«И не спугни, это же как рыбалка! Закинь крючок, подсекай и тяни, но не резко, чтобы не соскочила…» — в моей голове появился еще один эксперт.
Но слушать я никого не стал. Чай, не на свидание собираюсь. Но крючков раскидал в надежде, что профессиональное любопытство победит любой стресс. Пообещал не только подробный рассказ о ее спасении, но и несколько сюжетов про чудеса Белого Яра, сектантов и Черную Барыню. И еще признался, что я сын того самого антигероя ее репортажа. Это уже в надежде пробудить в Дарьяне что-то типа материнского сочувствия.
Пошел второй раунд выстраивания диалога, который постепенно перешел на конструктивные рельсы.
Я узнал место, где произошла трагедия. И название фирмы-однодневки в духе «Рога и копыта», кому оно принадлежало. Ничего сверхъестественного — по документам обычный склад на задворках не то чтобы криминального района, но, как выразилась журналистка, со своей атмосферой и мутными лавками, да трактирами.
Склад до сих пор был заброшен. Никто не мог найти владельца, чтобы выкупить здание и землю, а выставить на аукцион за долги город пока не мог. Предоплату по налогам внесли сразу на несколько десятков лет.
По идее, там сейчас все точно так же, как и в ночь трагедии с поправкой на бомжей и случайных бандитов, которых периодически гоняет полиция.
По самому происшествию у нее было мало информации, только то, что звучало официально. Мнемоник во время выполнения заказа свихнулся и подорвал собственный отряд и себя вместе с ними. Чем подорвал, полиция не поняла, сославшись на выброс темной силы.
Она вспомнила Гордея. Дед приходил к ней, предлагал свою версию и просил предать ее огласке. И хоть звучали они безумно — от незарегистрированного блуждающего разрыва, который тайный орден использует в своих целях, до еще одного более сильного мнемоника, который «подсадил» темных фобосов в душелов отца.
Версии деда журналистку не убедили, но Гордей был настойчив и предложил неплохой по тем временам гонорар за расследование. Она согласилась и чуть копнула сразу в нескольких местах. Вышла на закрытые «Рога и копыта», а также заметила, что в том районе все заказы на разрывы и борьбу с нечистью в последнее время получал только один отряд.
Но и там оказались очередные «Шило и мыло» — по бумагам они были, но ни в зале Ордена, ни в очереди в кассу для сдачи трофеев их никто не видел. Только пацаны-посредники. А потом и вовсе пошел слух, что отряд пал смертью храбрых на каком-то заказе в Подмосковье.
На этом расследование закончилось. Идеи были, но сначала пришел тонкий намек сверху, что пора прекратить тратить время, а потом еще один более жирный и конкретный. Под дверью квартиры журналистки оказалось две коробки: в одной приличная пачка денег, а во второй крысиная тушка, пробитая насквозь острым пишущим пером. И записка всего с одним словом: выбирай.
Денег было больше, чем задаток Гордея. Хватило, чтобы вернуть ему с извинениями и еще осталось на то, чтобы отправить ребенка в гимназию. Приоритеты в тот момент были такие, так что Дарьяна постаралась забыть обо всей этой истории. Закрыла глаза профессиональной гордости, заткнула внутренний, вопрошающий ответов, голос и высунула любопытный нос из чужой истории. И до моего появления успешно с этим справлялась.
Обменялись адресами — я записал, как найти склад, а ей достался наш домашний для последующих интервью. Я не стал уточнять, что мы пока там ремонт еще не начали.
Перед поездкой домой еще узнали, как дела у нашего проверяющего. Дежурный врач, сонный парень на своей какой-то волне пообещал, что если холестерин нашего друга не прикончит, то жить будет. Но петь и улыбаться очень нескоро.
* * *
До открытых часов посещения в больнице оставалось еще несколько часов, и я решил забежать в мастерскую к ювелиру, чтобы забрать свои заказы. А может и слить что-то из запасов ведьмы.
Шварц фон Бринкен, он же гном-ювелир, будто бы ждал только меня. Стоило звякнуть колокольчику над входной дверью, как он тут же выскочил навстречу и начал нахваливать себя.
— Где же вы пропадаете, молодой человек? Я все заказы бросил, всю ночь не спал, думал, как быть с вашим душеловом, — вид у него действительно был слегка перевозбужденный, а вокруг него витал аромат молотого кофе. — И знаете что? Я придумал! Смотрите скорее!
Шварц выложил на прилавок мой душелов. А мой ли? Слишком гладкий, слишком новый, совсем не похожий на то разорванное, пережеванное и склеенное, пусть и очень старательно, обратно недоразумение, что я сдал в ремонт.
Я взял флягу и повертел ее в руках. Душелов стал легче, а в местах, где раньше были толстые швы, появилась тонкая паутинка темно-красных прожилок, похожие на ручейки лавы. Стертые ранее символы теперь можно было прочитать — наш семейный девиз.
Я провел по буквам пальцем, и они вспыхнули красным цветом.
— Чудес, конечно, не бывает, но… — ювелир поднял палец-сосиску, — теперь у вас там девять полноценных мест. Может, даже десять, если потесниться.
«Ага, щас. В тесноте, да не в обиде. Скорее восемь…» — фыркнул Ларс.
— Но это не главное! — Шварц засиял, глядя на мое расплывшееся в довольной улыбке лицо. — Хоросан идеально подошёл, он собирает в себя энергию,и фобосы какое-то время могут существовать без подпитки извне.
«Кайф! Наконец-то нормальная хата, не какая-то там евротрешка…» — послышался восторг Мухи: «У меня и тренажерный зал свой теперь будет…»
А вот это плохо — я прямо почувствовал, как радость фобосов пронеслась по телу в виде мурашек. Считай, мой единственный рычаг забрали. Теперь придется всерьез задуматься над их перевоспитанием, не водкой же их все время смачивать.
— С огневиком тоже удалось достичь определенных успехов, — Шварц вынул из-под прилавка мою Zippo и уставился на меня, с нетерпением ожидая моей реакции. — Проверяй, я ее заправил.
Снаружи огневик не изменился, по крайней мере, до момента, пока я не взял его. Гравировка проступила тусклым красным светом аналогично душелову. Прямо комплект теперь — будто легендарное снаряжение собираю. Основные изменения были внутри — кресало и часть мелких элементов теперь были из хоросана, перфорированная часть, из которой торчал фитиль, стала толще. А сам, наоборот, тоньше, и материал был какой-то другой. Я закрыл и открыл крышку, проверяя щелчок, а потом чиркнул по кремню.
Ровный язычок пламени с оттенками красного цвета подскочил почти на два сантиметра, вздрогнул и замер, как приклеенный. Я подул на пламя, но оно не шелохнулось.
— Фитиль практически вечный, вся конструкция усилена и слегка изменена, чтобы увеличить пламя, но не расход полыни. — Шварц аж светился, даже страшно стало, сколько же придется его хвалить и благодарить, чтобы не обидеть. — Но есть еще один момент, про который, как я понимаю, вы не в курсе?
На прилавке появился серебряный поднос, Шварц протянул свою клешню, в которой моментально исчезла зажигалка. Он хмыкнул и как заправский фокусник продемонстрировал ловкость рук и по любому какую-то магию, за секунду разобрав огневик.
На поднос лег корпус, потом винтики, пружинки, войлочную прокладку и несколько шариков, похожих на ватные и пропитанные полынью. От резкого запаха засвербило в носу.
— Вот сюда посмотрите, — ювелир повернул огневик и поймал им солнечный лучик, бьющий сквозь окно, чтобы осветить внутреннюю часть, — вот там, в глубине на задней стенке.
Я заметил какие-то символы, но прочитать их не смог. Это же как надо было умудриться, чтобы туда пролезть? Забрал огневик и прошел вместе с ним к окну. Повертел на свету и уже смог все увидеть, но не прочитать. По стилистике символы напоминали формулу Ларса. Смесь иероглифов с инопланетным языком давно вымершей цивилизации, как часто показывают в фильмах.
