— Может, в гостиницу вернёшься? — участливо предложил Горохов. — Отдохнёшь. Все равно утра ждать. Пока мы, что могли, все сделали. Местных на уши подняли, сообщение о пропаже сотрудника зарегистрировано. Остается только ждать… Тем более, ты еще, наверное, от травмы до конца не отошел. Беречься тебе надо.
Это ещё неплохо, что он о моих самогонных приключениях до сих пор не знает. Это мне на руку.
— Вы правы, Никита Егорович, — кивнул я, не поднимая глаз, — съезжу в гостиницу, полежу немного, а утром вернусь. Можно машину возьму?
— Конечно, — кивнул следователь. — До утра она нам вряд ли понадобится.
Я взял ключи и вышел из кабинета под изумленный взгляд Каткова. Он недоумевал, как в такой момент, когда пропала моя вторая половинка, я могу «вздремнуть». Алексей вместе с Гороховым уже успели позвонить домой и перебудить своих жен. Справились, все ли у них в порядке. Те ворчали в трубку и задавали один и тот же вопрос, мол, ты видел, сколько сейчас время. С женами моих соратников в Москве было, конечно, все в порядке, это только мне здесь не повезло.
Зачем похищать Свету? Чтобы достать меня? Или этот удар непосредственно направлен на Психологиню, как на сотрудника, участвующего в поимке маньяка? Хрен его знает, но, когда я до него доберусь, он мне все расскажет. Под «ним» я подразумевал Борца, но почему-то в голове все ярче выстраивался образ в виде ухмыляющегося Дюши с ножом в руке. Неужели это все сделал ты? С-сука…
В гостиницу я, конечно, не пошел. По дороге заскочил в дежурную часть. Усатый оперативный дежурный с красной повязкой на руке поверх поблескивающей затертой до стального блеска ткани кителя встретил меня грустно опущенными до самого подбородка рыжими усами. Ночка выдалась у него бессонная. В связи с исчезновением Светы пришлось кучу народу обзвонить, поднять по тревоге. Наружные наряды ориентировать, руководству отзваниваться каждые полчаса и докладывать оперативную обстановку. В общем, обычное поначалу дежурство с размеренными походами на крыльцо покурить и перерывами на «вздремнуть» обернулось напряжённой и суетливой ночкой.
— Тебе чего? — недовольно буркнул лейтенант, пошевелив усами.
Не узнал меня.
Я вытащил удостоверение и махнул корочками у него перед хмурым взглядом.
— Доложите обстановку, товарищ лейтенант, — тоном, не допускающего возражений, проговорил я.
— Виноват, товарищ капитан, — дежурный суетливо встал со стула и одернул китель. — Не признал, это самое… Виноват.
Наша московская группа не числилась прикомандированной к органу милиции, мы были сами по себе. Но в приказе об откомандировании значилось, что местные обязаны оказывать нам всяческое содействие и выполнять поручения руководителя группы, то есть Горохова, в рамках расследуемого нами дела. Вряд ли дежурный знал о таких тонкостях, но для него, как для обычного летёхи, любой москвич в погонах казался начальником. Ведь из белокаменной приезжают только с проверками.
— Пока нечего докладывать… Товарищ капитан, работаем, — мямлил дежурный. — Утром поднимем народную дружину, на предприятия уже сообщили, это самое, чтобы выделили нам в помощь людей. Город прочесываем. Лично начальник уголовного розыска выехал по адресам.
— По каким адресам? — нахмурился я.
— По представляющим оперативный интерес, — многозначительно хмыкнул усатый. — Они мне позже справкой потом выведут результаты проделанной работы, я к материалу подколю, посмотрите… Это самое. Работаем, вот…
— Работайте, — кивнул я и по-хозяйски уселся на место помощника дежурного возле пишущей машинки, которого почему-то в этот момент не было в «аквариуме». — Дай-ка мне, любезный, адресную книгу личного состава УВД.
— Ага, сейчас, — лейтенант протянул мне с полки пухлую пачку с растрепанными на краях листами.
Серые листы пробиты дыроколом и скреплены на замусоленный картонный скоросшиватель. Я пролистал отдел участковых, уголовный розыск, канцелярию, штаб, кадры и, наконец, наткнулся на список личного состава отдела БХСС. Провел пальцем по строкам и остановился на нужной. Ага… Старший лейтенант Щукин. Адрес его запомнил, не записывая. Извините, Никита Егорович, но придется потревожить вдову. Не могу до утра я ждать…
Вышел из дежурки и, обернувшись через плечо, грозно буркнул:
— Если что-то изменится, отзвонитесь начальнику межведомственной СОГ Горохову. Ясно?
— Так точно, товарищ капитан, — покорно колыхнул усами дежурный.
Глава 21
Я вышел из дежурной части и на крыльце нос к носу столкнулся с Васей.
— Ядрён-пистон! — воскликнул опер и еле успел затормозить, чтобы не врезаться прямо в меня. — Куда прёшь, Андрюха? Напугал…
— Работаю, — буркнул я, одарив его осуждающим взглядом. — Представляешь? В отличие от некоторых.
— А я виноват, что у меня больничный приключился? — тот виновато пожал плечами и даже кепку снял, будто покаяться собирался. — С кем не бывает?
— Я до тридцати лет вообще на больничные не ходил. И ничего.
— Так тебе же двадцать пять, вроде, всего, — Жмых недоуменно пригладил свалявшиеся от подушки вихры, видно, разбудили его совсем недавно.
— Двадцать шесть, вообще-то, — спохватился я, поняв, что с тридцаткой это я загнул.
Не стоит приплетать факты из прошлой жизни, в которой я реально ходил на работу без единого пропуска первые несколько лет, пока здоровье позволяло. Болеть в милиции считалось зазорным, а больничный — для слабаков и для начальства. Если можешь ходить и говорить, значит, можешь и работать, а то, что рука в гипсе, это не беда, можно и одной рукой отказные печатать и другие архиважные бумажки.
Впрочем, в этой жизни я уже не исполнял своего завета, и в больницах с ранениями и другими приключениями повалялся достаточно. Если только не сбегал из палаты на работу.
— Так ты куда намылился? — спросил Жмых.
— Проболелся? — на вопрос я ответил вопросом.
— Ну, да… Не успели меня вчера выписать, уже подняли по тревоге. Схема оповещения личного состава старая еще в дежурке хранится, не обновили, вот меня вместе с гаишниками и подняли. Я по этой схеме еще в ГАИ числюсь. Представляешь? Ха! Но я отказываться не стал, раз, думаю, автоинспекторов подняли, значит, что-то серьезное в городе случилось. Вот, на работу приехал, а тут ты.
— Чем болел-то хоть? — уставился я на него с подозрением.
— Только между нами, Андрюха, ладно? — Вася виновато улыбнулся.
— Говори уже.
— Смешно сказать, понос приключился, да такой, что три дня с «трона» не слазил. Но сейчас все нормально, ты не думай… Прошло все.
— Ладно, со мной поедешь, на подхвате будешь.
— Так, а случилось-то что?
— Борец Свету похитил.
— Чего⁈ — глаза Васи стали круглые, как мячики для пинг-понга. — Ядрёна-матрёна! Как так?
— Не знаем еще, но карту игральную после этого он мне сразу в машину подбросил. Он это, получается. Девятку крести подкинул. Дескать, новая игра началась. С-сука!..
— Ох… Понял, а куда тебя Горохов отправил?
Я уставился на него, так сказать, с ударением. Рассусоливать было некогда, но и без некоторых вводных далеко не уедешь.
— Горохов не в курсе, и ты не болтай. Работаем по моему отдельному плану. Навестим вдову Щукина, надо узнать, где у покойничка дача была. Есть информация, что там может Пичугин скрываться.
— Не понял? Так мы Свету ищем или Пичугина ловим?
— Скорее всего, Дюша и есть Борец. Все, хорош трындеть! Садись в машину.
До адреса, где проживал Щукин, добрались не так быстро, как я планировал, несмотря на ночные часы и пустые дороги. Оказалось, что он жил на окраине города, в новой панельной девятиэтажке.
Поднялись на этаж, в нужную дверь я, сдержавшись, постучал негромко, чтобы не напугать среди ночи вдову. Но оказалась, что она не спала. Время было около часа ночи, а девушка открыла нам почти сразу, как я постучал.
Заплаканное лицо, пухлощекое и простое, как у Алёнушки с шоколадок, волосы стянуты в узел. Молодая фигура скрыта бесформенным бабушкиным халатом, который уже давно «умер». Ну и дела.
