— Каким образом я могу его изменить?
— Если мне память не изменяет, то ты Великий князь и наследник престола, или, пока меня не было, что-то изменилось? — я с удивлением посмотрел на раскрасневшуюся супругу. Она еще никогда не показывала, что умеет язвить. — Прости, — Машка поднесла руку к лбу. — Я волнуюсь и несу чушь. Но, Петр, ты действительно можешь помочь этим женщинам, да и не только этим, но и всем другим, которые могут попасть в эту неприятную ситуацию. Они попросили меня, чтобы я попросила тебя, чтобы ты поговорил с государыней, и она разрешила основывать училища для женщин именно купеческих сословий и мелкопоместных дворян. Именно они чаще всего остаются без помощи мужчин, и не знают, что делать со своим наследством.
— Училища? — я удивленно посмотрел на нее. — Я подозреваю, что дамы хотят, чтобы их там не читать и писать учили, а считать, причем считать деньги. А также учили делать так, чтобы эти деньги преумножались.
— Да, — Мария несколько раз хлопнула в ладоши. — Вот видишь, ты правильно во всем разобрался. Так ты попросишь государыню? Когда мы вернемся, разумеется.
— За чей счет планируется содержание училища, найм преподавателей, учебники опять же, — я перестал улыбаться и теперь говорил предельно серьезно.
— Ксения Арефьева сказала, что у нее есть немного личных средств. Да и другие дамы тоже не против того, чтобы вложиться. Они вообще предлагают сделать обучение за плату, и тогда много денежных вопросов сами собой уйдут. Это же только по желанию. Не всем купеческим женам и дочерям это понадобиться. Так же, как и женам и дочерям мелкопоместных дворян, — Машка смотрела на меня умоляюще. — Как мне Марфа сказала, она с удовольствием курс по финансам и в университете прослушала бы, но проблема заключается в том, что в университет женщин не принимают. А ведь это действительно страшно остаться один на один с управляющими. Ведь так и получается, что дела ведут управляющие, но они больше работают на свой карман, и им все равно, что произойдет в итоге с мануфактурой или заводом.
— Приказчики, — я откинулся на спинку дивана и потянулся, разминая немного затекшие мышцы.
— Что? — Маша пару раз моргнула, непонимающе глядя на меня.
— Управляющих лучше называть приказчиками, мы живем в России, дорогая, — она медленно кивнула и снова закусила губу, а я задумался. Чуть позже можно продавить идею создания института благородных девиц и женских гимназий, может быть, тетке такие идеи и понравятся. Что касается училища, о котором идет речь... — Я отпишу государыне Елизавете Петровне и попрошу ее рассмотреть эту просьбу. Но, это все, что я в данный момент могу сделать.
— Спасибо, — Машка подлетела к дивану, обхватила мое лицо и поцеловала. — Спасибо, спасибо, спасибо.
— За что? — я даже удивился. — Мы же не получили еще положительного ответа.
— За то, что вообще решил попробовать, — Маша смотрела серьезно. — Я просто пытаюсь поставить на твое место моего отца. Он бы даже слушать меня до конца не стал, сочтя мои просьбы бабьей придурью.
— Я не твой отец, — покачав головой, я встал и подошел к окну. — Нет, я совсем не твой отец.
— Да, я знаю, — она подошла ко мне и встала рядом. Некоторое время мы молчали, а затем она выпалила. — Что было между тобой и Луизой Ульрикой Прусской?
— Что? — я уставился на нее, часто моргая и не понимая, что она вообще имела в виду. — Почему ты об этом вообще спрашиваешь, да еще и сейчас?
— Мне, да и не только мне, всегда казалось, что между вами искры летят. Любая ваша встреча, даже, если вы просто сталкивались в коридоре — это был ураган, какая-то огненная страсть, — Маша выпалила это и покраснела.
— Посмотри на меня, — она отрицательно покачала головой, еще ниже опустив ее. — Машка, посмотри на меня, — обхватив ее лицо ладонями, я поднял ее голову заставляя посмотреть мне в глаза. — У меня никогда и ничего не было с Луизой Ульрикой, я клянусь тебе, никогда. Более того, у меня был вполне реальный шанс самому на ней жениться, но я предпочел выдать ее за Георга. Даже, если, как ты говоришь, между нами искры летели, то мне этих страстей было не нужно ни тогда, ни сейчас. Поверь, если бы между нами что-то все-таки было, то это закончилось бы плохо, очень плохо. — И я поцеловал ее. Когда она закрыла глаза, я отстранился. — Тебе кто-то что-то сказал? — она покачала головой и снова покраснела. — Маш, кто тебе сказал такую глупость? — но она молчала, а я не настаивал. — Ну, хорошо, думаю, что тебе лучше пойти отдохнуть. И, Маш, если у тебя, совершенно случайно завалялись кальцоне, надень их, я хочу заценить, — она слабо улыбнулась, сделала реверанс и выскочила из комнаты. Я же минут пять после ее ухода смотрел в окно, абсолютно не видя, что творится за стеклом. Наконец, встряхнувшись, словно попавший под дождь кот, я подошел к двери и открыл ее едва ли не пинком. — Румянцева ко мне, живо!
Петька появился через минуту. Он с тревогой смотрел на меня, а его рука сама собой опустилась на эфес шпаги.
— Что случилось? Ваше высочество, Петр Федорович, что произошло? — спросил он, оглядывая комнату.
— Петька, узнай, кто распускает сплетни обо мне и Луизе Ульрике, — помимо воли в моем голосе прозвучали рычащие нотки.
— Так между вами ничего не было, — Румянцев недоуменно нахмурился, и попытался еще что-то добавить, но я так на него посмотрел, что он поклонился и попятился к двери. — Я сейчас же приступлю, ваше высочество, — он вышел, а я смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь понять, кому вообще могло понадобиться марать наши с Луизой имена, и самое главное, зачем?
Глава 9
— Месье Грибоваль, а куда это вы собрались, да еще и такой поздний час, — Турок подошел к французу, улыбаясь во весь рот.
— Месье Лобов, — Грибоваль вымученно улыбнулся. — Вы меня просто преследуете.
— Ну что вы, и в мыслях не было. Поверьте, месье Грибоваль, если бы я вас преследовал, то вы бы об этом точно знали. Вы бы в отхожее место не смогли бы пойти, не натыкаясь на меня при этом, — у Турка скулы свело от постоянных улыбок.
— По-моему, я и в отхожем месте вас пару раз видел, — пробормотал француз, насупившись, а затем громко произнес. — Скажите, месье Лобов, вам его высочество приказал за мной следить? Или кто-то, кто имеет на него большое влияние?
— И кто же по-вашему имеет на Великого князя влияние? — Турок усмехнулся, но смотрел цепко, и от этого взгляда французу становилось не по себе. Он уже давно заметил, все-таки путешествие длилось не один день, что вокруг Великого князя собрались в основном молодые, наглые и пробивные парни, исключением разве что был Иван Шувалов, тот словно в облаках частенько витал. Даже его безупречный секретарь казался Грибовалю волком в овечьей шкуре. Отдельно же шла троица людей постарше, каждый из которых вызывал определенные опасения в плане того, что именно они влияют на все решения наследника: Ушаков, Штелин и этот, непонятно из какой дыры выползший фон Криббе. Сейчас же Грибоваль стоял рядом с одним из молодых волчат, и никак не мог от него отделаться, чтобы поговорить уже с тем молоденьким офицером, который, сидя на дереве, говорил странные вещи, не дающие его пытливому уму уснуть по ночам.
— Вы прекрасно знаете, кто, — снова буркнул он. — Я хочу поговорить с Даниловым, — он, наконец, принял решение. Сказал, как в холодную воду прыгнул.
— И что же вам мешает? — на лице мальчишки отразилось искреннее удивление.
— Вы! Мне мешаете вы! — не выдержал Грибоваль. — Как только я собираюсь удовлетворить свое любопытство, как появляетесь вы, как чертик из табакерки и не даете мне шагу лишнего сделать, — пожаловался он вслух на несправедливость судьбы.
— Ой, простите, месье, что я нарушаю, неосознанно, заметьте, ваши планы, — Турок снова усмехнулся. — А вы не хотели обратиться к Петру Федоровичу и испросить у него разрешения поговорить с этим, как его, с Даниловым? Я не думаю, что его высочество вам откажет в такой малости. И все, никто не будет вам ни в чем мешать, раз уж вы настолько мнительны и вообразили, будто его высочество назначил вас своим врагом, раз приказал следить за каждым вашим шагом и днем, и ночью.
