этих контуров затем кости начали вырисовываться, мышцы и связочный аппарат появились, сосуды, нервы... Всё пока как бы мультяшное, ненастоящее.
Я ещё глубже погрузился в обалдение.
— Петров! Сергей!
Меня ведь зовут!
Сопровождающий как на идиота на меня смотрел.
— Ты чего?
— Я — ничего! Вы — чего? — ответил я как представитель многострадального народа.
Тут в комнату с цилиндрами человек в белом халате вошел, что меня и Мишку опрашивал.
— Что тут у вас? Визг, как свинью стрижете...
— Вот. — качнул глазами на меня сопровождающий.
— Что, вот?
— Взбесился...
Сам ты, сука, взбесился...
— Стоп, стоп, стоп! Сергей, тебе, что, ничего не говорили?
Мне? Говорили? Что мне должны были сказать?
— Растыки резиновые... — выругался человек в белом халате. — Сергей, пойдем со мной.
Я по стеночке, так хоть спина прикрыта, добрался до двери. Первым, не дожидаясь человека в белом халате в неё выскользнул. Нервы, как стальные канаты у меня были натянуты, адреналин внутри только не булькал.
— Садись.
Неторопливо вошедший в кабинет, где меня сегодня опрашивали, директор библиотеки указал мне на стул.
Спасибо. Насиделся уже, скоро геморрой появится. Лучше я пешком постою.
— Сергей, ты договор с ГВК читал? Приложение пункт 5-8?
Я и сам-то договор не читал, а не то что приложение. Подмахнул в вертолете и всё.
Директор вздохнул, какую-то папку на столе раскрыл, несколько скрепленных между собой листков достал и протянул их мне.
— Читай. Твоя там подпись?
Я посмотрел сразу последний лист. Моя подпись, чья же ещё.
Пробежался по договору, добрался до приложений. Так, пункт 5-8. В случае получения инвалидности может быть предложено полное восстановление и трансформация. Это — если коротко и по сути. Там же было гораздо больше написано.
Восстановление и трансформация. Не больше и не меньше. Что, тут и такие технологии имеются? Пол в больнице швабрами моем, а при необходимости инвалиду полное восстановление можем произвести и трансформировать его?
Впрочем, чему удивляться...
Дома как-то отец говорил, что вон уже в космос летаем, а в колхозе до сих пор на лошадке воду возим. Если подумать, то таких примеров можно найти до и более.
— Подпись моя. Договор и приложения — прочитал.
— Ну и?
— В отношении восстановления и трансформации? — уточнил я.
— В отношении восстановления и трансформации, — подтвердил директор библиотеки. — Пройдёшь и в супера...
Супера! Опять не знаю! Проверочники, ударники, а сейчас ещё и супера! Да не местный я! Совсем не так и давно сюда прибыл!
Скажешь об этом, а тебя и в стеклянную баночку поместят. Опыты начнут проводить, препарировать примутся в целях скорейшего приближения всеобщего счастья и благоденствия во всем местном мире.
Дурака нашли!
Лучше я на восстановление и трансформацию соглашусь.
— Согласен, — начал я под дурака косить. Ну, не читал, так подписал, такой уж дебилоид.
— Вот и хорошо. Устроил тут нам. — директор библиотеки поморщился. Ему самому, целому генералу, приходится с какими-то раздолбаями старшинами лично заниматься. Никому ничего доверить нельзя — везде нужны свои глаза да глазки.
— Возвращайся тогда в зал и всего тебе доброго.
Директор библиотеки встал и вышел.
— Пошли. — указал мне на дверь человек в белом халате.
— Пошли, — не стал противиться я.
В зале со стеклянными цилиндрами я разделся, снял свой протез и положил его рядом с Мишкиными запчастями. Коромыслов так в желтенькой жидкости всё ещё и находился. Рука и нога у него пока не отросли, а жидкость в стеклянной емкости немного посветлела и пузырьки какие-то в ней появились. Двигались они к Мишкиному телу и в нем исчезали, впитывались в него без остатка.
Пустой стеклянный цилиндр приподнялся, а я на площадку под ним встал.
Вот тебе и библиотека, место, где книжки живут.
Глава 47 Меня терзают смутные сомнения
Струйки тёплой воды смывали что-то желтое с волос, плеч, спины...
— О, ты уже здесь. Быстрее меня отстрелялся.
В дверной проем душевой шагнул Коромыслов. Со стороны бы на себя он сейчас посмотрел — цыпленок да и только. Желтенький.
Конечно, быстрее. У меня-то только рука отсутствует, а у него — и руки, и ноги нет.
Сегодня нам пока ничего не восстановили. Ну, или не отрастили. Это, если образно сказать. Только мерки сняли — так парень в зале со стеклянными цилиндрами проведенный процесс обозначил.
Мне — одну мерку. Мишке — две. Понятно, что это больше времени заняло.
Сегодня нас ещё домой отпустят, а как будут мерки готовы мы в эти цилиндры на две недели угнездимся. Отрастят нам утерянное в лучшем виде.
Затем — перерыв. На сколько? Тут уж как пойдет. У всех не одинаково бывает. Это, опять же со слов того парня из зала с цилиндрами. Может — месяц, а может и больше. Торопиться тут не надо, да и не от них это зависит.
Не от них? А от кого?
Парень мне не ответил. У доктора мол сам спрашивай.
Далее будет трансформация. Какая — зависит от тестов. Про них я опять же ничего не выяснил. В зал мужик в белом халате вошел, тот самый доктор, что всё знает, и меня в душ погнали.
По Мишке же, он всё ещё в цилиндре находился, сеточка туда-сюда сновала, искорки ещё какие-то то там, то тут в ней вспыхивали.
Со мной, наверное, такое же было, но я в наблюдении за этим процессом не участвовал. Меня, как Адама, в сон погрузили.
— Суперов из нас будут делать? — начал я исподволь вытягивать из Коромыслова информацию. Кто они такие, Мишка точно должен знать.
— Как получится. Хорошо бы...
Ничего полезного для меня в словах лейтенанта не было. Продолжить разговор на эту тему я побоялся. Сейчас мне очень осторожным надо быть, не выдать своё происхождение. Ну, что не местный я, а попал сюда неведомыми путями.
Об этом попадании я только чего и не передумал. Не просто же так оно случилось. Если с точки зрения науки посмотреть, то любое явление или объект сами по себе не существуют, а являются частью какой-то системы и выполняют в ней свою роль. Не было бы этой самой роли — объект или явление бы не существовали. Значит, есть у меня
