данным отдела регистрации граждан речь шла об одинокой даме – кого-то скрывает и кормит.
Хелена ничего не сказала Мари и Отто, подумав: у этих двоих уже и так достаточно забот с Артуром. Будет излишним обременять их еще и вопросом, как ей поступить с этой информацией. Но теперь, когда она лежала рядом с Артуром и наслаждалась его близостью, спросила себя, не сыграла ли тут роль ее чистая корысть: Хелена вспомнила, как ей пришла в голову мысль, что если бы эти двое узнали о другом спрятанном человеке, то, возможно, захотели бы узнать, кто это, и, быть может, предложили бы разместить его (хотя вполне возможно, что упомянутая дама скрывала двух человек) вместе с Артуром и спрятать надежнее, чем это возможно сделать в центре Веймара.
Но если бы Артуру пришлось делить с кем-то укрытие, которое изначально предназначалось для двух человек, это означало бы конец ее чудесной любовной идиллии.
Некоторое время она размышляла об этом, находясь в состоянии между бодрствованием и сновидением от ласк Артура. И все же решила предупредить даму.
Однако вопрос заключался в том, как не оставить следов, которые приведут к ней. О телефонном звонке не могло быть и речи, потому что его невозможно совершить анонимно. Даже если она воспользуется телефонной будкой, ей все равно придется оплатить разговор, оставить отчетливый след. Обратиться к ней лично она, разумеется, не могла себе позволить: неизвестно, действительно ли женщина будет молчать.
Так что оставалось только письмо. И ей нужно быть внимательной, чтобы избежать ошибок, которые стали роковыми для молодых людей из «Белой розы».
На следующий день незадолго до полудня она составила в несохраненном документе текст:
Если Вы скрываете кого-то от полиции, уведите упомянутого в другое место, потому что на Ваш след напали. Пожалуйста, уничтожьте это письмо.
Друг
В особенности последнее слово показалось ей довольно изобретательным, потому что, как она решила, автоматически можно предположить – отправитель письма мужчина, и никому не придет в голову искать ее.
Снизу она написала адрес, куда отправится письмо, и, когда все были в столовой, распечатала его, торопясь и волнуясь. Процесс печати, конечно, тоже отмечался в системном журнале, но это уже не представляло проблемы, ей постоянно приходилось что-то распечатывать в это время.
Держа в руках распечатку, она удалила документ, не сохраняя, сложила листок и вечером вынесла его из ведомства. Остальное доделала дома: вырезала адрес и наклеила его на древний почтовый конверт, который пролежал целую вечность, а клейкая сторона уже настолько высохла, что пришлось запечатывать конверт клеем. Хотя и есть принтеры, печатавшие на конвертах, но у них в ведомстве таких нет, а написать адрес от руки, конечно, нельзя.
Затем наклеила марку, отправилась в город под предлогом выполнения поручений и бросила его по пути.
Когда она вернулась, мать спросила:
– Ты забыла свой телефон?
– Он заряжается, – ответила Хелена, которая, естественно, намеренно оставила устройство дома. – А что?
– Лудольф звонил. Нам, потому что до тебя не дозвонился. Ты должна ему перезвонить.
* * *
Поднимаясь по лестнице, держа в руке записку с номером телефона Лудольфа, Хелена чувствовала, как с каждой ступенькой ее колени все больше немели, а ноги подкашивались. Когда она дошла до своей комнаты, ей казалось, будто что-то беспощадное, болезненное свербит у нее в животе, как реакция организма на нечто вредное.
Почему у нее не получалось сопротивляться? Как Лудольфу удалось превратить ее родителей в своих союзников и добиться того, что она стала уязвима перед ним?
Ей не оставалось ничего другого, кроме как позвонить ему. Как только она спустится вниз, мать обязательно об этом спросит, и тогда ответить «нет» не получится.
Она отключила зарядное устройство, взяла в руки телефон. Он казался тяжелее, чем обычно, тяжелее и каким-то скользким. Развернула записку, но не смогла заставить себя сесть на кровать для этого разговора, как обычно делала, разговаривая по телефону с Мари, а вжалась в угол рядом с дверью. Потом набрала номер Лудольфа.
– Добрый вечер, Хелена, – произнес он масленым голосом, да так спокойно, словно точно знал, что она позвонит в этот момент. – Могу я вас называть просто Хеленой?
– Да, конечно, – ответила Хелена не задумываясь и тут же пожалела об этом. Поскольку он никак не отреагировал, она почувствовала, что должна объясниться, и поспешно сказала: – Я была в городе, а телефон остался дома.
И услышала, как он рассмеялся.
– Поразительно, хм? Люди, которые каким-либо образом связаны с секретной службой, стремятся не носить с собой телефон…
– Я оставила свой заряжаться, – оборонялась Хелена, спрашивая себя, для чего она это делает. – А в ведомстве нам запрещается иметь их при себе.
– В любом случае спасибо, что перезвонили, – спокойно произнес он. – Мы ведь договаривались прогуляться на прекрасной немецкой природе. До сих пор это не удавалось из-за моего чрезмерно плотного графика, за что я приношу тысячу извинений. Однако в следующее воскресенье я буду свободен, и я слышал, что в Веймаре особенно красиво вдоль берега Ильма.
Хелена невольно кивнула.
– Это правда, – сказала она.
– Тогда как насчет воскресенья в три часа? Я могу забрать вас, если вы согласны.
После всех отговорок, благодаря которым она тянула с ответом, ей, наверное, уже ничего иного не оставалось.
– Да, – и ради матери добавила: – С удовольствием. – Потом что-то в ней восстало против идеи сидеть в машине наедине с Лудольфом фон Аргенслебеном, и она поспешно произнесла: – Мы могли бы просто встретиться у городского замка.
– Вы так хотите? – переспросил он. – Но как вы туда доберетесь?
– На велосипеде… – она остановилась. Плохая идея. Мать наверняка будет настаивать на том, чтоб нарядиться на прогулку, надеть хорошее платье и так далее. Все это не очень хорошо сочеталось с ездой на велосипеде. Хелена пошла на попятную: – То есть… не знаю, можно ли оставить его где-то у замка…
– Говорят, что в новой Германии можно без колебаний оставлять свой велосипед где угодно – все мелкие кражи, которые раньше были обычным явлением, остались в прошлом. – Он засмеялся, но это звучало как-то наигранно. – Хотите проверить данное утверждение?
Нет, на самом деле не хотела. К тому же у нее было смутное предчувствие, что эта прогулка с Лудольфом отнимет у нее все силы и она не сможет доехать до дома на велосипеде.
– Ах, – с трудом произнесла Хелена, – все-таки будет лучше, если вы за мной заедете. Если только это не слишком хлопотно.
– Для вас, дорогая Хелена, не жалко никаких усилий, – ответил он так маслено, что ее ноги подкосились и она медленно, но неудержимо опустилась по стене. – Значит, договорились. Я рад. До воскресенья!
– До воскресенья, – отозвалась Хелена, оторвала телефон от уха и нажала на красную кнопку так сильно, что металл корпуса затрещал.
Выполнено. По крайней мере, можно сказать матери, что она договорилась о встрече.
Как
