Полное молчание в этот момент. Даже Ребров прекратил кашлять и гневно сопеть от одной только мысли о Варваре Матвеевне.
Мне часто приходилось пить третий тост, и каждый раз это очень волнительно. За несколько секунд перед глазами проносятся лица тех, кого больше нет с нами. Погибших, умерших, убитых… ушедших на вечную службу в небесный полк…
Как только все встали с налитыми «нурсиками», Томин прислонил к краю стола рюмку. Ждал я от него и фразы «Контакт», на которую я, как самый молодой из присутствующих, обведя всех взглядом, должен был ответить «Есть контакт», но этого не произошло. Все просто последовали примеру командира и тоже прислонили свои стаканчики.
Видимо, в этом коллективе всё происходит именно вот так — молча, чтобы каждый спокойно вспомнил своих друзей и помолчал в память о них.
— Будем жить, — спокойно произнёс Томин и выпил свой стакан.
Уже после выпитого и объявления о подготовке следующего тоста, я задумался над этим традиционным ритуалом.
За этой легендарной и такой скупой фразой «Будем жить» скрывается всё. Ты осознаёшь радость и горесть лётного дела, да и профессий военного в целом. Вспоминаешь о друзьях, не вернувшихся с боевых заданий или из полёта. А главное, веришь и желаешь, чтобы смерть миновала тех, чьё крепкое плечо ты чувствуешь рядом с собой в строю, в полёте, за этим столом…
Время, обозначенное Матвеевной о встрече с Ребровым, уже давно прошло. Вольфрамович был совершенно непреклонен. Согласен, что неправильно так склонять человека к измене. Удивляюсь, как он вообще меня ещё не послал.
— Родин, не пойду, — слегка расслабленно сказал Ребров. — Я не такой.
— Вольфрамыч, куда ты не пойдёшь? — спросил у него Томин. — Тебя Родин весь вечер куда-то уговаривает пойти, а ты отказываешься.
Ну, похоже, не избежать мне экзекуции со стороны официантки.
За столом продолжались весёлые разговоры за службу, женщин и полёты. Обычный набор тем, иногда прерываемый замечаниями, что надо всё съедать, чтобы не пропало. Томин с Ребровым отошли перекурить. Командир за несколько минут до этого объявил об окончании официальной части, а значит, хождения сильно не возбранялись.
Посетил наше мероприятие и товарищ Пупов. Немного посидел, поздравил, выпил рюмку и пошёл дальше работать. Не ворчал — уже хорошо! А может, что и выведать хотел.
— Мне одному кажется, что брагой несёт? — спрашивал Валера, посматривая в сторону палаточного городка мотострелков.
— Ну, есть у меня такое впечатление тоже, — поддерживал эту мысль Горонян. — Надо сказать их замполиту, чтоб навёл там порядок. Расслабились!
— Ай, брат, кипяток не кипяти! — замахал руками Бажанян. — Там без тебя разберутся.
— Да и надо понимать, что ребята с Саланга вернулись. Насмотрелись на всю жизнь, — сказал Гусько, наливая себе компот.
— Савелич, поощрить может, нужно теперь? — не унимался Горонян.
Спор продолжился, а я посматривал на часы. Время близилось к полуночи, и мне нужно было как-то покинуть собрание.
— Сергей Сергеевич, а ты чего скажешь по поводу вот этого безобразия? — указывал в сторону палаток Гнётов. — Ты же прошёл этот этап и сделал правильные выводы.
Ой, Григорий Максимович! Нашёл когда напоминать мне об употреблении на первых порах службы офицером.
— Скажу так, что если стоит запах браги, значит, у них ещё ничего нет. Соответственно, там никто не пьёт. Так, что рано нам их осуждать.
Обсуждения вспыхнули с новой силой, и я решил под шумок ретироваться, методом исчезновения. Предупредил Валеру, чтобы он меня подстраховал. Гаврюк понял, что меня уже ожидают, но рекомендовал по традиции застолий отпроситься у командира. Так положено. Как раз Томин и возвращался вместе с Ребровым за стол.
— Чего случилось, Сергей? — спросил Томин.
И как ему объяснить, что у меня сегодня намечается интим? Да так и скажу напрямую. Командир — мужик, понять должен.
— Товарищ…
— Можешь не говорить, — остановил он меня. — Аккуратнее и недолго. Ольгу Онуфриевну побереги. Ей ещё людей лечить.
Да ладно! Ну, Ребров! Уже успел командиру доложить, в какой позе меня застукал. И не факт, что только ему.
— Серёга, ты там только не торопись. Это не тот случай, где нужна спешка, — крикнул мне замполит Гусько, когда я вернулся за рубашкой.
Взглянув на своих товарищей, я понял, что все в курсе моих дел с Ольгой.
— Ничего от вас не скроешь, — улыбнулся я, и пошёл в сторону медсанбата.
Глава 18
Горячительный напиток не оказал на меня дурного воздействия. Ориентировался среди модулей я так же хорошо, как и днём. Главное было — найти санитарный пропускник. А там уже и до жилища медработников недалеко.
Найдя искомый объект, я на корточках подобрался к окну Ольги, которое она мне указала сегодня. Если честно, немного волнительно вот так пробираться к девушке. Со стороны выглядит совсем по-мальчишески. Хотя в этом есть определённая доля романтики.
Пока добрался до нужного мне окна, я вспотел, как лошадь на ипподроме. И как теперь предстать перед дамой с запахом коня? Ещё и запах спиртного перебить нечем. Зато про «предохранительные устройства» не забыл. В прошлый раз их отсутствие нас не особо волновало, но сейчас, Ольгу, как медика, должны интересовать методы контрацепции.
Ещё раз проверил, что окно под которым я сидел, является именно тем, которое мне обозначила Оля при встрече. Пора заходить в гости! Я несколько раз стукнул по стеклу и стал ждать.
— Серёжа, это ты? — раздался шёпот из форточки.
— Да. Пришёл, как и договаривались.
— Хорошо, сейчас открою.
Во мне уже начало бурлить предвкушение близости, немного даже дыхание спёрло. Я представлял себе, как мы сейчас ляжем на мягкую, скрипучую кровать, лаская друг друга. Как я буду чувствовать горячие дыхание Оленьки, которая готова к переходу на новый уровень отношений и жаждет меня.
Глянув в своё отражение в окне, я увидел молодого и привлекательного человека. Средний рост, крепкие руки и выразительные черты лица. Не мог я не поднять футболку и не полюбоваться своими кубиками пресса. Будь я бабой, отдался бы такому незамедлительно!
Пока я себя разглядывал, Ольга продолжала шкрябать и стучать по окну. Всё это действо сопровождалось охами и напряжённым дыханием, а ещё хихиканьем, когда она поглядывала на меня. Кажется, Оля никак не могла открыть разделявшее нас окно.
— Да блин! — раздался глухой звук падения чего-то тяжёлого.
— У тебя там что, шкаф упал? — спросил я, заглядывая в окно.
— Вообще-то… ой… это я упала, — недовольно прошипела Оля. — Я шпингалет сломала. Сам шпенёк, за который дёргают.
Это у меня уже всё дёргаться начинает от тотального невезения в отношениях с Ольгой. Где в районе палаточных городков в этот момент послышался какой-то глухой хлопок, а затем ещё один.
Мысль об обстреле отметается сразу. Слишком слабо бахнуло. Криков нет, никто никуда не бежит — значит, и мне никуда не надо. Наверняка кто-нибудь при разрядке оружия в отбойник выстрелил.
— Пойду через главный вход, — сказал я, повернувшись к окну.
— Не смей! — зашипела Вещевая на меня. — Что люди скажут, если увидят?
— Что старший лейтенант Вещевая нашла себе хорошего парня. Может быть, скажут, что тебе сильно повезло с таким красавчиком, — улыбнулся я.
— Хвастун! — воскликнула она.
— Давай тогда ты выходи, — предложил я. — Найдём укромное местечко…
— И не подумаю даже! Где попало и как попало не буду.
Нашла время, чтобы ёжиться! Ещё чуть-чуть и у меня крышу сорвёт от очередного облома.
— Значит так, дорогая, либо я сейчас вхожу в твою комнату, и мы с тобой занимаемся диким, страстным и прекрасным… делом, либо я ломаю это окно, и мы с тобой всё равно занимаемся этим…
— Внимание! Боевая тревога! — донеслось до меня со стороны всё того же палаточного городка.
За спиной послышался топот ног и громкие ругательства. Быстрым шагом шли двое мужиков в тельняшках. В которых я узнал командира мотострелкового батальона и их замполита. Обоих слегка кренило на одну сторону, да и запах спиртного был соответствующий.
