И не ошибся, когда Шакутин заговорил:
— К тому, что вам следует отпустить меня. ГПУ и начальство в «Мужестве» меня по головке за провал не погладят, но я что-то придумаю. Однако для этого мне необходимо остаться на свободе. Если вы меня арестуете, чекистам придётся придумывать оперативные комбинации, чтобы вытащить из тюрьмы. Так что поступите благоразумно, Георгий Олегович. Это и в ваших интересах. Не хочу, чтобы у вас потом были из-за меня проблемы с ГПУ. Даже здесь, в Рудановске, ещё не все простили вам то, что именно вы вывели на чистую воду Кравченко. Никто не любит выносить мусор из избы.
Определённый резон в словах Шакутина имелся. В его изложении всё выглядело довольно логично. Если чекисты и впрямь мутят игру по устранению генерала Курепова, то роль Льва Семёновича во всём этом предельно ясна и понятна.
И вряд ли товарищ Маркус придёт в восторг, если моё вмешательство поломает далеко идущую стратегию.
Отпустить Шакутина, благо никто из моих пока ничего не видит и потому не задаст лишних вопросов?
— Решайтесь, Георгий Олегович, — с надеждой посмотрел на меня бывший сосед. — От вас зависит не только моё, но и ваше будущее.
Он был достаточно убедителен, мои колебания почти прекратились. Я почти согласился с тем, чтобы его отпустить, но потом в мозгах что-то щёлкнуло.
Чекисты, конечно, молодцы. Если прихлопнут Каурова с его молодчиками — честь им и хвала, но всё, что у меня есть на данный момент — только слова Шакутина. И внутренняя чуйка опера не говорила, а просто кричала, что сейчас не тот случай, чтобы я им поверил.
Хрен с ними, потенциальными тёрками с ГПУ: я уже почти привык к тому, что мне ставили палки в колёса и мешали работать. Только после ареста Кравченко слегка расслабился. Покатят бочку — и ладушки, как-нибудь переживу.
В конце концов я всего лишь выполняю свои обязанности. Если ГПУ не захотело ставить меня в известность — так это их проблемы, а не мои.
— Простите, Лев Семёнович, — вздохнул я. — Только не в этот раз. Вы стреляли в меня, моих людей. Если, не приведи господь, ранили или того хуже — убили милиционера Бекешина, понесёте соответствующее наказание. Я таких вещей не потерплю.
— Видит бог, я вас предупреждал, — с грустью сказал Шакутин.
Я даже не понял, откуда в его руке оказался небольшой карманный пистолетик, похоже, Льву Семёновичу всё-таки удалось притупить мою бдительность разговорами. Шакутин выстрелил.
И всё-таки я был готов к такому исходу: тело действовало в автоматическом режиме. Качнулся в сторону и сразу же надавил на спусковой крючок револьвера. Стрелял не целясь, интуитивно зная, куда направлен ствол револьвера.
Шакутин умирал и знал об этом. Из открытого рта потекла струйка крови.
— Жена, — прохрипел предатель. — Передайте ГПУ, чтобы не трогали жену — она тут не при чём.
Договорив, Лев Семёнович обессилено уронил голову.
Я потрогал жилку на его шее. Она больше не пульсировала.
Выходит, предчувствия меня не обманули.
Надо же, какой всё же талант скрывался в этом человеке. Как он задурил нам голову. И, похоже, сумел обдурить товарищей из ГПУ, если те выпустили его из поля своего внимания.
Неужели все его действия: помощь нам с Жаровым, показания против Каурова — на самом деле являлись частью хитроумного плана, по которому белогвардейцы хотели вынудить чекистов плясать под их дудку?
Мысленно снимаю шляпу — гениальная задумка, которая почти удалась. Единственное, что её сорвало — наше абсолютно случайное появление возле склада.
И всё равно осталась масса вопросов: ну никак не вязались эти подпольщики с ограблением музея. Абсолютно разные методы.
Размышления на эту тему прекратились, когда появился целый и невредимый Бекешин.
— Товарищ начальник милиции, — заговорил он, но я остановил его.
— Молодец, Бекешин — объявляю благодарность.
— За что, товарищ Быстров? — недоумённо захлопал ресницами Бекешин.
— Помог обезвредить крупного гада.
Он с недоумением посмотрел на мертвеца.
— Разве я это его? Мне показалось, что вы… — помявшись, сказал милиционер.
— Ты в одиночку отрезал бандитам путь к отступлению, ранил эту сволочь… Ну а потом я только добил.
Позвав Леонова, я приказал приступить к обыску склада и прилегающей к нему территории. Из головы не выходила фраза Шакутина о деньгах и оружии, которые здесь держали.
Я, конечно, убедился на личном примере, что Лев Семёнович умел вешать лапшу на уши, но ложь тогда убедительна, когда содержит в себе долю правды.
К сожалению, спросить у тех, кто здесь засел, у нас при всём желании бы не получилось. Всех уничтожили во время штурма.
Но ничего, как-нибудь управимся своими силами.
Минут через пять Леонов наткнулся за спрятанный в подполе чемоданчик. Когда его подняли наверх и открыли, выяснилось, что там лежит чуть ли не сокровища Али-бабы.
Хоть в чём-то Шакутин не обманул… В чемоданчике нашли огромную сумму как в совдензнаках, так и в царских червонцах. Выглядело это просто фантастически.
Я сразу понял, что потребую от властей. Мои парни заслужили премию. Пусть копейки, но и те будут нелишними.
Да и дыр в хозяйстве отделения по-прежнему хватает. Список, подготовленный завхозом если и удовлетворён, но разве что наполовину.
Будем латать, и никто не вправе заявить, что милиция зря ест свой хлеб, причём без всякого масла. Особенно в свете таких результатов.
Немного погодя, подоспел обеспокоенный Лаубе с подмогой.
Душа радовалась при виде отряда вооружённых милиционеров. Эх, мужики, жаль, что вас здесь не было каких-то минут тридцать назад.
— Георгий Олегович, как вы, как наши?! — сбивчиво заговорил Лаубе.
— Всё отлично, Константин Генрихович. Вот, посмотрите, что мы тут нашли, и что-то мне подсказывает: это ещё не предел.
Я приказал тщательно переписать найденное богатство и срочно вызвать финиспектора, чтобы тот принял «клад».
К поискам подключили Грома, и дела пошли ещё веселее. Неподалёку от здания пёс обнаружил искусно замаскированный погреб. Когда его вскрыли, нашему вниманию предстали ящики, набитые всевозможным оружием: от винтовок и револьверов до патронов и гранат. Лучшим подарком стали несколько ручных пулемётов «Льюиса». Из такого по нам палили с огневой точки на чердаке.
Тут я понял, что лично выгрызу печень у товарища Малышева, если тот не позволит забрать мне хотя бы один из этих пулемётов, а лучше — два. Эти «швейные машинки» придутся кстати в запланированной операции по устранению банд Алмаза и Конокрада.
По моим прикидкам оружия в тайнике набралось минимум на батальон. Это явно не масштаб для отдельных диверсий. Пахло чем-то более серьёзным — например, попыткой восстания или переворота.
Так что следующий гонец отправился уже в ГПУ.
Пусть чекисты кумекают, какую грозу мы отвели от города. Но если вздумают наложить лапы на мои «Льюисы» — сам встану во главе переворота!
Тем не менее, сюда мы попали по совсем другому поводу, когда шли по следам музейного вора. А почему мы здесь оказались, выяснилось после того, как Лаубе показал мне обычный солдатский сидор, набитый какими-то тряпками.
— Что это, Константин Генрихович? — не сразу сообразил я.
— Гром нашёл за забором, — пояснил сыщик. — Похоже, вор неподалёку переоделся в другую одежду, а потом закинул мешок за забор, даже не подозревая, что тут находится целое осиновое гнездо. Так что в какой-то степени мы должны быть ему благодарны.
— Обязательно скажем ему спасибо, — усмехнулся я. — Но лишь после того, как найдём. А искать, я так понимаю, придётся в другом месте.
— Да, Георгий Олегович, — кивнул Лаубе. — К сожалению, вора здесь нет.
Глава 18
Чекисты с Архипом во главе оперативно прибыли на место событий.
— Привет, милиция! Рассказывай, что за войнушку тут устроил, — Жаров пытался выглядеть безмятежно, но у него получалось плохо.
