
Деш вернулся к себе в университет. Он остался доволен тем, что увидел в Манкоа. И в конце асана, разговаривая с Рейпатеондом, он выразил надежду, что и в дальнейшем процесс подготовки будет таким же гуманным.
— Конечно, — заверил его Рейпатеонд.
— Я просто еще раз напоминаю, что это не просто принцип. Он отличается от всех прежде внедренных ранее, наличием имитации обычных эмоций. Но, тем не менее, для них эти эмоции настоящие, они с ними живут. От этого зависит устойчивость каждого конкретного экземпляра.
— Вам, Деш, виднее. Вы имеете дело с этим принципом уже… — Рейпатеонд задумался.
— Уже три сиклона, — договорил Деш.
— Вот именно. Поэтому мы постараемся следовать Вашим рекомендациям. Ведь мы так же заинтересованы в том, чтобы внедрение было успешным, — уверил Рейпатеонд. — А для этого нам потребуется эффективно удовлетворять спрос, — с намеком закончил он.
— Да, да! Понимаю, что Вы имеете в виду, — улыбнулся Деш. — Я как раз иду к себе. Необходимо все точно просчитать и спланировать завтрашнее повышение плотности времени на носителе. Мы так и оставляем запланированное повышение в три раза или у Вас появилась какая-то дополнительная информация, и нам необходимо скорректировать планы?
— Пока оставляем в три раза, — ответил Рейпатеонд. — Точнее смогу сказать только завтра, когда мы обработаем заявки, собранные за сегодняшний асан.
— Хорошо. Тогда завтра свяжемся и уточним параметры, — заключил Деш.
* * *
Время на промышленном носителе ускорилось, что позволило изымать с Клетиона втрое больше людей уже сейчас. Однако это не было пределом производительности.
— Количество готовых экземпляров где-то пять процентов от общей численности, при условии их изъятия по мере физиологического созревания и стабильной репликации, — объяснял Деш Рейпатеонду, — Поэтому, если не изымать слишком много экземпляров, а нарастить численность на носителе, то возможно наращивание мощности и без повышения плотности времени.
— Но это потребует временного ограничения в поставках? Правильно я понимаю? — уточнил Рейпатеонд.
— Да это так. Временно. Одного обиора будет достаточно. Но кроме этого временного недостатка, у этого способа есть и преимущества. Во-первых, чем быстрее идет время на Клетионе, тем нам труднее контролировать события, происходящие там, труднее успеть вмешаться и скорректировать их.
— А значит, больше риск получить сбой качества, — сделал логический вывод Рейпатеонд, исходя из своих практических интересов.
— Совершенно верно. Во-вторых, при повышении численности, можно будет увеличить и количество специализаций. С прикладной точки зрения это тоже аргумент.
За несколько последующих ариядов было отправлено в разные направления несколько десятков тысяч человек. Количество заказов стабильно росло. Поэтому решили использовать оба способа наращивания производительности.
Деш более всего опасался, что экземпляры придется долгое время хранить на складе. Но этого не случилось. Их держали в цеху хранения не более установленного Дешем необходимого минимума, чтобы дать людям возможность осознать свое новое местоположение и немного привыкнуть к новым окружающим условиям.
* * *
В этом динамичном темпе Деш не заметил, как миновала еще половина обиора. На предстоящие короткие выходные дети звали его в педагогиум на запланированный концерт и обещали сюрприз. Правда, они и сами не знали какой именно.
Даже в большом зале педагогиума оказалось довольно тесно для такого количества гостей. Снова было много родителей, как и в прошлые выходные, когда была встреча с Франческой. Очевидно, многим эта встреча запомнилась, и они ожидали чего-то столь же интересного и в этот раз.
Эти ожидания оправдались. После своих выступлений дети заняли места в зрительном зале. А на сцену выкатили какую-то трехногую каракатицу. Объявили дополнительный номер для которого пригласили из ресторана Маники́, нашумевшего в последние конжоны, их новую исполнительницу музыки.
Ее выступление прошло в исключительной тишине, какая бывает, когда хочется вслушаться и не упустить ни одного пассажа, ни малейшего оттенка звука, ни единой гармоники. Те немногие, кто уже слышал ее в ресторане, тоже слушали с предельным вниманием. Выступление приглашенной пианистки закончилось шикарными аплодисментами. А Франческа даже расплакалась.
— Что с тобой, — испуганно спросили дети Франческу.
Они никогда не видели столь странной реакции и даже насторожились за нее. А имила Монцаи даже предположила, что это какая-то неисправность.
— Это Грета, — шептала растроганная Франческа.
— Да. Ее зовут Грета. Кажется, именно так ее объявили, — ответил Майол.
— Нет. Вы не понимаете. Это Грета. Моя подруга.
— Так ты ее знаешь?
— Конечно, знаю. Мы с ней были постоянно вместе с самого детства.
Франческа сама не понимала, что с ней происходит. Она никогда не испытывала ничего подобного. Она даже не знала, что делать со слезами. Ей не стоялось на одном месте, но ее состояние не позволяло ей понять, как следует поступать.
— Деш, Франческа, оказывается, знает Грету, — радостно сообщил Майол подошедшему Дешу.
— Это не удивительно. Ведь они обе из первого поколения людей, — ответил Деш. — Они самые старшие.
Франческе безумно захотелось увидеться с Гретой и обнять ее. Ей так много хотелось рассказать, и так много хотелось узнать. Она побежала за сцену. Туда, куда только что ушла Грета.
