Тогда он попробовал решить задачу в упрощенном виде — добыть денег. Хотя бы немного. Еще в студенческие времена ходили слухи о неплохих заработках на мойке вагонов. Для такой работы не нужны документы, а чувство голода уже заметно превысило чувство брезгливости. Андрей решился и выбрал направление на Курский вокзал. Идти было далеко, но Андрей хорошо представлял дорогу. Сначала он думал пробираться темными проулками и дворами, чтобы не попасться на глаза случайному патрулю, но затем сообразил, что такие меры предосторожности не только излишни, но и могут привести к прямо противоположному результату.
Смешавшись с толпой, Андрей вскоре почувствовал всеобщее безразличие. Никому вокруг не было дела ни до него самого, ни тем более до его проблем. Люди замечали друг друга ровно настолько, чтобы не оттаптывать ноги и не стукаться лбами. Андрей напрягался только при виде милицейских патрулей, стараясь обходить их подальше. Главное в таких маневрах было не менять резко скорость и направление движения — это правило Андрей усвоил еще в те времена, когда у него не было московской прописки.
До вокзала он добрался уже совсем затемно, если можно назвать темнотой странное состояние летних московских ночей, когда медленный закат угасает совсем ненадолго, чтобы почти сразу превратиться в такой же неспешный рассвет. Андрей выяснил у грузчика местонахождение отстойника для вагонов и направился туда пешком, обогнав разрозненные кучки бомжей, вяло бредущие вдоль путей.
«Конкуренты», — подумал он, уже понимая, что легко работа не достанется.
Но вид у бомжей был жалкий, лица пропитые, а тела наверняка измучены многочисленными болезнями и недоеданием. В себе же Андрей ощущал непобедимую уверенность. Он подумал было, что уверенность эта связана с недавними событиями, поставившими его на грань жизни и смерти, но тут же понял, что сам себе врет — она основывалась лишь на жалком виде бомжей. Андрей выглядел жемчужиной в куче навоза не потому, что сам был жемчужиной, а лишь потому, что сравнивал себя с кучей дерьма. Сами бомжи об угрозе еще не догадывались, справедливо считая, что у байкера может быть более важное дело, чем уборка вагонов.
Но один, совсем старый на вид, оказался то ли хитрее других, то ли опытнее. Он то и дело подозрительно поглядывал на Андрея. Что-то в нем было странное, резко отличавшее его от других, и, лишь приглядевшись, Андрей понял, что старичок не такой уж старый и совсем не дряхлый, а маленький рост и желтый цвет лица попросту выдавали в нем китайца. Наконец старик перестал бросать взгляды и подошел с таким видом, будто собирался попросить сигарету.
— Поработать решила? — вместо этого спросил китаец.
— Тебе какое дело? — высокомерно фыркнул Андрей.
— Послушай, если ты собралась вагон помыть, я тебе помогу. В первый раз, да?
— Иди к черту.
— Не пойду. Ты ничего здесь сама не узнаешь. Ты хоть знаешь, когда можно на работу проситься, чтоб не прогнали?
Андрей задумался.
— А тебе что за дело? — уже менее агрессивно спросил он.
— Тебя сейчас бить будут, — объяснил китаец. — Но ты здоровая, сильная, ты победишь. Только зачем победа, если никто не скажет, что с ней делать потом?
— Ты хочешь со мной в долю? — понял Андрей.
— Точно. А я тебе помогу. Ты меня не бей, я тебе все расскажу, а на двоих нам хватит.
— Ладно, — кивнул Андрей.
— Вон, посмотри, в черном свитере мужика. Самая сильная. Ее первым бей. Остальные испугаются и уйдут дальше. Другой поезд совсем скоро придет. А с проводником я сам буду говорить. Иди, иди, сами они не уйдут.
Андрей широко раздул ноздри и двинулся к группе бомжей, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.
— Чего надо? — спросил крепыш с беззубым ртом, на которого показал китаец.
— Драться иду, — честно признался Андрей.
— А надо? — усмехнулся беззубый.
— Я бы и рад избежать, но вы же работу по-доброму не отдадите.
— Нет.
— Значит, придется драться.
— Какой ты упертый, — усмехнулся беззубый и первым бросился на противника.
У него не было техники движения, какая приходит с многолетними тренировками, но ее с успехом заменяла уличная проворность. Но самым страшным в противнике оказалось отсутствие всякого страха и малейшего намека на воображение — он совершенно не боялся замахов, не поддавался на обманки, а полученный в лицо удар не выводил его из душевного равновесия. Примерно так дерутся звери, и именно из-за этого Андрей старался избегать конфликтов с собаками. Такого противника можно лишь убивать или физически выводить из строя, доводя хотя бы до потери сознания.
В первые же секунды Андрей получил несколько болезненных ударов по ногам и один в подбородок. От этого не только алые пятна завертелись перед глазами, но и накатил приступ одуряющей тошноты, напомнив о недавнем сотрясении мозга. Но это ошеломило лишь в первый момент, а потом боль смыло потоком адреналина, и Андрей принялся молотить кулаками и пинаться. Крепыш крепко ударил его в нос, но Андрей сумел подобраться к нему вплотную и схватить за руку. Тут же, не дожидаясь ответных действий, добавил коленом в пах и локтем по затылку. Крепыш рухнул ему под ноги и пополз подальше от рельсов.
— Добивать не надо! — выкрикнул китаец. — Они теперь сами уйдут.
Четверо оставшихся бомжей, которые даже не пытались принять участие в драке, подхватили поверженного товарища и поволокли его вдоль путей.
— Надо в вагона садиться! — Китаец призывно помахал рукой и подошел к двери.
Когда Андрей смахнул со штанов и куртки грязные следы пинков, старичок уже успел обо всем договориться.
— Нам два вагона дали! — довольно улыбнулся он. — В два раза больше получим. А ты хорошо дралась, очень быстро. Давай убирай мусор, а я веник возьму. Я совсем старая, мне бутылки носить нельзя.
Они забрались в вагон и принялись за уборку. Андрей заметил, что проводники в своем купе делят пачку полусотенных купюр, полученных от желающих передать посылки знакомым. Вид денег вдохновил на трудовой подвиг — отбросив всякую брезгливость, Андрей по локоть залез в мусорный ящик возле тамбура и принялся выуживать из него тяжелые предметы. В основном это были разнокалиберные бутылки, но попадались и консервные банки, надписи на которых вызвали приступ обильного слюноотделения.
Пока он пакетами выносил мусор из вагона, китаец ловко свернул ковровую дорожку и вымел коридор куцым веником. Андрею пришлось взять ведро и половую тряпку. Он понял, что ему снова подсунули работу потяжелее, но наглости на восстановление справедливости уже не хватило. Он уже уверился в мысли, что каждое такое «установление справедливости» влечет за собой все более пагубные последствия.
