— Значит, ты считаешь, что они не стремятся его познать и перестроить?
— Познавать можно различными способами, переделывать вовсе не обязательно. Скажи мне, что такое «интуиция»? Мы пока не знаем, подвластна она каким-то законам или нет. Возможно, они овладели этими законами гораздо лучше, чем мы законами математики, а законы математики для них — все равно что для нас законы интуиции.
А если добавить к этому несколько чувств, которых мы лишены, способность совершенно непринужденно перемещаться в пространстве и времени, в других измерениях? Способность материализации представлений, побуждений? Энергию для жизнедеятельности такое существо получает непосредственно из окружающего его пространства, физиологические его потребности минимальны, оно свободно адаптируется к любым, или почти к любым, условиям существования. Ему не нужны ни жилища, ни средства передвижения, ни одежда… Ну и зачем вот такому существу материализовать свои помыслы в том виде, что кажется необходимым нам? Зачем ему математика и вся эта наша техника? Какие они, эти помыслы? Я не могу себе реально представить, как выглядела бы подобная жизнь, мне это чуждо и непонятно. Но непонимание не означает невозможность.
Поразительно, еще совсем недавно вполне серьезно говорили о том, что, мол, Разум на Земле — явление исключительное, что человек, как носитель разума, во Вселенной одинок. С чего бы такая исключительность? Наш опыт подсказывает нам: природа не терпит исключительности, исключительность — слишком слабое звено в цепи закономерностей: выпади оно, и разрушится вся цепочка. А природа — это цепь закономерностей.
Человечество слишком долго дурманило себя идеей своей исключительности, идеей эгоцентризма. И очень болезненно с ней расстается. Теперь нам кажется, что все разумное должно обязательно нам соответствовать. Если не физиологически, то во всяком случае образом мышления, будто природа не могла создать нечто более совершенное. Послушай, ну а если все-таки Человек не венец творения, не его рядовой продукт даже, а некая производственная ошибка? Болезненный гнойник на теле Мироздания?
Представь себе, только представь, что Земля, наша мать-Земля, может мыслить. Как бы она оценила всю нашу так называемую разумную деятельность? Не показались бы мы ей самыми неразумными из всех ее обитателей? Ведь все наши младшие неразумные братья за все время своего существования не смогли (да и конечно же никогда бы не захотели) нанести ей, матери, даже миллионной доли того вреда, что нанесли мы за каких-нибудь триста последних лет, испоганив ее моря, материки, атмосферу, опустошив ее недра, вырубив леса, исковеркав ее тело бетоном и металлом. И пусть к нам пришло наконец-то понимание абсолютно очевидного любому неразумному животному факта, что, чтобы жить, нужна среда обитания, пусть мы поняли, что Земля хрупка и может погибнуть благодаря нашим усилиям, погибнуть вместе с нами, с нашим замечательным, исключительным разумом, пусть мы восстановили многое из уже разрушенного, но все так же Землю покрывает густая накипь всего того, что дал нам прогресс, мы все так же продолжаем вторгаться в естественные, разумные жизнеобразующие процессы природы, нарушаем ее взаимосвязи и думаем, что Природа должна подчиняться нам. Но там, где есть подчинение, не может быть гармонии. Говорят же вот, что природа мстит. Нет, конечно, не мстит. Не может мстить мать своему пусть и заблудшему дитяти — природа только раны свои зализывает, только восстанавливает нарушенный человеком баланс. Мы расширяем свое жизненное пространство путем насилия над естеством и первозданностью и никак не желаем понимать, что это ненормально, что все-таки где-то может существовать разумная жизнь, состоящая с Природой в отношениях полной гармонии. Сейчас человек все глубже проникает в глубины космоса, но с чем он туда идет? С готовностью разрушить любые барьеры на пути своего продвижения? С намерением все переустроить согласно своим потребностям? С кем встретится? И что тот, кто с нами встретится, в нас поймет? Не увидит ли в нас лишь агрессора, если будет судить о нас только по нашим внешним побуждениям? В космонавты отбирают людей, готовых к решительным действиям при любых непредвиденных обстоятельствах, людей смелых и волевых, умеющих добиваться намеченной цели. Но может быть, главным достоинством людей, отправляющихся на встречу с Неизвестным, людей, представляющих собой все человечество, должно быть умение любить все сущее во всей Вселенной — живое и неживое? Готовых в любую минуту погибнуть, но не причинить никому и ничему зла?
Как знать, может быть, основным критерием разумности во всей Вселенной как раз и является умение жить в полной гармонии с окружающим миром… а не наличие сверхразвитой техники. Я вовсе не призываю разрушить заводы, уничтожить механизмы, вернуться в шалаши и жить дикарями — прогресс необратим, такими нас создала сама природа, но пора, кажется, позабыть о своей исключительности и перестать считать, что Разум — это обязательно вандализм по отношению к природе, а значит, и к самим себе…
Монолог Дэви был прерван сухим голосом компьютера:
— Прямо по курсу — неопознанный материальный объект, передвигающийся в одном с нами направлении с равной нашей скоростью.
— Что это такое? — встрепенулся Андрей.
— Скорее всего искусственное тело, имеющее форму, близкую к яйцевидной. Размеры: триста пятьдесят пять на триста два метра.
— Арвид, ты слышал?
— Да, командир.
— Да.
— Вижу огромное черное яйцо. Бегом в рубку!
Через минуту Арвид уже сидел в кресле.
— Расстояние? — спросил Андрей.
— Около трех километров, — ответил компьютер.
— Как он к нам приблизился?
— Появился мгновенно.
— Вышел из подпространства или мгновенная переброска материи…
Андрей направил луч прожектора в центр «яйца» — при соприкосновении с его поверхностью полоска оборвалась.
— Стопроцентное поглощение света, — констатировал Андрей.
— Если это что-то вроде космического корабля, то непонятно, почему на его поверхности нет ни антенн, ни экранов; такое впечатление, что она идеально гладкая и ровная.
Они обследовали «яйцо» в различных режимах — оно не имело ни единого шва, ни единого выступа. Его температура лишь на сотую долю градуса превышала абсолютный ноль.
— Яйцо-то не «раскалывается», — пробормотал Андрей. — Думаю, нам нужно попробовать рентген-сканирование.
— А если там живые существа? — пожал плечами Дэви.
— Я не превышу безопасную дозу.
