тогда не один, и сердце в тот момент было наполнено волнением нахлынувшей любви и ожиданием счастья. Он клал свою руку на талию той, что сидела с ним рядом, она делала вид, что недовольна этим, но Захар чувствовал, что её тело под его ладонью блаженно дрожит. Они тогда убежали от всех и приехали к реке. Это было первое его взрослое приключение, первая девушка. Они купались, и он чувствовал близость её юного упругого тела, а потом они сидели на склоне реки, вот так же как сейчас, прямо на траве, и она уже не сопротивлялась. Вот тогда впервые он уловил в воздухе такой же, как сейчас, запах уходящего лета, скошенного сена и желтеющей листвы.
— Мы всегда будем вместе? — спрашивала его спутница.
— Конечно, — кивал он головой и принимался ещё жарче целовать её.
От этих воспоминаний защемило сердце, невыносимая и ставшая за долгие годы привычной боль. Захар достал таблетку, покрутил её в руке и положил обратно. Сжал зубы и постарался не думать о боли.
Разумеется, после той девушки были другие, новые разные, но память сохранила тот день, когда они сидели вдвоём на берегу реки. Они дурачились, Захар обнимал её, увлекая за собою в мягкую зелень густой травы.
Почему именно она, именно эта женщина оказалась тогда с ним рядом? Кто знает… Он был молод и жил удовольствием ожидания грядущего счастья. И оно наступило. Пьянящее и безудержное, подаренное первой близостью с женщиной, взрослением, когда ты меняешься окончательно, навсегда и удивляешься лишь тому, что мир вокруг тебя остаётся прежним. Ты уже новый, ты другой, ты познал что-то неизведанное, а вокруг тебя течёт вся та же обыденная жизнь, люди ходят, спят, едят, занимаются своими делами и не подозревают о произошедших в тебе переменах. Ты же полон энергии, счастлив, готов жить и любить, но в воздухе лета уже различимы запахи будущей осени.
Захар вздыхает, снова достаёт таблетку, держит в руках и вновь отправляет обратно в карман. Боль в груди не утихает.
Ветер переменился, он несёт в себе уже не только аромат луговых трав, в нём теперь ощущается дыхание города — запах выхлопных газов, горячего асфальта и сухого бетона, а Захару вспоминается запах влаги, камышей и поездка по реке. Давние воспоминания. Он мчит на катере, рассекая гладь воды, и звенящие брызги рассыпаются где-то рядом, и ветер прямо в лицо.
— Ну что, ты так и будешь сидеть и ждать чудес? — говорит ему Пашка, поворачивая штурвал. — Вот я, смотри, за полгода заработал денег на катер. Тебе тоже надо уезжать отсюда, ты ведь парень с головой, а живёшь впустую, только зря протираешь штаны.
И вот тогда впервые Захар понимает, что ему хочется денег. Хочется быть не хуже друзей. Он тоже хочет и большой дом, вместо маленькой родительской квартиры, и новенький автомобиль. Чем он хуже других? Он такой же, как они, тот же возраст, то же образование. Только они приехали размашисто с шиком порыбачить на реке. А что он? Он, как ни крути, пока чужой в их компании. Он знает, что его позвали лишь для того, чтобы было перед кем хвастаться.
А через год он уже мчит не по той же, но по похожей реке, и в руках у него штурвал, и ведёт он собственный катер, а в ближайших планах научиться управлять яхтой. И друзья уже не подшучивают, не смеются над ним, а говорят уважительно и в их глазах, Захар это замечает, уже не пренебрежение, а зависть. Нет, он никогда не был глупцом, и если не зарабатывал раньше, то только потому, что не ставил перед собою такой цели. Теперь всё поменялось, он захотел денег, и не беда, что стало постоянно щемить в груди, на то есть таблетки, они способны заглушить любую боль, вернуть силы. Захар доволен. Пусть не всегда честно, но вполне законно, ведёт он теперь свои дела, и в его руках совсем иного порядка теперь суммы. Он доволен. Он снова ощущает неминуемое приближение счастья. Всеми уважаем, всегда при деньгах. Что ещё нужно? В кармане полно таблеток. Не важно, что на каждой из них написано «3 дня», «5 дней». Это те гарантированные сроки, на которые каждая из них укорачивает жизнь, но какой это пустяк, когда дней жизни остаются ещё тысячи и тысячи. Да и что такое день? Мало это или много? Когда живёшь активно, то каждый день полон до отказа впечатлениями, эмоциями, делами, встречами с людьми.
Это было тогда, а теперь Захар сидит на берегу реки и вспоминает запах уходящего лета. Достаёт таблетку. Она способна на какое-то время унять всё нарастающую в груди щемящую боль. На ней написано «5 дней». Захар находит в себе силы положить таблетку обратно в карман. «5 дней» — сейчас это для него непозволительно много.
Он снова мыслями в прошлом. Работа, деньги, а вслед за тем пришёл период совсем иных ароматов. Наступило время благоухания роскошных женщин, дорогого алкоголя, шикарных вещей, комфорта. Есть такая категория ароматов, сладких и приторных, возбуждающих и пленительных. Оказавших в их власти, ты уже не в силах совладать с собою, и, даже понимая, что в этом дурманящем фимиаме нет ничего чистого, настоящего, ты признаешь его власть над собою и готов идти туда, куда увлекают эти дурманящие духи, а ведут они всегда лишь в одно место — область сплошного обмана.
Кода у тебя деньги, всегда найдутся те, кто поможет тебе с шиком их потратить. Эти люди внушат тебе, что твоя жизнь отныне — погоня за удовольствиями, в этом её смысл, а ты не найдёшь в себе сил сопротивляться и пойдёшь вслед за новыми, опустошающими тебя ароматами. Но, как же это приятно! Каждый вечер — шум и блеск, каждая ночь наполнена ласками и вниманием женщин.
Вот тогда и нашёлся у Захара новый друг — Яшка. Весёлый, энергичный, предприимчивый, он взял на себя все заботы о досуге. Захару не нужно было думать, как сегодня развлечься, нужно было только лишь за всё платить, а ещё ему нужны были силы, поэтому он, не обращая уже внимание на честно указанные сроки на таблетках — «3 дня», «5 дней» — продолжал их пить и пить, заглушая всякую боль. Чаще всего она возникала где-то в районе сердца. Тяжёлая, давящая или же резкая, обжигающая, она неизменно исчезала при приёме очередного лекарства. Захар понимал, что боль в одном органе утихает за счёт снижения ресурсов работы прочих, об этом
