К тому же отряд капитан-лейтенанта Сакураи еще до выхода на позиции для атаки попал на зуб четверке истребителей Елисеева, которых Макаров отправил в свободный поиск с напутствием: «Любой большой корабль дальше чем десять миль от берега – вражеский. Топите. Вся ответственность на мне».
Большие корабли по дороге попасться не успели, а вот четверке японских «циклонов» не повезло – они угодили прямо напересечку курса тех кораблей, которые и были созданы специально для того, чтобы подобное истреблять.
«Бесшумный», уперев луч своего прожектора в «Хаябусу», начал работать по нему всей артиллерией левого борта. К нему немедленно подключились «Бесстрашный» и «Беспощадный». «Бойкий», выхватив из темноты «Касасаги», немедленно открыл огонь по нему.
«Чидори» и «Аотака», поняв, что русскими еще не обнаружены, немедленно сделали коордонат влево, и, как бы ни хотелось оставлять своих товарищей на съеденье русским, приказ адмирала надлежало выполнять – атаковать вражеские броненосцы и крейсера. Все остальное вторично!
А отряд Елисеева со смаком добивал пару стреноженных японских «циклонов» – благо подавляющее превосходство в артиллерии это позволяло. Тем более что цели не просто горели – полыхали в южной ночи. В восемь трехдюймовых стволов и столько же сорокасемимиллиметровых русские истребители целенаправленно истребляли тех, для истребления кого создавались. Сначала «Хаябуса» стал заваливаться на борт, потом то же самое произошло с «Касасаги».
Комендоры русских эсминцев огня не прекращали – снаряды продолжали рвать в клочья как металл корабельных конструкций, так и человеческую плоть.
Флот микадо уменьшился еще на два боевых корабля. Но именно два их товарища по отряду сумели отомстить русским в большей степени, чем кто-либо другой: «Чидори» и «Аотака», уходя из-под обстрела миноносцев Елисеева, отвернули в сторону берега и под берегом же проскочили к хвосту артурского отряда крейсеров. Незамеченными проскочили. Незамеченными приблизились к концевому. Незамеченными выпустили мины по концевому…
– Вспышки минных выстрелов по правому крамболу! – резануло криком сигнальщика на мостике «Паллады».
– Прожектора на правый борт! – нервно отреагировал командир крейсера. – Огонь правым бортом!
– Куда огонь-то, Владимир Симонович? – ошалел от приказа старший офицер Стевен.
– Пока – куда угодно! – Сарнавский совсем недавно получил под командование крейсер первого ранга, и, чтобы в первой же операции его корабль, только что вышедший из ремонта, снова получил мину в борт… Даже подумать было жутко, что начнут говорить в штабах о «проклятом крейсере». И не только в штабах, среди священнослужителей при Морском Ведомстве еще больше – как ни крути, а крейсер назван именем языческой богини…
Прожекторы выхватили из ночной черноты силуэт «Аотаки», и по нему от всей славянской души, со всей яростью, со всей ненавистью отработали трех – и шестидюймовки атакованного борта. Миноносец разорвало в клочья, но одна из выпущенных мин (а может, это была мина с необнаруженного «Чидори») сумела дотянуться до борта «Паллады». И при этом сработала.
Рвануло в носу. Почти под клюзами.
– Все-таки кого-то подорвали, Степан Осипович. – Молас озвучил совершенно очевидный факт – и вспышку, и звук взрыва с конца колонны увидели и расслышали все, кто находился на мостике «Петропавловска». На мостик из боевой рубки вышли уже давно, как только прекратился бой с японскими броненосцами.
– Спасибо, Михаил Павлович, – усмехнулся в бороду командующий, – это я уже понял. Кого подорвали? Каковы повреждения? Штурман! Сколько до Дальнего? Сколько до Артура?
– До траверза Дальнего около пяти миль, ваше превосходительство, – поспешил отозваться подполковник Коробицын.
– Ваше превосходительство, разрешите? – подскочил флаг-офицер лейтенант Шереметьев.
– Слушаю.
– Подорвана «Паллада». Пробоина позади отделения носового минного аппарата. Отделение затоплено. Крейсер сел носом на семь футов, вода продолжает поступать. Ход восемь узлов.
– Не везет нашей «богине», – покачал головой Степан, – снова мину в нее всадили. Передайте Сарнавскому: «Идти в Дальний». И собственно в Дальний телеграфируйте, чтобы готовились встретить и подлатать на первое время. А нам сейчас отвлекаться недосуг – самим бы до Артура добраться без лишних потерь. Внимательнее на носовых румбах – не хватало еще раз подпустить японские миноносцы под берег, откуда они смогут атаковать!..
«Паллада» все-таки дошла до указанного ей порта. Дошла с серьезным дифферентом на нос, но все-таки дошла. Догребла. Дотащилась. Не оказалась погребена под волнами Желтого моря…
И эскадра добралась до Порт-Артура, не имея больше потерь. Погрохотать бортами в пути еще, конечно, пришлось, но ни один вражеский миноносец успеха больше не добился. Доночевали уже под защитой крепостных батарей, а с рассветом броненосцы и крейсера Тихоокеанского флота стали уже втягиваться на внутренний рейд Порт-Артура.
Глава 10 Пришла удача – открывай ворота!
Приятные неожиданности начались еще до входа эскадры на рейд: сначала пришло сообщение из Дальнего, что горемычная «Паллада» все-таки дотянула до порта, и хоть состояние ее неважное, тонуть крейсер не собирается и вполне ремонтоспособен. Хотя, конечно, для качественного исправления повреждений корабль необходимо переправить в Порт-Артур.
Кроме того, на внешнем рейде главные силы встречала еще одна весьма ценная для грядущих событий боевая единица – капитан второго ранга Стратанович, заранее оповещенный об операции, все же довел за ночь своего «Сивуча» из Инкоу в главную базу. Выйдя в море к вечеру, канонерка достаточно легко растворилась в ночи и, не встретив по пути кораблей противника, без проблем соединилась с основными силами Тихоокеанского флота.
Невелик кораблик, но если вспомнить, что при обороне Цинджоуского перешейка только одна канонерская лодка «Бобр» смогла серьезно осложнить планы атакующих японцев, то теперь армию маршала Оямы будут громить с моря пять канлодок: «Бобр», «Сивуч», «Гремящий», «Отважный» и «Гиляк».
А после полудня на горизонте нарисовался и подбитый вчера «Грозовой». Благо что японцы бросили все свои минные отряды на атаки против крейсеров и броненосцев. Поэтому у поврежденного русского эсминца появился шанс – потихоньку обошли Эллиоты с севера, а потом, укрывшись шапкой-невидимкой упавшей на Желтое море ночи, аккуратно проследовали под ее покровом к родному порту. По дороге удалось даже слегка подремонтироваться, и ход истребителя уже достигал семнадцати узлов.
Степану хотелось уже разжимать слипающиеся веки пальцами или вставить меж них спички. Все-таки даже без воды человек может обходиться дольше, чем без сна. Известны случаи, когда люди, которых пытали именно тем, что не давали им спать, засыпали прямо на дыбе, под другими пытками… А поспать командующему флотом удалось всего три часа предыдущей ночью. Пока еще не наступило состояние полного «невменоса», но все к тому шло…
Поэтому, выслушав доклад о приближении «Грозового», адмирал просто приказал передать на миноносец: «Рад вашему возвращению! Выражаю удовольствие действиями вашего корабля в бою и после него».
– Вахтенный!
– Слушаю, ваше превосходительство! – подскочил к командующему лейтенант.
– Передайте на эскадру приказ доставить на «Петропавловск» рапорты о потерях и повреждениях через четыре часа. Через три разбудите меня, если, конечно, ничего важного не произойдет раньше – тогда будите незамедлительно. И еще: по всем судам, участвовавшим в операции: «Свободным от вахты отдыхать». – Макарова шатнуло, и, чтобы не упасть, он оперся об ограждение мостика.
Организм немолодого человека понял, что необходимость выдерживать сверхнагрузки отпала, что есть возможность передохнуть от того адского напряжения, в котором приходилось находиться в последние двое суток. Да и до этого режим дня командующего флотом был далек от рекомендуемого для человека уже совсем немолодого. В ушах зазвенело, в глазах помутилось, и Степан почувствовал, что вряд ли способен самостоятельно добраться до своей постели…
* * *
– Приятного пробуждения, Степан Осипович, – услышал адмирал голос Верещагина, когда солнечный луч, долго подкрадывавшийся по одеялу, добрался до лица и заставил открыть глаза. – Как себя чувствуете?
– Спасибо. Сносно. Который час?
– Половина третьего.
– Чтооо?! Шесть часов? Я же приказал разбудить меня через три! – Степан немедленно подскочил и сел на кровати.
– А вот в данном случае, – улыбнулся художник, – приказ доктора Волковича более весом, чем ваш. С вашего позволения, я пошлю за ним немедленно.
– Какой, к черту, доктор!? – Макаров вскочил и, раздраженно сопя, стал одеваться. – Я вполне прилично себя чувствую. Стыдно только – сомлел при всех как рыхлая баба…
