– Это означает, что мы здесь не пленники? – позволил себе вопрос Быстров.
– Вы спасли мою дочь – вы друзья, – Каилин качнул головой, словно отпуская благодарный кивок. – Если капитан Быстров пожелает, он может покинуть «Острие Славы» прямо сейчас. Мы выделим надежный орбитальный катер и некоторые денежные средства. Но я бы просил его не торопиться в расставании с нами. Капитан, вы бы могли оказать моей дочери еще одну услугу?
Быстров молчал, ожидая, что Каилин выскажется более определенно.
– Глеб… – произнесла Ариетта, став на светящуюся плиту рядом с отцом.
– Мой корабль разбит, а чужой катер вряд ли будет полезен в моем положении. Я сделаю все, о чем попросит меня принцесса, – ответил землянин.
За обзорным экраном вспыхивали, извивались причудливые пейзажи, словно там пролетали джунгли Дарлиана, вид которых искажала расстроенная система оптических призм. «Острие Славы» шло через гиперслои. По всему огромному кораблю разносились глухие учащенные удары энергетического тела, которое эльвийцы называли частью сердца Алоны.
В просторной каюте было неуютно, возможно из-за облицовки похожей на синий камень или из-за смотрящих со стены статуй, являвшихся частью компьютерной сети корабля. Быстров забрался на диван рядом с Ваалой и прислонился спиной к жестким подушкам.
– Мне не удалось у них узнать ничего, – сказала галиянка, вытягивая обнаженные ноги. – Я устала и у меня разболелась голова. Они говорят только о религии, об обидах, нанесенных им Единой церковью Галии. Разве может обида жить тысячи лет?
– Смотря, какая обида и кто ее носитель, – ответил Быстров, поглядывая на суровое лицо чернокаменной статуи, и добавил: – Нас могут подслушивать.
– Плевать. Мне нечего здесь бояться. И это я им нужна, а не они мне, – Ивала пренебрежительно скривилась и отпустила в сторону изваяния неприличный по галиянским понятиям жест. – Сейчас только одно можно утверждать без ошибки: старая легенда о Детях Алоны, бежавших на древних досветовых звездолетах, верна. Они направились в какой-то неизвестный до сих пор уголок галактики, убежденные, что там найдут Дом Алоны. Летели многие тысячи лет и действительно нашли что-то. Скорее всего, останки исчезнувшей цивилизации. Это я поняла из рассказа Лороака Ноэло. Кстати, он хочет меня. У него глаза слезились, когда я заголяла перед ним бедра. И он, конечно, представлял себя в их плену.
– Предательница, не намериваешься ли ты изменить мне и нашему другу Шурыгину? – усмехнулся Быстров.
– Я еще поиграю с Лороаком, и отдамся, если только он сообщит мне что-нибудь полезное, – Ивала с блаженством прикрыла глаза и продолжила: – Дети Алоны закончили свой безумно долгий перелет в системе звезды названой ими Эльва. Где эта звезда они ни за что не скажут. Я это поняла по настроению Лороака: едва я заговорила с ним о ее расположении, он даже забыл о моем теле и сразу стал сдержан и строг. У этой звезды много планет, три из которых обитаемы и названы без хитрости: Эльва один, Эльва два… Но, наверное, они имеют и другие названия. Еще могу утверждать, что, хотя они ушли из нашего мира давно, они остались все так же малочисленны – их женщины, подражая богине, не слишком стремятся иметь детей. Зачем они вернулись в наш мир, пока непонятно. Думаю, они здесь присутствуют скрытно более ста лет. И успели установить тайные связи со многими планетами от дальних границ Сиди до миров Нэоро. Ты же сам слышал, как Эроила Роас сказала, что их позиции на «Сосрт-Эрэль» сильны. А нейтральную станцию можно считать ключом к влиянию на многие цивилизации. Возможно, они думают вернуться в наш мир открыто и большими силами, поэтому ищут себе сторонников. Может быть, наедятся обернуть в свою веру многие народы и свести счеты с Галлией. Если так, то нас ждут серьезные потрясения и большая война.
– И по-прежнему непонятно кто такой Каилин, – словно размышляя вслух, произнес Глеб.
– На этот вопрос Лороак Ноэло отвечает с божественной простотой: Каилин – сын Алоны, и все мы ее дети. Ты, кстати, тоже, – галиянка весело ткнула капитана пальцем. – А выпытать у Лороак больше, чем он сам желает сказать, невозможно. Пока невозможно, – Ивала прищурилась с хитрецой, – я еще поиграю с ним.
– Все-таки вопрос Каилина – самый запутанный вопрос в мире, – проговорил Быстров, удобнее устраиваясь на диване. – Суди сама: он не похож ни на кого из вашего беглого галиянского рода. Он весь другой. Если он на самом деле сверкающий ангел, скажем, принявший человеческий облик, то что он делает на этом корабле, и как он связан с Детьми Алоны?
– Я думаю… что он – не человек, – произнесла Ваала, понизив до шепота голос и придвинувшись к землянину. – Если Ариетта его отпрыск, всего лишь часть его крови, разбавленной кровью истиной пристианки Фаолоры, то ты сам знаешь, какая вышла у них дочь, – представляя ту черно-красную тень, не то существо, расправившееся с агентами Холодной Звезды, галиянка зажмурила глаза. – Как ты мог спать с ней? Если ты догадывался, что за чудовище живет в ней, как ты мог заниматься с ней любовью и не бояться, что она может сделать с тобой в безумии.
– Тобой говорит ревность, – Глеб усмехнулся краем рта.
– Нет, Глебушка, я бы рада была видеть тебя в постели с любой красоткой и сама бы нырнула к вам, но только не с наследницей пристианского трона.
– Зря ты так, товарищ Ваала. Ариетта – милая девушка.
– И ты не устоял против ее последней просьбы. Разве не видно, как она изменилась за последние дни? С Каилином они действительно родные души, а ты для них лишь средство, – фыркнула галиянка и, вскочив с дивана, подошла к небольшому дереву, росшему из стены, чтобы сорвать темно-красный плод.
– Как я понимаю, у них нет выхода на герцога Ольгера. Он не идет с ними на контакт. А мне он верит. Должен верить, если что-нибудь не изменила смерть Олибрии, – ответил капитан «Тезея». – Посмотрим. На Присте мы будем через трое суток.
– Если нас не расстреляют корабли герцога Флаосара и еще тысяча всяких «если», – Ивала нахмурилась и вонзила в свежеесорванный плод зубы. – Не понимаю, откуда у Детей Алоны такая уверенность, что их пирамиду не разберут по кирпичикам имперские линкоры. Я ничего не понимаю в их замысле.
Катер «Риза» пристианского образца восьмой час шел в режиме форсированного торможения: путь до главной имперской планеты был неблизким, и сначала ему пришлось разогнаться до опасной для машин такого класса скорости. «Острие Славы» растаяло далеко позади осколком тьмы, за радиусом сканирования имперских сил. Впереди в ожерелье орбитальных станций, крошечных искорок транспортов и боевых кораблей сияла Приста.
