— А вы по ним залпом и всех положили? — понял Лёха.
— Сдурел? Там считай нас, стрелков всего трое было — мы с товарищем Жанаевым, да Сурков. Но он только стрелять умеет, а вот вовремя башку пригнуть еще пока не приучен, факт — возразил ефрейтор, как раз связывающий короткой бечевкой пару немецких башмаков за петельки.
— Как так? А лейтенант? А молокосо… ну эти ребята молодые?
— У лейтенанта автомат до 200 метров берет нормально, дальше хрен попадешь. А парубки эти — в общем они хорошие, но их учить еще и учить. Да и патронов у них по 4 обоймы было, это извини в перестрелке шиш да ни шиша. Так что в лучшем случае если бы мы их и перестреляли героически, то девять обученных солдаперов нам бы трех-четырех человеков бы подстрелили, факт. Еще бы и удрал кто из них. И это — самое малое. Так что лейтенант грамотно сообразил.
— Ну, не тяни жилы, рассказывай!
— Да чего рассказывать-то? Просто все, факт — отмахнулся ефрейтор, которого в этот момент больше интересовали немецкие портки. Хорошие портки, суконные, практически новые. И особенно интересовали потому, что собственные ефрейтора шаровары х/б за время войны поистрепались и теперь были заплата на заплате, а впереди — зима.
— Тебя в бока пихать, или щекотать? Взялся рассказывать, так рассказывай, не мучь младенцев! — отозвался от телеги Середа, как раз вынимавший оттуда связки репчатого золотистого лука.
— Канава там глубокая, удобная. Лейтенант выглянул и приказывает: «Не стрелять!» Потом оглядел всех и говорит: «Те, у кого гранаты, готовят их к броску. Скомандую когда „гранатами — огонь“ — кидаете разом и укрываетесь до взрывов. Потом командую еще раз — „гранатами огонь!“ — кидаете не взведенными, и сразу в атаку. Безоружные тут остаются, Суркову — снять того, что у телеги. Все ясно?» Все кивают, дескать так точно. Он еще раз напомнил, что взрывами надо фрицев накрыть, а второй раз — чтоб не рвалось ничего. Подождали. Поляки поверх канавы постреливают, даже уже и пригибаться перестали, осмелели, идут себе как в парке, прогуливаются, факт. Слышу — даже смеются.
— Эта, погоди, какие поляки? Немцы же? — удивился Лёха.
— А черт их разберет, когда гранаты рванули у них под ногами они там завопили «курва», да «матка боска». Не похоже на немцев, факт. В общем — все удачно отбомбились, рвануло тютька в тютьку, а лейтенант сам «феньку» кинул, так что они только снова подниматься — она с замедлением бахнула, они опять носами в землю. А лейтенант орет опять «гранатами — огонь»…
— Звонко вопил, да — кивнул веселый бурят.
— И что дальше? — опять поторопил рассказчика, вертевшего в руках суконные штаны, Лёха.
— Я же говорю — просто все, факт. Мы из канавы выметнулись, а те лежат плашмя, взрывы ждут, кроме двух-трех, что вопили и корчились.
— Летенант дррр, дррр, дррр — добавил красок Жанаев.
— Да, вблизи автомат — лютая машинка, факт. В общем встать никто не успел. Так к земле и пришили.
— А последний? — поднял вопросительно бровь Середа.
— Жадный дурень. Лошадь что-то заупрямилась, он ее тянуть по дороге прочь, ростовая мишень на триста метров. Сурков, зараза, своей пулей весь китель испохабил, факт, что только на заплатки и годится теперь.
— Лихо! А ты говоришь — обученные!
— Обученные, факт. И железяки на груди у половины были. Их подвело то, что они шли брать за задницу безграмотных бандитов и напуганных селян, уже победу спраздновали а тут — мы. Ну и то, что РГД у нас были. Так-то от гранаты и удрать можно и залечь за то время, пока земедлитель горит. А эти — тюк и все. Хотя, конечно, одежку потрепало, штопать тут до черта. Ничего, зимой любой рады будем, по лесам шатаясь одежка и обувка огнем синим горят, факт!
Лёху поразило, что собеседник очень спокойно относится к удачно выигранному бою, а вот портки, которые он заботливо растягивал на руках, явно занимают все его мысли, а рассказ про драку — так, попутно. Хотя теперь уже брезжило где-то понимание, что в общем — действительно для своего выживания важно тыловое дело. И да — рассказы про щи вызвали активное слюноотделение.
Задумываться долго не получилось — сияющий Сиволап, запыхавшись, тронул старшину ВВС за плечо:
— Старшина, комісар кличе, зараз лейтенант розповість, як бій пройшов, тобі наказав підготувати матеріал до «Бойового листка»!
Заранее поморщившись, потому как ему не очень было интересно покидать трофейную команду и заниматься нудной политработой, Лёха почапал за торопыгой Сиволапом.
Митинг у партизан, как убедился менеджер, очень по структуре напоминал дежурный рок-концерт. И разогрев был перед выступлением основных исполнителей и чем дальше к концу — тем топовее звезды и подтанцовка есть. Даже усмехнулся про себя.
Конферансье — комиссар дал слово, опять, Берёзкину, витиевато и хвалебно представив лейтенанта, как полководца, почти уровня Александра Невского, отчего тот густо покраснел и застеснялся. Откашлялся, поглядел на толпу внимательно слушавших, чуточку помолчал и потомку показалось, что в душе у лейтенантика идет внутренняя борьба. Потом Берёзкин решился и начал:
— Товарищи! Не надо оваций. Я должен признать, что такая практика ведения боя с превосходящими силами противника — не мое изобретение, увы. Так воевали стоявшие рядом с нами не то ополченцы, не то остатки истребительного отряда, они и одеты были большей частью в гражданское. Их командир после боя рассказал, как дело было.
Ситуация: группа ополченцев: около 30 человек в обороне на высотке. Вооружение: японские винтовки без штыков, по 2 обоймы патронов, по 2 гранаты РГД-33 и противогазы. Командир: матерый вояка, в прошлом унтер-офицер и ветеран Германской войны.
Действия командира: отделил тех, кто честно сдал на «Ворошиловского стрелка» и умеет стрелять. Таких оказалось 5 бойцов. Им отдал все патроны. Потом отделил тех, кто умеет драться, в основном шпану. Таких оказалось 7 человек. Дал им саперные лопатки, сказал их заточить, залечь в первой линии и выскакивать вместе с ним на счет «два». Из остальных отобрал тех, кто с мозгами и не хилый. Дал им гранаты с запалом и сказал кидать по команде «раз». Остальным хромым, подслеповатым и неумеющим драться раздал гранаты без запалов и сказал кидать по команде «два». После чего орать «Ура», не вылезая из окопов.
Лейтенант перевел дух, чувствуя себя уже в своей тарелке, и продолжил при внимательном молчании публики:
— Фактическая реализация — немцев постреляли слегка, пока те бежали в атаку. Патроны быстро кончились. Подпустили на бросок, — «рраз!» — кинули гранаты. Немцы залегли. Взрывы. «Два!» Кинули второй раз. Немцы залегли, ждут, когда рванет. В этот момент группа с саперными лопатками выскакивает и бежит к ним. Из окопов начинают орать: «Ура». Пока немцы поднимались, до них добежали. Толком вскочить и оказать сплоченное сопротивление гитлеровцы просто не успели. Потом наши собрали оружие с боеприпасами, еду, фляжки с ромом, и отошли на исходные позиции. Больше немцы не штурмовали. А сейчас я творчески переработал действия, применительно к условиям, только и всего.
— А потери какие понесли ополченцы? — спросил тихо пышноусый.
— Потери были, в первую очередь из тех, кто должен был сидеть в окопах, но бросился в атаку, не умея драться, с досками и прочим. Из тех, кто был в группе с саперными лопатками — один ранен. В рукопашной сам командир — Смирнов его фамилия была — «отбил» пулю немца саперной лопаткой — увидел, как немец целится в него из «Парабеллума» — подставил лопатку углом, услышал выстрел и вроде звон, руку, по его словам, сильно дернуло, и в свою очередь рубанул офицера по шее. Немец после этого стрелять больше не смог, а лопатку мне потом этот Смирнов показал — пуля такую блестящую канавку выбила, но не пробила.
— Вот, товарищи, как важно изучать боевой опыт и применять его на практике! — влез с азбучными истинами комиссар.
— Совершенно верно. И постулат «Приказ начальника — закон для подчиненного» — не зря придуман. От себя добавлю, что сегодня приказываю отметить праздничным ужином первую серьезную победу отряда — что особенно важно — без потерь нам обошедшуюся. У нас и так, специально для сорви-холов напоминаю, лазарет уже большой, даже слишком. Теперь командирам взводов составить списки кандидатов на получение немецких винтовок взамен Хра-Кропачека и Манлихеров.
Лейтенант, как прилежный ученик поднял руку и командир тут же кивнул ему.
— Винтовки не немецкие. То есть это тот же «маузер», но сделан в Чехословакии.
— Что, к ним патроны другие? — испугался пышноусый.
— Никак нет! Патроны те же, винтовки немного иные. Чешские.
— И в чем разница — нахмурился командир отряда.
— Ручка затворная стоит прямо, а не загнута, размеры иные — начал умничать лейтенант.
Пышноусый вельможно махнул рукой, красноречиво отметая эти мелочи, как несуразные и продолжил:
