Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Но он смог только выдавить:

— Солдаты империи именно таковы, как ты сейчас сказала, дружок. В этом смысле они заслуживают презрения. Но в прошлом северяне слишком дорого платили за то, чтобы отразить агрессию. А теперь враги могут жестоко подавить сопротивление.

— Сомневаюсь, — уверенно ответила она. — Они редко бьются насмерть. После самых слабых пыток пленники выкладывают все, что им известно. Но можешь ты мне объяснить, почему они жалуются на то, что мы их убиваем. Что же еще мы должны с ними делать?

— Вы не держите пленных? — Джоссерек был поражен.

— Никиттэй, они отомстят за это, они отыграются на каждом рогавикьянце, который попадет в их руки.

— Солдаты все равно всегда так делают. У нас есть опыт прошлых войн. А почему нет? Один пленный северянин полезнее для них, чем один из них — для нас. Но он представляет собой прямую угрозу.

— Обмен пленными…

— Что? Как можно делать честь предметом торговли?

«Ни переговоров, ни стратегии, ни тактики. Если бы у них все это было, если бы было… Солдаты Империи разбросаны по Рогавики. Организованное сопротивление могло бы разрушить их линии связи. Сидир никогда не пошел бы сюда, если бы допускал такую возможность.

Неужели я всерьез надеюсь уговорить этих… этих двуногих пантер изменить древние привычки? Я видел множество разных культур, но в большинстве из них люди предпочли объединиться и утратить часть личной свободы, чем рисковать потерять свободу вообще. Эти же готовы умереть, но не измениться. Может быть, потому, что такое изменение для них подобно смерти.

Я буду говорить на собрании земляков, а они будут смотреть на меня, не понимая, и я отправлюсь домой, а Дония… О, пусть лучше она погибнет в бою. Не дай бог, она выживет, будет голодать, ходить в отрепьях, заболеет туберкулезом, сопьется, будет нищенствовать и в конце-концов все равно погибнет».

Женщина положила свою ладонь на его руку.

— Тебе больно, Джоссерек? — тихо спросила она. — Я могу помочь.

Он был тронут. Такое участие было редким среди рогавикьянцев.

— Боюсь, что нет. — Он заставил себя улыбнуться. — Я беспокоюсь за вас.

Хотя он употребил местоимение во множественном числе, она кивнула и пробормотала: — Да, ты должно быть, не на шутку увлекся Донией, пока с ней путешествовал. — Помолчав, она сделала над собой усилие и добавила: — Ходят сказания о том, как чужестранцы увлекались женщинами Рогавики. Это не мудро, Джоссерек. Наши народы слишком непохожи. Женщина от этого не страдает, а мужчина — может. — А потом добавила, словно оправдываясь: — Только не думай, будто у нас, северян, нет любви. Я… я должна рассказать тебе, куда я держу путь сегодня. Туда, где лежат те, кто пал в последнем бою с захватчиками. Это случилось прежде, чем вы добрались до нас. Там были два моих брата и три любовника, которые были для меня больше, чем просто партнерами. Я ведь могу больше не вернуться сюда… Может быть ты подождешь в стороне, пока я отыщу их могилы и отдам им долг памяти.

Он не решился спросить, чем был для нее он. Игра, любопытство или желание угодить Донии? По крайней мере она старалась быть доброй. Может быть, именно поэтому она преодолела в себе даже большие внутренние препятствия, чем он мог себе представить. Он был уже многим ей обязан и, без сомнения, будет обязан еще большим, пока они будут двигаться на запад Дония теперь занималась своими мужьями, их у нее достаточно, а Никиттэй могла бы помочь ему пережить все это.

…На могилах не было никаких знаков, если не считать того, что они были свежие. Если верить путешественникам, такие смешанные захоронения совершались без особых обрядов. Но если в Аулхонте и были какие-нибудь обряды, Никиттэй совершила все их за тот час, пока была там одна. Позже, вернувшись к Джоссереку, она снова была веселой и радостной.

«После собрания земляков я уеду домой, — пообещал он себе. — Буду жить среди таких же людей, как я сам.»

Сондр Кэттл лежал в четырехстах милях от Сандог Трэйс; здесь всегда собирались семьи. Джоссерек выразил недовольство тем, как медленно ехали сопровождающие Донию два десятка человек. Она ответила, что спешить ни к чему: Как бы быстро не оповестили всех курьеры, жителям дальних районов понадобится время, чтобы добраться туда.

— И ты тоже можешь не торопиться, наслаждайся себе летом, — добавила она. — Может быть, потом нам не представится такой возможности.

Он ехал позади нее, солнечный свет отливал золотом на крупе ее жеребца и на ее волосах. «Даже если я покину тебя, я все равно не смогу тебя забыть так скоро.» — подумал он. Он путешествовал уже месяц — охотился, ловил рыбу, тренировался по пути, чтобы не потерять форму, выполнял работы по лагерю, после чего пил у костра сухую острую медовуху, пока в висках не начинала пульсировать кровь, слушал рассказы и рассказывал сам, обменивался с северянами песнями и мнениями — хотя никогда не раскрывал своих заветных мыслей — и наконец удалялся с Никкитэй в палатку, в которой они жили вдвоем.

Что касается знаний и навыков, то он уже обратил внимание, что большинство жителей стоянки были неграмотны. Некоторые писали и даже публиковали книги. Многие вели обширную переписку — почтовая служба работала очень хорошо, хотя была составлена из добровольцев. Всегда можно было найти человека, который занялся бы доставкой почты. Широкое распространение получили простые телескопы, компасы, астрогониометры, хронометры и другие приборы. В основном они импортировались, хотя в последнее время стали появляться и образцы местного изготовления. Медицина была развита хорошо, особенно в том, что касалось лечения ран. Жителей было немного, жили они на открытом воздухе, поэтому заболевания были редки. Зоология и ботаника тоже были хорошо развиты, в сверхъестественные силы мало кто верил, и когда Джоссерек упоминал об эволюции, все знали, о чем идет речь. Материаловедение было развито просто великолепно, особенно обработка природных материалов для получения волокон и тканей. Для этого требовалось много разнообразных химических веществ, которые в основном были покупными. Ремеслами занимались не только на стоянках, но и в большинстве зимних садов.

Лето было не только сезоном кочевий и охоты. Это было еще и время для занятий искусством. Почти все играли на музыкальных инструментах, на одном или двух, а всего их было удивительно много. Графика, резьба по дереву и кости, изготовление украшений, хотя и имели местные формы, но не уступали по уровню тем, что Джоссерек видел в других странах. Искусство песни, танца, драматическое искусство были даже выше, чем у других народов. Когда они проезжали мимо лагерей, там для путников устраивались часовые представления с оперой и балетом, которые просто ошеломили Джоссерека, хотя он мало что понимал в них.