Старик кивнул мне на левый стол, из-за которого не было видно ничего в проеме и важно удалился. Шарканье его подошв удалялось, но выглядывать я не рисковал. Так и сидел, послушно положив руки на стол, как прилежный ученик.
И едва удержался, чтобы не подпрыгнуть, когда из проема появилась носатая и сморщенная башка. Хрыщ меня проверял, сделав вид, что ушел. Стремный старик прищурился и разочарованно выдохнул, скрывшись.
Больше он меня не проверял, хотя я и ожидал. Степанович принес мне только одну книгу. Толстая и увесистая, в жестком кожаном переплете, она была выжимкой по истории катакомб и кратким справочником, не особо изобилующим картами и иллюстрациями.
Катакомбам под столицей было уже три сотни лет. Историческая часть больше напоминала сказки и теории заговоров, где вперемешку давались факты с выдумками. Последние как не подтверждались, так и не было доказано обратного. Мол, тут уже всё было как наследие из древних времен.
Глубину и вообще общее количество тоннелей не знал никто. Некоторые направления считались неизведанными, потому что никто из ушедших их изучать так и не вернулся. А люди со временем и забили на эту загадку. Не лезет, вроде, оттуда никто, ну и ладно.
Обитаемая и изученная часть внушала уважение. Помимо Авалона, под землей было несколько других «поселений». Одно на севере, в бывших шахтах. И три на юге, причем самое дальнее находилось уже в пригороде, недалеко от императорского дворца, и считалось самым закрытым для чужаков. Что там происходило, достоверно не знал никто, последнее научное посещение было больше двадцати лет назад.
Интересным оказался раздел с лингвистикой, точнее языком подземелья, используемым для обозначений и навигации. Какой-то давно почивший профессор восхищенно изучал эту тему, но к конечному выводу не пришел, пропав в одном из походов. Вроде как истоки нашел в руническом письме.
По знакам и закорючкам информации было очень много, но разрозненной. Ученый сваливал в кучу как доказанные символы, так и свои теории о том, к чему не получил доступа, но находил в лабиринте ходов.
Но в одной из теоретических выкладок я нашел то, что искал. Профессор не смог разобраться в найденном в какой-то дыре, обозначенной номером, материале. Обрывки записей или книги содержали как местное письмо, так и символы, виденные мной в гримуаре и у Воронецких.
Пришлось маскировать свой нешуточный интерес крайне кислой мордой. Потому что Клавдий всё время находился рядом и бдел, чтобы я не трогал страницы слишком грубо, о чём периодически напоминал.
Я запомнил страницу и листал дальше, принявшись зевать и потягиваться. И делал ставку на то, что дремучий организм не выдержит первым. Так оно и случилось, старик начал ерзать и поглядывать на меня более внимательно. Я удерживал скучающий вид, так что хранитель в итоге поднялся и прошелся по крохотному помещению. Затем сделал вид, что вспомнил что-то важное и бросив «секунду» поспешно удалился.
И тут же ожидаемо выглянул проверить, но наткнулся на то, как я прикрываю рот рукой от очередного зевка. Как только он исчез, я достал из кармана телефон и принялся делать снимки выкладок профессора.
И чуть не спалился, стремный старикашка умел перемещаться совершенно бесшумно. Но Степанович, вернувшись, нашел всю ту же картину — мою постную рожу, чахнущую над нудным чтивом.
Я ещё полчаса листал книгу, даже толком не разбирая, что там написано. Меня подмывало изучить фотографии и сосредоточиться на другом не получалось. Вежливо поблагодарив недовольного библиотекаря, я откланялся под предлогом перерыва на обед.
Клавдий высокомерно сообщил, что его может и не оказаться на месте по моему возвращению. Мол, дел важных и без меня полно. Я намекнул, что не хотелось бы искать его снова через правителя, чем заслужил яростный взгляд и разрешение убраться куда подальше.
Подальше я и собирался. От лишних глаз и ушей, которых в замке было многовато. Охрана на воротах переглянулась, но не останавливала меня. Я не был до конца уверен, что Артур не подстраховался и не запретил меня выпускать, так что готовился прорываться, но пронесло.
Отправился я в тихое и уже нежилое место, а точнее логово отловленного мною питона. Место явно было непопулярным, так что именно здесь были все шансы, что меня не побеспокоят. Для надежности я забрался в нишу, где было относительно чисто. Наверное демон тут и спал, а остальная помойка отвлекала врагов.
В изысканиях профессора говорилось о том, что бумаги с этими печатями он нашел по наводке одного из древних местных, к которому умудрился втереться в доверие. Искал ученый примерно то же, что и я. Как быстро ориентироваться и находить входы.
Профессор явно не знал одного нюанса. Что некоторые из неизвестных символов требуют крови. Вообще с кровной магией было странно. В обители её считали откровенно слабой и бесполезной, и не уделяли внимания.
Но после обучения у Воронецкого у меня было иное мнение. Что как раз таки этому и стоит посвятить особое внимание. Чем я и занялся, принявшись складывать печать, резанув себе ладонь.
Провозился я так долго, что резать пришлось ещё два раза. Не у всех печатей были видимые эффекты, но только не у этой. Вспышка яркого света ослепила меня, а когда я проморгался, то увидел растекающийся от меня едва уловимый туман.
Он устремился во все стороны, подрагивая, как от порывов ветра. И каждое такое трепыхание зажигало знаки. Одна реальность наложилась на другую и я обрадовался, что сижу.
Потому что от зрелища голова пошла кругом а глаза заболели…
Глава 20
Передо мной расстилалась карта катакомб. Призрачные и мерцающие, указывающие путь нити разбегались во все стороны, переплетались и разворачивались, создавая узор целой паутины.
Эффект печати вынес мозг и заставил забыть дышать. Я вертел головой во все стороны, пытаясь рассмотреть и она шла кругом, да так, что начало подташнивать. Где-то едва светились и символы, самые разнообразные. В основном незнакомые, но некоторые были и те, что я изучал в выданной мне книге.
Я пытался сопоставить и наложить развернувшуюся сеть на дорогу, которая меня привела сюда. Но не понимал масштаб и запутался. Только сообразил, что светящийся над башкой символ означает выход на поверхность. Хоть это достоверно было известно.
Символ был похож на глаз, но без зрачка, а со вписанными внутрь черточками, напоминающими однобокую ель. Кажущийся простым, при внимательном рассмотрении он вдруг стал обрастать другими фигурами, усложняясь.
Я бы всё это списал на глюки, но вроде чертовщина побочного эффекта от отвара прошла. Да и не похоже это было на ту муть, что происходила ранее.
Позабыв про всё и распахнув рот, я пялился до рези в глазах. Но карта растворялась. Сначала незаметно таяли путеводные нити, затем их очертания подергивало и контуры задрожали, словно рябь на воде.
Снова появились вспышки и теперь они стирали появившуюся сеть. Не знаю, сколько я там просидел, охреневая от зрелища, но оно исчезало. Погасли последние линии, ведущие ко мне и я застыл, оказавшись в темноте.
И всматривался в тени, пытаясь найти там след или намек. В руке запульсировало, возвращая в реальность. Боль от раны помогла наконец пошевелиться. Тело всё таки затекло, значит просидел я тут немало. Взглянул на часы и понял, что время идет к закату. Мои эксперименты заняли несколько часов и пора было возвращаться. Меня ждала встреча с принцессой.
В замке меня поджидал Артур, нервно прохаживающийся туда-сюда, как обеспокоенная мамаша. Увидев мою хмурую рожу он тут же сделал вид, что рассматривает одну из похабных статуй.
— Ты где был? — не выдержала таки ранимая душа короля, но он поправился, приняв более спокойный вид: — Я уж подумал, что тебя нашли и твоей головой уже играют в крикет в императорском дворце.
— Моя голова пусть пока побудет на своем месте, — я хлопнул себя по шее и поморщился от боли в ладони.
