Только она это произнесла, как на палубе раздался какой-то подозрительный шум, крики.
— Вот, пожалуйста, накликала, — заметил Синдбад.
— Приключение само нагрянуло к нам на ночь глядя. Не к добру это.
В каюту вваливается вахтенный матрос.
— Капитан, там какой-то человек шумит, требует вас. Говорим, чтобы приходил утром, — не хочет. Воображает что-то о себе, драться пытается.
— Ладно, ведите его сюда.
Двое матросов вталкивают в каюту какого-то небогато одетого человека в нахлобученной на глаза чалме.
— Оставьте его, — распоряжается Синдбад, и матросы уходят. — Что вам потребовалось на моем корабле, почтеннейший?
Незваный гость поправляет чалму.
— Гарун! — восклицает Синдбад. — Как это тебя к нам занесло? Мы вроде о встрече не договаривались. Только что себе на беспокойство тебя упомянули.
— Да вот, вышел в город погулять…
— Ага, — добавил Абу, — посмотреть, как народ живет.
— Хотя бы и так.
— Только вот народ не живет на корабле у Синдбада.
— Ну и что, вы тоже мои подданные. Причем такие, за которыми нужен глаз да глаз.
— Присаживайся, Гарун, раз пришел.
— Халиф Багдада Гарун-аль-Рашид, — представляю я гостя Зубейде. — Зубейда. Дочь Бахтияра-хаджи из медресе Акбара. Слышали о нем, Гарун?
— Не только слышал, но и знаком. Прелестная дочь у него, — вожделенно сверкнув глазами, признал Гарун. А Зубейда испуганно прижалась ко мне плечом.
— Только глазами, Гарун, — предостерег я его. — Ни о чём другом даже не мечтайте.
— Я и не мечтаю. Опоздал, так опоздал. Всё понимаю. Налейте мне вина. Спасибо. Я вот почему к вам забрел. Со стен дворца порт как на ладони. Смотрю, сегодня вы тут зачем-то собираетесь…
— Со стен, говоришь, видно, — прервал его Абу, — а не врешь? Может, опять через Око Света за нами подглядывал?
— Какая разница! Важно, что вы все в сборе. И даже Сержи-сахеб здесь, а у меня как раз для вас интересная задача появилась. Награжу. Правда, еще не знаю, за что, но хотя бы даже за известие, что опасности нет.
— А ты уверен, что мы возьмемся? — поинтересовался Ахмед.
— Уверен. Вы такое любите.
— Ну, тогда выкладывай, халиф Багдадский. Мы слушаем.
— Пойдемте наверх. Там даже и видно будет.
Всей гурьбой выходим из каюты и поднимаемся к рулевому бревну.
— Сейчас полнолуние, ночь светлая, — продолжает Гарун. — Видите, на той стороне Тигра Шахтиярский лес. В нём запрещено охотиться и рубить деревья. Можно только собирать сушняк. Но вот уже два дня мне доносят, что в лесу завелась какая-то нечисть. Ночью на поляне кто-то разводит большой костер. Люди, которые ночью отважились зайти в лес и посмотреть, что-то там лепечут о шайтанах, дэвах, сказочных гуриях. Неплохо, если бы кто-то отважился узнать, что там происходит на самом деле и не опасно ли это для Багдада. Ведь совсем же рядом. Если нечисть, то стражу посылать туда бесполезно. А вот вы не боитесь никого и ничего, — и Гарун умолк.
Действительно, на той стороне реки, немного выше дворца халифа вверх по течению имеется небольшой, километра три-четыре в поперечнике лесной массив. Под луной он темен и непроницаем. Кроме одного места. Шагах в трехстах от берега Тигра светлое пятно не такой уж большой поляны, деревья вокруг которой озарены красно-розовым светом большого горящего костра. Синдбад рассматривает лес в бинокль.
— Там кто-то есть, — и передает бинокль мне.
В самом деле. В свете костра движутся какие-то неясные тени. Передаю бинокль дальше, и он, идя по рукам, не так уж скоро возвращается к владельцу.
— Ну, как, — спрашивает всех Синдбад, — пойдем? Ты с нами, Гарун?
— А возьмете?
— Не следовало бы. Ведь если там опасности нет и ты своими глазами в этом убедишься, то не видать нам твоей награды как своих ушей. Да ладно уж, иди с нами. Если будет опасность, то мы как раз тобой и пожертвуем, чтобы самим удрать.
— Ну и шутки у тебя, Синдбад!
Спускаемся с капитанского мостика. Синдбад как-то незаметно для нас обвешался оружием. Большая лодка с гребцами уже у борта. Сначала с некоторыми трудностями опускаем в нее женщин, а потом по очереди забираемся сами. Спрашиваю у Зубейды:
— Может быть, останешься? Подождешь нас на корабле, или Синдбад даст провожатых до дома.
— Нет, я со всеми. Мне тоже интересно, — прозвенела своим голоском Зубейда и, чуть подумав, добавила: — И боязно.
— Не беспокойся, Серж, я за ней присмотрю, — пообещала Шехерезада.
Отлично! На нее можно положиться. Под плеск вёсел мы отправились навстречу какому-то приключению. А может, и нет там никакого приключения? Какие-то напуганные люди вроде есть, со слов Гаруна, а пострадавших-то нет. Лес-то почти рядом, и буквально через четверть часа пристаем к противоположному берегу и вступаем во тьму деревьев. Правда, лес тут — не то что северные дебри или тропические джунгли. Чист, редок и ровен. Ни одной веточки на земле не валяется. Любую мелочь мигом забирают на дрова. Но всё равно в мертвенном свете луны и пугающем шелесте от налетающего ветерка и этот лес мрачен и жуток. Скинув свой темный халат, впереди пробирается Багдадский вор со своим кошачьим зрением. Мы все за ним, ориентируясь на его белеющую под проблесками лунного света спину. Шагов через двести кое-где между деревьев стали видны огни костра. Доносятся и какие-то ритмичные звуки, почему-то кажущиеся мне очень знакомыми. Абу останавливается и ждет, пока все соберутся вокруг него.
— Я немного знаю этот лес, — тихо говорит он. — Видите, он совсем голый. Нет ни подлеска, ни кустов. Молодая поросль и кусты есть только по краю поляны и при этом только с одной стороны. Там, где не жжет дневное солнце. Мы подойдем оттуда и растянемся за кустами на расстоянии вытянутой друг от друга руки. Группой не стоять, не разговаривать, не топать и головы над кустами не поднимать. Смотреть сквозь листву. Тогда, может быть, нас и не заметят. Если там что-то опасное, то не срываться с места и не бежать. Тихо отползаем и быстро уходим, скрываясь за деревьями. При этом — не теряя друг друга из вида. Шехи, Зубейда, вы идите вслед за Синдбадом, а отступать, если что, будете впереди него. Пошли!
Абу повел нас, по дуге огибая поляну, к подходу к ней с кустами. Звуки всё слышнее, и я уже точно узнаю их. Не верю своим ушам. Откуда? Осторожно рассеиваемся за кустами. За ними взгляду открывается фантастическая картина.
В свете костра на поляне под музыку танцуют почти полностью обнаженные нимфы[17] из античных мифов. Не одни. Кавалерами при них самые что ни наесть натуральные фавны[18]. И это далеко не вся публика на поляне. Просто глаза разбегаются. Одни мне знакомы, а другие нет. Вот на винной бочке сидит явно захмелевший джинн из лампы Аладдина и трясет бородой в беззвучном смехе. Видно, что-то очень потешное рассказывает ему на ухо огромный рыжий кот. Вон у столов с закусками и бочонками что-то промышляет Баба-Яга. Ступа с помелом пристроена у ближайшего дерева. Хлопает в ладоши танцующим писаная красавица, о которой у Пушкина сказано: "…Месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит". Слава Богу, ее братьев тут не видно. Интересно, как они там устроились на Буяне-то?
