Через пару минут Виталий Егорович всё же отправился на самолёт и убыл в Кабул. Забрал он с собой и товарища Хрекова с делегацией. Пожалуй, это самая хорошая новость на сегодня.
Проезжая мимо медсанбата, я попросил притормозить, чтобы сойти. Хотелось попасть к Оле и спросить о состоянии командира. Время я выбрал не самое удачное. В самом пропускнике была только одна медсестра. Она уже вторые сутки дежурит и не может смениться. На вид этой слегка полной женщине с причёской каре было не более 35. Однако встретила она меня в плохом состоянии — слёзы, всхлипывания и дрожащие руки.
— Что случилось? — спросил я, подойдя ближе к её рабочему посту.
— Вы… вы… этого просто не… видели, — плакала она, капая себе успокоительное в стакан с водой.
— Что не видел?
— Их так много. Такие молодые! За что⁈ — при этих словах она выронила пузырёк, продолжая рыдать.
Похоже, пока мы общались с Павловым, начали привозить ребят из ущелья. Насмотрелась, наверное, женщина на израненные тела, отсутствие конечностей, кровь, слёзы.
— Попробуйте успокоиться, — сказал я, добавив ей в воду несколько капель, и предложил выпить.
Дрожащими руками, она всё же взяла снадобье и залпом опустошила стакан.
— Вы кого-то ищете? — спросила она, успокоившись. — Все в операционном тройнике.
— Искал старшего лейтенанта Вещевую, но, похоже, она занята.
— Очень занята, молодой человек. Там все заняты, — снова заплакала медсестра. — Идите отдыхать. Она нескоро придёт ещё.
Ночью не спалось. Всё прокручивал моменты сегодняшних вылетов. Не успел я осознать то, что меня должны были как-то «отметить» в плохую сторону в эпизоде с посадкой и разрушением пневматика. Шумно работающий в нашей комнате БК-1500, который рычал и гудел, добавлял мне бодрости в эту лунную ночь.
Решил, что надо попробовать попасть к Ольге. Не знаю, что-то тянет меня к ней. Сексуальное ли влечение или же это желание побыть с человеком, который становится тебе небезразличным? Вот пойду сейчас и узнаю.
— Серый, ты по делу? — шепнул Марик, повернувшийся ко мне.
— По очень важному делу, — сказал я, накидывая на себя рубашку.
— Ты погоди, — остановил он меня у самой двери, протягивая ребристый пузырёк с жидкостью янтарного цвета. — Смотри, чего приобрёл недавно у местных лётчиков. С города мне привезли. «Айсберг» называется, — сказал Марк, показывая, что я могу воспользоваться этим парфюмом.
Запах оказался неплохим, но какое-то сомнение в его использовании присутствует. Если мне не изменяет память, вся арабская косметика, которую здесь можно достать с большим содержанием различных масел. А значит, пахнуть я буду хорошо и очень долго. Выйдя на улицу, я сделал пару шагов с крыльца. В такую ночь кто-то тоже не спал. Этот «кто-то» лежал в беседке на лавочке, и смотрел в мою сторону.
— И откуда, ребя, у тебя столько сил? — окликнул меня комполка Томин.
Командиру нужно лежать на ровных поверхностях. После катапультирования у него точно ломит во всех местах. А на наших прогнутых кроватях лежать было больно.
— После такого насыщенного дня ты в гости собрался, Родин? — ещё задал один вопрос Томин.
Не думаю, что он поверит в легенду о зубной боли или несварении желудка. Слишком приятно от меня пахло одеколоном.
— Я туда и назад, — решил я не юлить.
— Ну, хорошо, Сергей, — улыбнулся Томин и отклонил голову назад.
Ольгу я смог найти в смотровой. Правда, девочка без сил спала, сидя за столом. Она заполняла какие-то журналы, но силы её покинули. Надо её тихонько разбудить и расслабить.
Подойдя со спины, я медленно подлез руками под её халат в районе плеч.
— Серёжа, о твоих руках я уже давно мечтала, — сказал Оля, улыбаясь, когда я стал разминать ей плечи. — Правда, сегодня не очень хороший день.
— Хотел тебя поддержать. Справились? — спросил я, нежно массируя шею.
— Ага… — прошептала Оля, улыбаясь от моих прикосновений. — Справились, но… давай ты массируй пока.
От каждого прикосновения, мышцы Оли должны были расслабляться. Ей хочется дать сейчас тепло и спокойствие, чтобы она хоть немного, но отвлеклась от хирургических операций. Сначала нужно расслабить плечи, а затем и спину.
— Большинство моложе нас, Серёжа. Молодые, не прожившие и половины положенного, — шептала Оля, пока я массировал шею.
Лёгкие ласковые движения чередую с поглаживаниями. Оле это очень нравится, и она начинает слегка отзываться своим телом. Мои ладони продолжают скользить по плечам, лопаткам и вдоль позвоночника.
— Я… так… расслабилась, — прикрыла глаза Оля. — Но снова вижу перед собой того парня. Он лежит, не плачет, не стонет, хлопает своими глазками, словно младенец и… и повторяет, — убрала Вещевая мои руки и повернулась ко мне.
— Что повторяет? — спросил я, утерев ей слезу.
— Маме не говорите, что погиб, — всхлипнула Оля и бросилась мне на шею. — Он уже трясётся, шансов нет, доктор из… из последних сил уже пытается найти этот проклятый осколок.
Оля достала из кармана осколок чёрного цвета и положила его передо мной.
— И нашёл?
— Да, — шепнула Оля и расплакалась ещё сильнее. — А он уже умер. И даже глаза свои не закрыл. 19 лет ему было.
И в этот момент послышался очень знакомый свистящий звук. Прыжком я повалил Олю на пол, и в тот же момент меня накрыло стёклами от окна.
Потом ещё один взрыв, и ещё. Продолжая прижимать девушку к полу и накрывать её, глянул по сторонам. Настольная лампа, лежала на полу, но выполняла свою работу, освещая помещение. На десятой мине я перестал считать и потянул за собой Олю.
— Нет, я тут останусь, — сказала Оля и забилась в один из углов, нервно вздрагивая при каждом разрыве.
— Оля, надо уходить в землянку, которая за пропускником. Там глубоко…
— Я останусь здесь, — продолжала стоять на своём Вещевая.
— Да не тормози, Оля! — прикрикнул я на неё и попробовал поднять.
Ещё один взрыв недалеко от пропускника. В соседней комнате послышался звук бьющегося стекла.
— Пошли, тебе говорят! — снова прикрикнул я, но Оля только медленно повернула на меня голову.
— Я останусь здесь, — всё так же спокойно повторила она.
Ну не тащить же её! Я подвинул к Оле поближе стол и перевернул его столешницей к окну. Сняв матрас с кушетки, я сел на пол рядом с Вещевой и накрыл им нас двоих. Стены в это время продолжали дрожать при каждом разрыве. На улице криков неслышно. Да и сами разрывы становились всё реже.
Оля выглядела совсем отстранённой от происходящего. Будто включился защитный механизм, притупляющий чувство страха и паники.
Зато, Вещевая вынула из-за спины какую-то коробку и раскрыла её. По запаху мне показалось, что это какие-то конфеты.
— Будешь? — протянула она мне коробку. — Два дня их искала. Думала, что солдаты утащили.
— Чаю только не хватает, — сказал я и взял одну из сладостей.
Прошло ещё полчаса, и воцарилась полная тишина. С улицы послышались разговоры и восклицания об ущербе, нанесённом модулям.
— Серёжа, мне пора. Там раненных сейчас привезут… — сказала Оля, скидывая с себя матрас и пытаясь встать на ноги.
— Сядь и отдохни. Была бы нужна, тебя бы позвали, — перебил я её и присадил снова на пол.
— Сергей, у меня своя работа. Как и у тебя своя. Не мешай, — попыталась оттолкнуть меня Вещевая, но я упрямо стоял на своём. Ей нужно немного отдохнуть, а не бежать сломя голову в госпиталь.
— Оля, справятся без тебя. Возможно, всё обошлось, и раненых нет. Не нужно сразу думать о плохом. Поспи немного, — обнял я Олю, голова которой легла мне на плечо.
Немного замешкавшись, она всё же бросила затею с побегом от меня. Не прошло и десяти минут, как я почувствовал, что Оля уснула. А потом и вовсе положила голову на мои колени.
Не стал и я сопротивляться Морфею и тоже уснул.
И снился мне сон. Я стоял на корабле в оранжевом спасательном костюме ВМСК. Смотрел перед собой и не мог наглядеться на изгиб палубы. На самолёты, уходящие один за другим с двумя языками пламени и бесконечную гладь океана. И вновь меня начинает шатать во все стороны.
