- Самое главное в том, что это не имитация технического устройства, а собственно техническое устройство и есть! - торжествующе продолжил мистер Лю. - Следовательно…
- Следовательно, наши яйцеголовые разберутся и смогут клепать эти банки сотнями штук, как сложные станки или процессоры компьютеров? - Грину все стало ясно, и он поспешил перебить оппонента.
- Именно так! - обрадовался чему-то Лю Вонг. - Поэтому нам очень нужно сделать так, чтобы устройство попало в границы САСШ, и чтобы об этом узнало как можно меньше посторонних!
- Так, а зачем нужно доставать этот ваш артефакт из Совсоюза? Добыть его прямо по месту обретения, в Персии, куда проще! - Грин сразу понял, что не все так просто, но решил поторопить коллег: брифинг угрожал затянуться.
- Смежники, - шеф поморщился примерно на три балла по шкале Лайма. - Бравые парни из смежного Агентства, как всегда, проявили свои лучшие качества: устроили в Тегеране бойню с кучей трупов, потеряли важного информатора, и, что самое важное, упустили артефакт! Благо, в Союз его вывезли не агенты этого их кей-джи-би или джи-ар-ю, а какие-то совершенно случайные контрабандисты. Сейчас устройство почти у нас в руках, есть у нас в Ленинграде некоторые агенты среди местного криминала…
- От меня требуется всего лишь попасть в Совсоюз, встретиться с местными бандитами, забрать у них устройство, предположительно, высшего класса опасности, фонящее, как стационарный магореактор, и незаметно вывезти его из России в Америку? Ерундовая задача, сэр, дело на полстакана бурбона! - Грин, что называется, поймал кураж: что еще остается делать, когда сложное и потенциально провальное задание уже обрело и исполнителя, и виноватого в возможном провале, и этот виноватый исполнитель — ты сам?
- Сэр, один вопрос. Тот, первый. Как я попаду в Ленинград, если мой слепок…
- С этим мы, конечно, сможем помочь. - Подал неожиданно голос второй волшебный эксперт, чуть более молодой, но совсем неприметный, и, что главное — стабильный в своей видимой форме. - Въезд в Советскую, - сотрудник поморщился, - Голландию пока производится без сличения слепков, а там от Вас потребуется притвориться кем-то из советских. Есть у нас один конструкт, как раз под ним сейчас наш уважаемый начальник…
- Кстати, о начальнике. Можно попросить Вас, мистер Лю, перестать мельтешить и объяснить, что это такое с Вами происходит последнюю четверть часа?
Лю Вонг согласно кивнул, и превратился еще раз. Теперь он выглядел, как и предполагалось с самого начала: как пожилой и немного грузный азиат, с высоко зачесанными на голову остатками волос.
- Это и есть действие нашего конструкта. Вот, тут облатка, - волшебный эксперт протянул Грину нечто, больше всего напоминающее несколько кусков колбасы, запаянных в вакуумную пленку. - Не обращайте внимания на форму. Это только внешне колбаса, уточню, из кошерных, в основе, продуктов. Она не портится, настроена точно на Вас, агент Грин, и Вам достаточно ее просто съесть. После того, как облатка окажется у Вас в желудке, у Вас будет полчаса на то, чтобы встретить на улице советского гражданина, лучше военного или партийного чиновника, и искренне захотеть занять его место.
- Через десять минут после контакта Вы станете на него неотличимо похожи, даже эфирный слепок отличий не будет иметь совершенно, сам образец… Он исчезнет, об этом не беспокойтесь. Останется изучить документы образца и как можно быстрее въехать в материковый Союз, например, на советском дирижабле, рейс из Утрехта в Ленинград…
Грин медленно кивнул. - Предписание уже готово, сэр?
- Уже готово все. И документы, в Утрехт ты попадешь как журналист, репортеров Советы пока пускают без задержки. И кстати, как у нас с прогнозом? - вдруг обратился к оракулу начальник отдела.
- Прогноз отличный, - ответил штатный предсказатель. Нет решительно ни одной вероятности того, что что-то пойдет не так.
***
Утрехт, 15 октября 2022 года. Недальняя ретроспектива.
Наблюдатель ошарашенный
«Советский Утрехт» — лучшая гостиница одноименного города. Более того, гостиница располагается в открытой, хоть и советской, зоне, поэтому, в ней нередко останавливаются гости из мира победившего капитала. Иностранцы называют гостиницу словом «отель», курят сигареты с фильтром и вызывают у жителей Советских Нидерландов неприязнь своей классовой чуждостью и нездешней, показной, холеностью. Неприятные, в общем, типы.
В гостинице «Советский Утрехт» имело место небольшое, но чрезвычайное, происшествие. Или большое, с какой стороны Атлантического океана посмотреть.
Гражданин Североамериканских штатов, собственный корреспондент авторитетного издания «Популярная Механика», Ричард Абрамс, пошло и тривиально отравился копченой колбасой. Иностранные голоса, которые, в отличие от центрального Союза, в Советской Европе слышали, и, иногда, слушали, после клеветали, что колбаса была советская, но это было сильно вряд ли: покупать колбасу советского производства иностранный гражданин бы не стал, да и не успел бы этого сделать, приехав в гостиницу прямиком из воздушного порта.
Поэтому колбаса была — импортная.
Господин Абрамс непредусмотрительно привез с собой пару бутербродов, и, еще более непредусмотрительно, их съел. Во всяком случае, такую версию озвучили и приняли сотрудники медпункта гостиницы, а также примкнувший к ним комендант, товарищ Шепилов. Действительная причина, правда, была в другом, но ситуацию это принципиально не меняло.
Настоящая фамилия господина Абрамса была Грин. Называть эту фамилию он не стал бы ни под гипнозом, ни под пыткой, и причиной тому была его профессия. Она тоже сильно отличалась от записанной в командировочном удостоверении: никаким корреспондентом Грин, конечно, не был, а был он шпион. Самый настоящий шпион, матерый, как сказал бы по этому поводу немного позже старший сержант государственной безопасности, товарищ Бурзум.
Причина же страданий, хотя и выглядела внешне очень похожей на объявленную, была совершенно иной. Отравление было не пищевым, а магическим: внутрь злополучного бутерброда был помещен особый магический конструкт. Будучи употреблен в пищу вместе с колбасой, он должен был немедленно развернуться, а развернувшись — подать соответствующий сигнал.
Получив сигнал, шпион немедленно покинул бы гостеприимную советскую гостиницу, и направился бы в сторону военной секции воздушного порта. Через полчаса после активации такого конструкта должен был пересобраться контур личного эфирного слепка, шпион — быстро стать неотличимым внешне и внутренне от советского командира, выбранного из встреченных на улице. То, что при этом нечаянный донор облика должен был раствориться в потоках эфира, шпиона нимало не интересовало: когда на кон поставлен возможный приоритет мира подлого чистогана над социалистическим строем, жизни советских граждан мало волнуют наймитов капитала.
Однако, в тот самый момент, когда кипенно-белые шпионские зубы впились в поддельный бутерброд, этажом ниже, в медпункте гостиницы, испустил свой первый крик младенец. Первенец, удачно, хоть и немного преждевременно, родившийся у совсем молодой и полностью чистокровной, латышской эльфийки.
Первые роды у долгоживущих — событие, обычно, неординарное. Так случилось и в этот раз: благополучно разрешившаяся от бремени столетняя девушка выдала в пространство эфирный выброс невероятной силы и акцента модуляции. В соседних номерах мигнул свет, на кухне гостиничного ресторана скисли тридцать шесть литров молока и нарушилась — совсем чуть-чуть — работа хитрой и подлой шпионской техники.
Именно поэтому Грин никуда и не пошел: он лежал, маялся напоказ животом, покорно глотал таблетки от пищевого отравления и даже согласился принять — разумеется, консульского — лекаря.
Это чрезвычайное происшествие длилось несколько часов, и вот оно, наконец, закончилось. Не получив своевременно особого сигнала, контрольная группа североамериканской резидентуры сделала логичный вывод о провале агента.
