подсвеченной ночным светилом крыше никого не видно, нет ни тени, ни блика, ни проблеска. Но
мне не спокойно. Немцы выйдут на нас – это только вопрос времени. Надо нам срочно срываться с
места. Пора покинуть съемную квартиру… и Варшаву, и Польшу. Черт…
Осторожно открыл окно, предварительно обработанное антибликовым средством. Стараясь не
шуметь, сошел на карниз, перебрался на пожарную лестницу. Спустился на последнюю площадку
и присел на корточки, собираясь спрыгнуть. Смотря вниз, на асфальт, вспомнил про колено. Черт…
Еще сутки пробегаю – и сустав точно пунктировать придется.
Так и не могу решиться прыгнуть, пытаюсь придумать, как спуститься помягче… как сползти.
Заслышал скрип подъездной двери – Войцех идет. Он меня чуть в стороне ждать должен. С досады,
что придется прыгать, скосил злой “волчий глаз” и… Вашу ж…
Я пригнулся к площадке, смотря через железные прутья на человека, вышедшего из тени и
вставшего в тени. Вот и все – они здесь.
Человек меня не заметил. Я залег в тишине, готовясь хоть рассвет так встречать, не взирая на
холодающий ветер. Стараюсь рассмотреть его лицо, но не получается. Он видит одного Войцеха и
выслеживает он Войцеха, а не меня. Он не знает, что я здесь. Промерзший поляк пошел в
подворотню, скрываясь от промозглого ветра, потянувшего осенью. Присматривающий за ним
человек выступил из тени и отправился следом за ним. Я вперился глазами в его лицо, но он
высоко поднял воротник пальто и низко пригнул голову – я снова его не разглядел. Только…
165
Сердце свело, когда лунный свет коснулся его лица. Я видел его краем глаза в тусклом освещении
всего секунды две. Только… Я точно заметил в нем нечто знакомое. Знакомое и страшащее до того,
что сердце сводит. Я прогоняю память по прошлому раз за разом, но не припоминаю. Поставил
перед мысленным взором нечетко очерченного человека, примеряя на него знакомые черты, и он
стал четче. Я помню его – этот костлявый нос, эту жесткую челюсть. Шлегель… Эрих Шлегель…
Эрих Шлегель!
Я встал, дрожа на ветру, как осиновый лист. Эх, Игорь Иванович, как я рад, что вы не видите
меня таким… таким…
Я сжал стучащие в ознобе зубы и, не спеша, пошел наверх, стараясь избавиться от слабости в
коленях. Просто… Не правильно все. Я знаю, что видел его – Шлегеля, но так же знаю, что он не
должен был быть здесь. Я, как лунатик, пошел по карнизу к окну на лестницу внутри здания. Этот
карниз не проверен, и я, надеясь, что он не заскрипит подо мной, ступаю аккуратно. Шлегель…
Человек из внешней военной контрразведки… Шлегель… Человек, служащий не одной стороне…
не одной стране. Он знает меня. Знает в лицо, как датчанина. Черт…
Я осмотрелся, открыл окно… прислушался и поднялся по лестнице наверх… отпер дверь и
вошел в квартиру. Склонился над кроватью, слепо смотря на дремлющую девушку. Агнешка
заслышала шорох и открыла глаза. Она озарила меня своей радостью и настойчиво потянула в
постель.
– Ты не пошел к ним – к распутным?! Ты вернулся ко мне! Я так и знала, что ты спровадишь
Войцеха пройтись и вернешься ко мне!
Я остановил глаза на ее руках, торопливо расстегивающих молнию моей куртки. Она
рассмеялась.
– Вольф, ты что, в свое счастье не веришь?! А ты верь! Или тебе доказательства нужны?! Я их
тебе предоставлю!
Я действительно ошеломлен и не верю. Мое дыхание пресеклось, и я… Я нашел в себе силы
противостоять девушке и выровнял дыхание. Схватил ее за руки, отрывая от своей растерзанной
куртки.
– Шлегель…
– Ты хочешь, чтобы я звала тебя Шлегелем? Хорошо, как хочешь. Ты совсем замерз! Я тебя
сейчас согрею!
Я стараюсь не впускать в голову мысли, которые совсем не ко времени. Только голова кружится,
сопротивляясь всем мыслям. Что же ты делаешь, Агнешка?! Со мной так нельзя! Я же не выстою
под таким натиском! В глазах все меркнет и… Нет, я не уступлю, я устою…
– Агнешка, поднимайся… Вставай давай. Живее!
Глаза ее сразу заполнились слезами, но она гордо подняла голову.
– Ты издеваешься надо мной? Ломаешься передо мной? Ты мне мстишь?! Или я стала тебе
скучна?! Или твоя страсть прошла, и ты перестал считать меня красавицей из своего чудесного
сна?!
– Дура! Живо вставай!
Агнешка еще шире распахнула переполненные слезами глаза.
– Ты посмотри на себя в зеркало! И разбей его! Ты грубый и… Да как ты смеешь так со мной
говорить?!
– Я словами не бросаюсь и обратно их не беру! Вставай же быстрее! Одевайся!
Думал засунуть пистолет за ремень, но оставил его в кобуре – за ремень заткнул закрытый
компьютер. Скрутил провода и запихнул в подсумки с остальной техникой. Проверил спящую в
подсумке крысу и крепко схватил девушку за руку, таща за собой на выход. Она все что-то говорит,
возмущается.
– Он здесь! Он следит за вами с Войцехом!
– Здесь?! Следит?! За нами?! Кто, Вольф?!
– Шлегель!
– Кто?!
– Эрих Шлегель! Этот немец с костлявым носом! Он вышел на вас!
166
Она хотела еще что-то спросить, но резко осеклась, когда я скосил на нее злой глаз – не
обижено замолчала, а забыла про попреки, объятая страхом. Она покорно последовала за мной
наверх и осталась ждать на чердаке, пока я вернусь со спрятанными на крыше вещами – оружием и
отравляющими веществами.
Глава 28
Я застыл и задержал дыхание, слушая шаги промерзшего Войцеха. Заглянул за угол, скрываясь
в тени и тишине. Забросил подобранный камень в его сторону, и он обернулся. Поляк никого не
заметил и пошел посмотреть. Как только он приблизился, я резко хватанул его за куртку и рванул к
себе. Он было собрался мне врезать, но я блокировал удар.
– Ян?
– Бежим. Живо!
– И Агнешка с тобой?
Я не ответил, а толкнул их обоих вперед – в темноту и в тишину.
Глава 29
Проулками ушли. Немца нигде не видно. Но я продолжаю пристально просматривать каждую
тень, прослеживать каждого редкого прохожего. Я знаю, что он за человек. Он, верно, уже знает,
что я здесь… знает, что мои товарищи от него бы без меня не ушли. Он, видно, на них лишние
силы решил не тратить, а на меня он сил не пожалеет. Он возьмет мой след и выследит меня.
Шлегель из тех, кто и иголку в стоге сена найдет… сожжет стог сена, просеет пепел и найдет
