– Знаешь, – ответил Виктор. – По мне – все это хрень собачья. Самое главное для человека… ну ладно, пепельника, болотника – да кого угодно! Так вот, главное – это обеспечить себе достойное будущее. Разве это жизнь, если ты дальше сегодняшнего вечера ничего не загадываешь? Разве это жизнь, если тебе все равно, что случится завтра? Это не жизнь. Это самое натуральное выживание, пусть и без особых усилий.
– Во-первых, я не говорил, что стоит не думать о завтрашнем дне. Ведь все мы каждый день движемся именно в завтра. А во-вторых… эх, ладно, не имеет значения. Понимание времени однажды придет к тебе, или же ты умрешь несчастным.
Троица еще целый час бродила меж прилавков, покупая самое необходимое и подолгу засматриваясь на экзотические побрякушки. Виктор довольно много времени провел возле целой кучи «одежды из Авельона по высшей моде», как заверял торговец. Взглянув на эти тряпки, иномирец усмехнулся. Он успел изучить моду в герцогстве и с уверенностью мог утверждать, что шутовские цветастые наряды, бесшовные кожаные комбинезоны и вышитые жемчугом набедренные повязки в Авельоне не носят. А Даше одежда очень даже понравилась. Или же ей просто пришелся по нраву процесс расспрашивания торговца о происхождении всех этих вещей, что лежали на прилавках. Продавец одежды с абсолютно честным лицом рассказывал, какую вещь в какой части герцогства носят в этом году, а Даша все слушала и тихонько усмехалась. Особенно ей понравилась история о том, как жители заснеженных северных краев имеют в своем гардеробе и ежедневно носят пальто из лошадиной шкуры, раскрашенное в ярко-желтый цвет. Судя по тому же рассказу, лошадей в герцогстве – хоть кушай по табуну на завтрак, их все равно меньше не станет. Те пепельники, что слушали эту выдумку, не на шутку возмущались и в очередной раз убеждались в нерациональности своих тщедушных соседей-людей.
Наконец, вдоволь нагулявшись и насмотревшись на диковинки, Виктор решил, что пора бы проверить поэтичного болотника. Путники с трудом пробились сквозь толпу и стали выискивать глазами нагромождение клеток, из которых должны раздаваться клекот, рык, мяуканье, гавканье и прочие звуки фауны Пакемо. Но спустя четверть часа Джамаф остановил иномирцев и задумчиво почесал подбородок:
– Он свернулся. Его здесь нет. У меня нюх отличный, да и слух никогда не подводил. Болотник просто свернулся и ушел.
– Что?! – разъярился Виктор. – Как это – ушел? И где мне теперь его искать?!
– Покупателей много. Поспрашиваем, не видел ли кто, куда отправился заводчик зверушек, – предложила Даша.
После короткого совещания было решено поступить именно так. Путники разделились и условились собраться в том же месте через десять минут, даже если никакой полезной информации разузнать не удастся. Все покупки водрузили на лошадь, и отшельник забрал вьючного скакуна с собой. Джамаф напоследок заставил своих спутников заучить на языке пепельников такие фразы, как: «Вы не видели здесь зоопарк?» и: «Не знаете, в какую сторону только что ушел караван с животными?» – и еще несколько необходимых словосочетаний.
Виктор, отделившись от группы, сперва немного запаниковал. Все-таки незнакомый город, огромное количество высокорослых пепельников, глядящих на него как волки на зайца, да еще и нервирующая ситуация с этим болотником. Но иномирец собрал всю свою волю в кулак, ненадолго прикрыл глаза и сосредоточился на необходимом. Ему позарез нужно было оставаться спокойным.
Первые встречные лишь пожимали плечами, когда слышали вопросы о торговце редкими животными и птицами. Кто-то указывал на место, где болотник был час назад. Кто-то говорил, что видел искомый объект всего пару минут назад, но на поверку это оказывался кто-то другой. Со временем появлялись и такие, кто махал рукой в сторону, куда якобы отправился торговец, но у каждого это направление разнилось с остальными. А полагаться на какое-то одно было глупо. И потому Виктору пришлось возвращаться в место сбора несолоно хлебавши.
Даше повезло не больше. Она чувствовала себя немного виноватой, потому что в последние несколько месяцев она почти научилась чувствовать животных и растения на расстоянии, чуять их направление и состояние. И на открытой местности у нее бы удалось засечь «беглеца», но в данный момент вокруг находилось слишком много живых существ, источающих такую бурную и непреодолимую ауру, что начинала болеть голова.
А вот Джамаф оказался куда удачливее. Только заметив на порядок погрустневших иномирцев, он жестом позвал их за собой и по пути начал объяснять:
– Этого болотника видели буквально несколько минут назад. Он укомплектовал караван и отправился на запад через пески. Что, несомненно, странно: в той стороне вплоть до границ вашего герцогства нет ни единого мало-мальски крупного города. Да чего уж, там даже селений-то нет. Все это очень дурно пахнет.
– Нам надо следовать за ним, – решительно заявил Виктор. – Я не брошу Чарли. Он мой друг.
– Я соглашусь, – кивнула Даша. – Он не мог далеко уйти за один час. Мы его вмиг догоним.
– Разумеется, с таким грузом, как у него, торговец будет двигаться очень медленно. Но наблюдатели заметили, что он был не один – с ним шел защитный эскорт. Вооруженная конница. По-видимому, наемники. Давайте лучше сделаем так: я отведу вас домой, а сам вернусь и попытаюсь немного разузнать об этом чудном болотнике, хорошо? Одному мне будет легче. А к утру я вернусь и все вам расскажу. Возможно, узнаю его маршрут.
Виктор боролся с тем, чтобы ответить «нет», казалось, целую вечность. Его трясло и разрывало от злости, от желания убить гнусного торгаша. Но как только рука Даши коснулась плеча иномирца, тот мгновенно остыл. Тяжело вздохнув, он сказал:
– Ты слишком добр к нам, Джамаф. Спасибо за помощь. Возвращаемся домой.
Отшельник удовлетворенно улыбнулся и, не теряя времени, направил лошадь в сторону оазиса.
Светила стояли в зените. На небе не было ни облачка, а слабый ветер, нестерпимо горячий, только нагнетал жару. В воздухе пахло выжженной травой и машинным маслом, бочек с которым вокруг железнодорожной станции стояло по меньшей мере пять дюжин. Жесткая выгоревшая трава скорее выполняла функцию иглоукалывания, нежели служила мягкой подстилкой для абсолютно голого и бессознательного тела.
Неподалеку от состава из паровоза и одного некрытого вагона в тени палатки обедал тучного вида мужчина средних лет. Его телеса покрывали широкие штаны, просторная рубаха, кожаные перчатки до локтей и насквозь пропитанный маслом длинный фартук. Мужчина медленно, предвкушая наслаждение от долгожданной трапезы, развернул небольшой сверток и вытащил оттуда несколько вареных картофелин да кусок печеной свинины. На лице механика заиграла довольная ухмылка, когда первая картофелина, щедро сдобренная солью, отправилась в его рот, раскрошившись на густую бороду и длинные, свисающие почти до ключицы усы.
Мужчина не спеша поглотил свой обед, запил все это каким-то содержанием из старой фляги и довольно потянулся, громко захрустев суставами. День предстоял долгий, но механик не унывал, потому что любил свое дело как никто другой: его задачей было заниматься подвижным составом на железнодорожном пути, или иначе – следить за поездом. «Красотка Лесли», как мужчина ласково называл паровоз, являлась первой экспериментальной моделью этого типа транспорта, и было нелегко убедить герцога в целесообразности этого проекта, чтобы тот выделил необходимое финансирование. Но мольбы о спонсорстве остались далеко позади: теперь железная дорога соединяла Гавенстон – станцию близ Авельона и станцию имени Ганника Чаризза – ныне покойного прадеда нынешнего герцога. Раньше поезд имел собственное расписание – он прибывал в Гавенстон раз в неделю. Теперь же, с недавних пор, дорога на север герцогства оказалась закрытой, но механик по одним ему понятным причинам продолжал возиться с этой непонятной пока для нынешнего общества кучей железа.
В последнее время этот мужчина изобрел немало вещей, эффективность которых стороннему человеку могла показаться более чем сомнительной, но на деле же эти изобретения оказывались гораздо полезнее, чем их немеханические аналоги. Если, конечно, такие аналоги вообще были. Механик изобрел несколько видов оружия, которые по каким-то причинам не вызвали особого энтузиазма и восторга и как следствие не были приняты на вооружение армии. К примеру, мужчина очень гордился своим парометом; он состоял из объемного ранца, в котором ежесекундно неспешно кипела ядовитая смесь тайного рецепта, пары которой подавались по гибкой трубке в сам паровой пистолет, похожий на небольшой обрез двустволки. Струя горячего жгучего газа била вполне точно и могла сжечь лицо противнику, стоящему от стрелка в десятке метров. К сожалению, кто-то из герцогского окружения решил, что это слишком негуманно.
