— Мой отец скоро умрет, — коротко сообщил я, стараясь, чтобы не дрогнул голос. — Его сильно ранило взрывом.
— Извини, что я тебя дураком обозвала, — негромко сказала она. — Твой отец всех нас спас.
— Да. Но теперь он ничего не может, ему выбило оба глаза. И он передал мне тетрадки с записями о биотехах. Вот, смотри. — Я открыл кейс. — Можешь полистать, если хочешь.
— Трудно будет в этом разобраться, — вздохнула она, открыв первую попавшуюся тетрадь.
— Да, у меня с ходу не получилось. Только никто об этом не знает. И лучше, если не узнает, а то начнется паника. В рубке уверены, что я получил от отца все секреты в наследство. Но это не так.
— Значит, мы умрем, — грустно вздохнула Оля.
— Нет. Я случайно заметил, что на самой высокой мощности сонары обнаруживают ультразвук биотехов на очень большом расстоянии. Это поможет дяде Максу какое-то время уходить хотя бы от неподвижных мин.
— А что делать с торпедами?
— Пока не знаю. Но дело не только в этом. Надо как-то провезти тетрадки на материк, когда нас будут снимать с борта гравилетами. Любое изучение биотехов, оказывается, нарушает закон, значит, все эти записи запрещены. У нас их отнимут, если найдут.
— Ну, провезти их несложно. — Оля наморщила лоб в задумчивости. — Надо зарисовать все листы пастельными мелками.
— Много времени уйдет.
— Это если бы ты один рисовал. Но я тебе помогу, получится по семь тетрадок на каждого. Не так много. А мелков для грифельных досок в игровом зале тьма-тьмущая. Тогда можно будет уже в гравилете раздать по тетрадке всем детям, которые там будут. А когда сядем, можно разыграть сцену — мол, на прощание все друзья дарят тебе свои рисунки. Взрослые не воспринимают детей всерьез, они ничего даже не заподозрят. Потом отмоешь мел с пластика, и все дела.
— Я знал, что ты придумаешь что-нибудь толковое, — улыбнулся я.
— Почему?
— Не знаю. Там, на бревне, я понял, что ты взрослее меня, хотя лет нам, похоже, одинаково.
— Редкому мальчишке приходят подобные мысли в голову. — Она прищурилась, но уже не сердито. — Ладно. Раз ты в тетрадках все равно разобраться не можешь, можно сразу начать их разрисовывать.
— Не все. Надо оставить штуки три, а то дядя Макс поймет, что я ему лапши на уши навешал.
— Конечно. Тогда возьми мелки и сам разрисуй листы, когда надо будет.
— Лучше нам вместе быть в рубке, Оль. А то, когда прилетят гравилеты, можем потеряться.
— Думаешь, меня пустят в рубку?
— Еще бы! — усмехнулся я. — Со мной теперь кого угодно и куда угодно пустят. Все думают, что я могу спасти корабль.
— Мне кажется, что они в этом не ошибаются, — спокойно ответила Оля.
— С чего ты взяла? Я и сам не уверен.
— А я уверена. Мальчишка, который не побежал за взрослыми, а сам полез спасать незнакомую девчонку, способен спасти не только корабль.
— Но я не могу ничего понять в этих записях!
— Это не имеет значения. Ты же обнаружил новое свойство сонара. Может быть, у тебя интуиция, может, ты бессознательно складываешь в голове обрывки фраз, сказанные в разное время отцом. Он ведь не мог не говорить о том, чем занимался.
— Говорил иногда…
— Вот видишь. Пойдем в рубку.
— Ладно, — неуверенно произнес я. — Вакса, отведи нас обратно.
Когда мы, прихватив цветные мелки, втроем появились в ходовой рубке, оказалось, что благодаря моей наблюдательности дядя Макс ушел уже от двух мощных мин.
— Отличный способ, — оценил он. — Молодец твой отец. Получается отвернуть раньше, чем мина взрывается.
Я усадил Олю в штурманское кресло, а сам перебрался поближе к штурвалу, чтобы привлечь к себе все внимание, а от нее, напротив, отвлечь. Делая вид, что делаю пометки в тетрадках, я начал густо замазывать отцовские записи. Но не успел я разделаться и с десятком листов, как появилась первая стая торпед.
— Андрей! — встревоженно позвал меня дядя Макс. — Тут очень подозрительная цель на сонаре. Не похоже на стаю дельфинов. И идет прямо на нас, почти встречным курсом.
Я вскочил с кресла и уперся взглядом в экран. Сильно растянутое светло-зеленое пятно, похожее на стекающую по стеклу каплю, стремительно приближалось к нам. Фронт капли переливался изумрудными искрами ультразвука.
— Какая у них скорость, можно определить? — спросил я.
У меня не было никакого опыта работы с сонаром, поэтому максимум, на что я был способен, — это отличать объекты от фона, но ни скорость, ни расстояние рассчитать не мог.
— Встречный курс. Скорость почти тридцать узлов, — ответил дядя Макс.
— А мы сколько можем выдать?
— В таком состоянии судна максимум пятнадцать узлов. И то опасно, может посрывать заплаты с пробоин. Из трюма постоянно откачивают воду и усиливают сварные швы, поэтому ход становится с каждым часом лучше, но больше двадцати узлов мы все равно не выжмем, потому что половина турбин не работает.
— Тогда отворачивайте, — сказал я.
— Это бессмысленно, — угрюмо произнес дядя Макс. — С таким преимуществом в ходе они нас и с кормы догонят в два счета.
— Все равно нельзя идти прямо на них! — Я сжал кулаки, чтобы голос мой звучал тверже. — Лево руля!
И дядя Макс послушался. Он раскрутил штурвал так, что судно накренилось, меняя курс на девяносто градусов. Еще не утихший шторм ударил в борта волнами, от чего корабль затрясся крупной дрожью, словно его килем спустили по гигантскому трапу.
— У нас назначена точка встречи с гравилетами? — спросил я.
— В точности нет. Мы выставили на мостик маяк, по которому гравилетчики возьмут пеленг.
— Отлично! Тогда надо подставить торпедам корму!
— Зачем? — поразился Алекс.
— Затем! — Я вспомнил, что отец говорил о спасательных ботах. — Готовьте к спуску еще одну шлюпку. Но спускать только по моей команде!
Я боялся, что перегнул со словом «команда», ведь за штурвалом был не просто взрослый, а моряк, выходивший в океан до войны. Но дядя Макс и бровью не повел.
— Внимание палубной команде! — сказал он в селектор. — Приготовить спасательный бот к спуску кормовым краном!
В этот момент я придумал название для маневра, который нам предстояло совершить: «выставить ложную цель». Наверняка это придумывали и до меня, но мне неоткуда было почерпнуть подобную информацию, поэтому приходилось руководствоваться только обрывками фраз отца.
Я снова сел в кресло, трясясь от напряжения и неожиданно свалившейся на меня ответственности. Мутная зеленая капля, стекавшая по экрану, приближалась к янтарной искорке корабля, но теперь она догоняла нас куда медленнее, поскольку от ее скорости отнималась наша.
