— Не-е… В ней я уверен. Правая рука Дубова. И к тому же она согласилась помочь мне вывести Сафонова на чистую воду. На днях у нас запланировано с ней одно мероприятие. Я тебе еще не успел рассказать.
— Какое?
— Я придумал, как с помощью прокуратуры нам выудить само заявление Гребешкова из сейфа Сафонова. Чтобы официально это было, так сказать.
— И как?
— Ну, слушай…
Я рассказывал ему всё торопливо, прерывисто. И все-таки с каждым словом чувствовал себя увереннее. Пусть гады думают, что я остался один, что от меня все отвернутся. Я знал, что это совсем не так.
Глава 21
На следующий день с утра я направился в УВД. Машину оставил чуть дальше от парковки. За углом. На проходной на колченогом стуле примостился за столом помощник дежурного. После нападения на Сафонова меры пропускного режима усилили — и отменять не собирались.
Сержант меня узнал, что-то приветственное лениво буркнул и снова уткнулся в журнал регистрации посетителей, держал он его странно, под наклоном, и вцепился в него, будто кот в пойманную птаху.
Проходя мимо, я скосил взгляд. Все ясно. Помдеж запрятал в журнал книжицу с повестями и коротал время за чтением.
— А если Сафонова придут снова убивать, а ты книжки читаешь? — похлопал я по плечу постового.
Тот вздрогнул, повертел головой в поисках начальства, но, убедившись, что горизонт чист, скривился в ответ, понизив голос:
— А нехай приходят, такого начальника нам и даром не нать.
— Что так? — сочувствующе улыбнулся я.
Постовой лишь со вздохом горько отмахнулся, дескать, иди уже, и так из-за тебя лишнего сболтнул.
Я поднялся на третий этаж. Толкнул дверь в восьмой кабинет. Без стука. Все наши на месте, они с удивлением обернулись на дверь (ведь без стука никто никогда не входил, даже Сафонов).
Завидев меня, Погодин, Катков и Света расплылись в улыбках, а Горохов нахмурился:
— Андрей Григорьевич, ты чего на работу приперся? Мы же договорились, что тебе пока нежелательно отсвечивать…
— Да я больничный принес сдать. Сегодня новый открыл, а по старому-то отчитаться ведь положено, — слукавил я.
— Да нахрена мне твой больничный? — отмахнулся следователь, — я не бухгалтерия, я тебе и без бумажки верю. Можешь его на стенку себе повесить. Дуй домой. Как все уляжется, выйдешь. Даст Бог, скоро все закончится. Гошу разговорим, дело с обвинительным в суд закину — и в Москву вернемся. Тебе сейчас в Москве лучше будет.
— Ну, раз уж пришел, может, хоть чаем напоите?
Горохов снова нахмурился, раскрыл рот, чтобы еще что-то проворчать, но Света его опередила:
— Конечно, Андрей, — засуетилась она. — У меня трубочки со сгущенкой есть. Будешь?
— Не откажусь, — я пожал руку присутствующим, а Света воткнула в розетку сверкающий мельхиором чайник.
Украдкой глянул на часы. Почти десять утра. Уже скоро…
— А мне трубочки можно? — облизнулся Катков.
— Конечно, — кивнула Света. — Тогда, может, все вместе чай попьем? Никита Егорович, вы не против?
Тот тоже посмотрел на часы, чуть задумался, соображая, что время еще раннее (перерыв на чай он устраивал всегда по расписанию — в одиннадцать), потом махнул рукой:
— А давайте, раз уж Петров пришел разлагать рабочую дисциплину…
— Андрей, набери воды, пожалуйста, — улыбнулась Света. — На всех не хватит.
— Ага, сейчас, — я выдернул шнур и подхватил чайник.
Вышел в коридор. Внизу на лестнице послышался шум. Громкие разговоры, какая-то беготня. А вот и Галя пожаловала. Точно, как и договаривались.
Я прогулочным шагом направился к туалету за водой. Сильно не спешил, здоровался с каждым встречным.
Ждал, когда шум меня нагонит. Топот по лестнице приближался. Я оглянулся:
— Здравствуйте, Галина Владимировна, какими судьбами к нам?
Федорова поравнялась со мной. Лицо сосредоточено, видно, что немного тревожится. Не каждый день в таких мероприятиях ей приходится участвовать. Но поддержка у нее что надо.
За прокурорской аж четверо в штатском. Морды холеные, гладко выбритые. Костюмчики сшиты явно на заказ. Конторские, значит, подтянулись. Оно и понятно. Когда работаешь против начальника местной милиции, на подхват оперативников МВД не возьмешь. Только конторских можно, ведь ведомственное ОСБ еще не народилось.
— Работа, Андрей Григорьевич, а вы что здесь делаете? Вы же на больничном, — Галина изобразила удивление.
— Так, заскочил на чаек к коллегам, — махнул я мельхиоровой посудиной и посторонился, пропуская хмурых оперативников КГБ.
За ними семенил дежурный. Морда красная, глаза испуганные, китель топорщится. Размышляет о том, что влетит ему от Сафонова, что не успел предупредить шефа о таких нетривиальных визитерах. Не знает еще, что хана Сафонову.
Я увязался любопытствующим хвостиком за процессией, которая прямиком направилась кабинету начальника УВД.
— У себя? — небрежно бросила Галя вытаращившейся на нас сотруднице канцелярии, что сидела в приемной вместо личной секретарши.
Та растерянно кивнула, потянулась к телефону и пробормотала:
— Как о вас доложить?
— Не надо, — Галя шагнула к двери начальника. — Мы сами.
Первую дверь распахнула, по второй постучала и, не дожидаясь ответа, толкнула ее от себя. Решительно вошла внутрь, увлекая за собой “хвост” из конторских, дежурного и еще двоих интеллигентного и пришибленного вида граждан (понятых я сразу и не заметил).
— Подождите! — секретарша бросилась следом. — Без предупреждения нельзя!
Пользуясь некоторой суматохой, я тоже прошмыгнул в кабинет.
Сафонов вытаращился на нас как на всадников апокалипсиса. Я скромно пристроил свою тушку возле выхода. За спинами остальных, меня подполковник не пока заметил.
— Валерий Игоревич, — холодно проговорила Галя. — У нас постановление на проведение обыска в вашем кабинете.
— Чего? — Сафонов привстал. — Ты кто такая?
— Вы прекрасно знаете, но для формальности представлюсь. Старший следователь прокуратуры по особо важным делам Федорова Галина Владимировна.
— Да знаю я твое имя, я спрашиваю, ты кто такая, чтобы ко мне с каким-то обыском заявляться? Да я…
— Все по закону… Вот постановление, ознакомьтесь. Виза прокурора города имеется.
Сафонов злобно выхватил из рук Гали отпечатанный листок и пробежался глазами.
— Совсем там охренели в своей прокуратуре! — подполковник потянулся к телефонной трубке.
— Не стоит, — Галина кивнула одному из конторских, тот ненавязчиво вытащил трубку из рук милиционера. — Звонки во время проведения следственного действия запрещены.
— Марченко! — рявкнул Сафонов на дежурного, что переминался с ноги на ногу позади . — Вызывай наряд, вышвырни посторонних из моего кабинета!
Капитан еще больше покраснел и, раздувая щеки, пробормотал:
— Та-ак… Это самое… Товарищ подполковник. Это же…
— Я знаю, кто это! Выполнять!
Это удивило даже меня. Совсем Сафонов уверовал в свою безнаказанность. Сейчас явно перегибает. Но Марченко не дурак, хоть и трус. Собрался с духом и возразил:
— Никак нельзя, товарищ подполковник. У них бумага имеется, я проверял. И удостоверения в порядке.
— Черт знает что! В постовые у меня пойдешь! Или вообще в народное хозяйство!
— Валерий Игоревич, — холодно проговорила Галя. — Давайте прекратим скандал и приступим к делу. Откройте, пожалуйста, вот этот сейф.
— Ключи дома забыл, — оскалился Сафонов, откинувшись на кресле и скрестив на груди руки. — Завтра приходите.
— Ничего страшного, — невозмутимо ответила следователь. — В канцелярии возьмем дубликат. Марченко, проводите нашего товарища в секретариат.
Под уничтожающим взглядом подполковника бедный дежурный пятился, поглядывая на окружающих исподлобья, словно побитый пес. За ним направился один из конторских.
Вернулись минут через пять.
— Нет дубликата в канцелярии, Галина Владимировна, — развел руками конторский.
