При том, что не было доподлинно известно, кто организовал нападение, для репортеров, похоже, не составляло тайны, каким образом нападение было осуществлено. По поручению террористской организации бомбы подложил некий Джон Рэйнберд, индеец, ветеран вьетнамской войны, оказавшийся двойным агентом. Он погиб - то ли случайно, то ли покончил с собой в конюшнях, где произошел первый взрыв. Согласно одной версии, Рэйнберд задохнулся в дыму, пытаясь освободить лошадей из горящих конюшен; в связи с этим, как и следовало ожидать, комментатор прошелся насчет трогательной любви террористов к животным, чего нельзя сказать об их отношении к роду человеческому. Двадцать жизней унесла разыгравшаяся трагедия; сорок пять человек получили ранения, из них десять - серьезные. Всех выживших "взяло под свою опеку" правительство.
Вот как была преподнесена история. О Конторе никто и словом не обмолвился. Все обошлось.
Если не считать одной заминки.
- Меня не интересует, где она, - сказал новый шеф, возглавивший Контору. Разговор происходил через месяц после грандиозного пожара и исчезновения Чарли. Первые десять дней, когда схватить ее не составило бы труда, жизнь Конторы была сплошным хаосом; она и поныне не вошла в русло. Новый шеф, вернее шефиня, довольствовалась первым попавшимся столом; ее собственный прибудет только через три дня. - И меня не интересует, что она способна натворить. Мы имеем дело с восьмилетней девочкой, а не с Джеймсом Бондом в юбке. Долго скрываться она не может. Ее надо найти и ее надо уничтожить.
Шефу внимал мужчина средних лет, по виду типичный библиотекарь в заштатном городке. Надо ли говорить, что он не был библиотекарем.
Мужчина постучал пальцем по аккуратной стопке расшифровок на столе у шефа. Все бумаги Кэпа погибли во время пожара, но главная информация хранилась в банке машинной памяти.
- А что с этим?
- Разработки по программе "лот шесть" приостановлены на неопределенное время, - ответила шеф. - Тут замешана политика. Что вы хотите? Двенадцать джентльменов - из них одиннадцать старцев - и три молодящиеся леди голубой масти, акционерши какой-нибудь геронтологической клиники в Швейцарии... от одной мысли, что будет, если девчонка вдруг объявит о себе, они уже накладывают в штаны. Им только...
- Я, признаться, не уверен, что у сенаторов от Айдахо, Мэна и Миннесоты такая слабая кишка, - пробормотал мужчина, который не был библиотекарем.
Шеф отмахнулась:
- Они заинтересованы в "лот шесть". Можете не сомневаться. Будем считать, что на светофоре сейчас горит желтый свет. - Она поиграла прядью волос - длинных, густых, красивого каштанового оттенка. - "Приостановите на неопределенное время" - это до тех пор, пока мы не предъявим им девчонку с биркой на ноге.
- Или ее голову, - пробормотал мужчина. - Но тут надо быть Саломеей. А пока что на блюде пусто.
- Что-что?
- Это я так, - сказал он. - Короче, мы опять начинаем с нуля.
- Не совсем, - жестко поправила его шеф. - С ней нет отца, который принимал за нее решения. Она теперь одна. Словом, ее надо найти. Немедленно.
- А если она успеет все выболтать?
Шеф откинулась на спинку стула, оставшегося от Кэпа, и соединила руки на затылке. Мужчина, который не был библиотекарем, с пониманием отнесся к тому, как свитер обтянул упругие груди шефа. Это тебе не Кэп.
- Если бы она хотела все выболтать, она бы уже давно это сделала. Шеф снова наклонилась вперед и постучала пальцем по перекидному календарю. - Пятое ноября - и ничего. Да и мы приняли кой-какие предосторожности. "Таймс", "Вашингтон пост", чикагская "Трибюн"... все крупные газеты под контролем. И пока ничего.
- А если она надумает обратиться в мелкую газетенку? В поданкскую "Таймс", а не в нью-йоркскую? Мы не можем взять под контроль все печатные органы в стране.
- К сожалению, - согласилась шеф. - И, однако же, пока не просочилось ни слова. Значит, она не сказала ни слова.
- А хоть бы и сказала. История-то фантастическая. Кто поверит восьмилетней девчонке?
- Я думаю, что если в конце своего рассказа она устроит небольшой костер, поневоле поверят. Но знаете, что говорит ЭВМ? - Она с улыбкой постучала по стопке бумаг. - Восемьдесят процентов за то, что нам не придется даже пальцем пошевелить, чтобы представить ее труп комитету. Ну разве что доставим для опознания.
- Самоубийство?
Шеф кивнула. Судя по всему, ей очень улыбалась такая перспектива.
- Оно бы неплохо, - вставая, заметил мужчина, который не был библиотекарем. - Но, помнится, не так давно ЭВМ говорила, что сила внушения у Эндрю Макги практически на нуле. Улыбка шефа несколько поблекла.
- Всего доброго, шеф, - сказал мужчина, который не был библиотекарем, и вышел.
Библиотекарь был молодой человек лет двадцати шести, длинноволосый, бородатый. Перед его конторкой стояла девочка в джинсах и зеленой блузке. В одной руке она держала пакет для покупок. Она была такая худющая, смотреть больно; чем только ее кормят мать с отцом, подумал молодой человек... если вообще кормят.
Он слушал ее просьбу внимательно и уважительно. Ее папа, сказала она, советовал ей со всеми трудными вопросами обращаться в библиотеку, потому что в библиотеке могут ответить на любой вопрос. Совсем рядом приглушенно гудел огромный коридор нью-йоркской Публички, у входа в которую несли свою бессменную вахту каменные львы.
Когда она закончила, библиотекарь повторил вкратце ее просьбу, загибая палец на каждом пункте.
- Честная.
Она кивнула.
- Большая... то есть национального масштаба. Вновь кивок.
- Не связана с правительством.
Худышка кивнула в третий раз.
- Может быть, ты мне скажешь, зачем тебе это?
- Я... - она помедлила - ...я должна кое-что сообщить. Молодой человек подумал несколько секунд. Он уже собирался ответить, но потом многозначительно поднял кверху палец и пошел переговорить со своим коллегой. Вернувшись, он произнес всего два слова.
- Вы дадите мне адрес? - попросила она.
Он нашел в справочнике адрес и аккуратно выписал его печатными буквами на желтой карточке.
- Спасибо, - сказала девочка и собралась уходить.
- Послушай, - остановил он ее, - когда ты последний раз ела, дружок? Может, тебе дать пару долларов на завтрак?
Она улыбнулась - это была удивительно милая, обаятельная улыбка. Еще немного, и молодой библиотекарь влюбился бы.
- У меня есть деньги, - сказала она и открыла пакет, чтобы ему было видно.
Пакет был набит четвертаками. Пока он собирался спросить - разбила она свою свинью-копилку или раздобыла деньги еще где-то, - ее уже и след простыл.
Девочка поднималась в лифте на шестнадцатый этаж небоскреба. На нее с любопытством посматривали - едет девчушка в джинсах и зеленой блузке, одна, в левой руке мятый пакет, в правой апельсин с наклейкой "Санкист". Но у жителей Нью-Йорка есть неписаное правило: занимайся своими делами и не лезь в чужие.
