– Отчего вы решили напасть на нас? – Андрей повторил вопрос.
Харасанец, как зачарованный, смотрел на раскаленный наконечник копья, нагретый на углях.
– Еще раз спрашиваю, почему вы напали? – терпеливо повторил князь.
Харасанец отвел взгляд, переглянулся с дородным мужиком, очень похожим на грузина, тот утвердительно кивнул харасанцу.
– Беглый раб к нам прибежал, – нехотя начал рассказывать харасанец. – Кафир поклялся, что татарский хан следует в Синоп и везет большую казну для закупки турецких луков. Охрана небольшая у хана и упустить такую удачу никто не хотел.
Андрей усмехнулся, уже не в первый раз его называют татарским ханом. Он не обижался, а на что обижаться, если на портуланах вместо Руси обозначена Татария?
С тазиками все понятно, а вот с кафиром – интересная деталь. Андрей отправил Федьку проверить, все ли рабы на месте. Оказалось, одного нет – сбежал. Еще интересней.
Воевода только пожимал плечами, разводя руками. Бывает, бегут рабы. Андрей сделал вид, что поверил воеводе, но в своих подозрениях князь укрепился.
– И что мне с вами делать? – вернувшись к пленникам, государь задал риторический вопрос.
– Миром решим? – вопросом на вопрос ответил харасанец.
– Можно и миром, – как бы раздумывая, сказал Андрей.
– Мы заплатим, – пообещал тазик от имени всех купцов.
– Естественно, – буркнул князь, прикидывая, сколько запросить. – Половину. Да, ровно половину, что у вас есть.
– Мы согласны, – последовал моментальный ответ.
Андрей лишь покачал головой, смекнув, что сильно продешевил. И верно, воевода очень расстроился, но упрекать в чем-либо государя не рискнул.
С тазиками заключили письменный договор, где они добровольно передавали свои товары за обиду, какую именно, не уточнялось, так как им за разбой полагалась смертная казнь. Свидетелями в договоре выступил капитан вооруженной катерги, осуществлявший охрану четырех транспортных грипарий.
О молчании капитана, тазики договорились самостоятельно, судя по довольной роже Филиппо Кальви, так звали капитана[52], заплатили ему немало.
Инцидент с беглым рабом разрешить не удалось. Когда в лагерь тазиков отправили одного купца, чтобы он доставил беглого к князю, купец вернулся с известием, что раб мертв. Его не убили, не задушили, просто взял и умер ни с того ни с сего. Тело тщательно осмотрели специально выбранные уполномоченные от тазиков и от государя. От имени Андрея осмотр осуществлял Кузьма, и он подтвердил естественную смерть раба. Появившийся в лагере Булат делал вид, что не причастен к смерти беглого, в чем Андрей сильно сомневался. Князь укрепился в своих догадках и теперь твердо был уверен, что побег раба и нападение на них тазиков спровоцировали его люди. Развели восточных купцов, как последних лохов, и лишь воля государя не позволила ободрать обидчиков до последней нитки.
Тазиков после подписания договора отпустили, те не замедлили убраться восвояси, забрав своих раненых и убитых. Андрей сделал широкий жест, выплатив виру за убитых и покалеченных. Мог и не платить, но посчитал, что так будет лучше. В результате двое грузин и один харасанец из купеческой охраны пришли к Андрею проситься на службу. Лука проверил, насколько они хорошие воины, и дал добро. Формальности утрясли быстро. Тазики не посмели чинить им препятствия, отпустили с миром.
– Чья эта идея? – строго вопросил Андрей у своих ближников, когда они наконец-то остались одни.
– Язм все удумал, – честно признался Булат.
– И что мне с товарами делать? – спросил татарина Андрей.
– Все решено уже, – вмешался воевода. – Купцы товары доставят в Трапезунд, наймут склад и выгрузят товары.
– А кто платить будет за хранение? – ехидно спросил князь.
– Так они и заплатят, – пожал плечами Лука. – Они тебе еще поминок прислали – саблю да бронь.
– Ладно, проехали, – махнул рукой Андрей. Все равно разбойничью натуру мужиков не переделать. – Лучше скажи мне, как тебе такая идея пришла в голову? – обратился Андрей к Булату.
– Великий хан не разрешает грабить купцов, – совершенно по-русски пожал плечами татарин.
– При чем тут царь? – не понял Андрей.
– Когда очень хочется – то можно, – вновь пожал плечами Булат.
– То нельзя, то можно… Ты дело говори!
– Если ограбить купцов, то ущерб им возместит царь, – стал объяснять Булат. – А если купцы сами напали, то мы вправе отобрать их имущество.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся князь и разом оборвал смех. – А беглый раб? Он что, сам вызвался?
– Не совсем, – покачал головой Лука Фомич.
– В смысле?
– Так не жилец он, сам понимал это. А мы ему пообещали жену его и деткам малым на прокорм пятьдесят золотых.
– И он вам поверил? – засомневался князь. – Мог пообещать с три короба и сбежать.
– Не, не мог, – уверенно сказал Булат. – Я его до самого табора тазиков проводил.
– Ну, пусть, проводил, – согласился Андрей. – Но кто гарантировал, что он скажет нужные слова?
– Так брат его у нас остался, – сообщил Кузьма, до этого молчавший.
– Полдюжины согласились пойти тебе служить, он среди прочих, – неожиданно огорошил татарин новостью.
– Так они рабы, – недоверчиво произнес князь.
– Веру нашу примут, – вмешался воевода с уточнением.
– А… ну ладно, – дал свое согласие Андрей, но на всякий случай поинтересовался: – А зачем они нам?
– Как зачем? – удивился воевода. – А кто корабль поведет назад?
– Какой корабль? – Андрей впал в ступор.
– Известно какой, наву эту.
– Зачем?
– Ну, ты, государь, даешь! А соль ты выбросить хочешь? – улыбнулся воевода.
– Соль? – переспросил Андрей, припоминая, и, вспомнив о грузе навы, забеспокоился. – Ты предлагаешь отобрать товар?
– Вместе с навой, – весело уточнил воевода и посмотрел на друзей, ища в них поддержки.
– Ты в своем уме? – взбесился князь.
– А чего? – удивился Лука. – Людишек в море побросаем, а соль она всегда нужна.
– О господи, – Андрей схватился за голову, внутренне холодея. – Добрый ты человек, Лука. И так ходим по лезвию ножа, а вы опять за свое.
– Так жалко соль, – попытался оправдаться воевода.
Его поддержали все без исключения. Андрей понял, что спорить бесполезно, и его власть над этими людьми далеко не безгранична. На ум сразу пришла история с князем Игорем, красочно рассказанная его учителем истории. Князя сгубила жадность его дружины[53].
– Хорошо, – вынужденно согласился Андрей. – Будет вам добыча. Но только без самодеятельности, я этого не потерплю! Ты меня понял, Лука?
– Ты государь, – воевода скромно потупил глазки и отвесил глубокий поклон.
– Вот то-то, – примирительно сказал князь, прекрасно понимая, что волчью натуру мужиков не переделать. Сам такой, как оказалось.
Долгожданная нава объявилась на горизонте на второй день, Андрей волновался, что корабль появится до того, как уйдут тазики, но бог миловал. Даже в бинокль нава казалась огромной, а как сблизились с ней, то вообще предстала громадиной. И это еще не самый большой корабль, виденный Андреем в Кафе.
Высокие борта навы вызвали скепсис у князя. С его фусты забраться на борт навы можно, если только никто не станет защищать корабль. Даже башенка, которую срочно устанавливают на носу фусты, мало чем может помочь.
На корабле догадались о намерениях идущей навстречу галеры и готовились к отражению атаки. На палубы фусты пролился дождь из камней и арбалетных стрел. Убить никого не убило, но раненые появились, и чем ближе подходила фуста к кораблю, тем сильнее били вражеские стрелки. Булат со своими малочисленными татарами отвечал на выстрелы. Вот только даже с Гришкой, Третьяком и князем они мало что могли сделать. Баллистарии укрылись за высокими бортами, между выстрелами прячась за щитами.
Федька из-за глубоких порезов на ладонях не мог держать лук в руках. Похоже, баллистарии навы выигрывали дуэль, и скорость фусты резко упала. Андрей обернулся посмотреть, что случилось, и зло выматерился. Пираты, мать вашу! Рабы на веслах полуголые, и как результат половина побита стрелками и камнями. Мертвые тела мешают остальным грести, и невольники бросили весла.
– Федька, давай пали! – крикнул Андрей парню, стоявшему у носового орудия.
Выстрел не замедлил себя ждать, вот только железное ядрышко ушло левее навы. В ответ на корабле прогремел выстрел, и каменное ядро снесло хлипкую конструкцию на носу фусты. Андрей успел отпрыгнуть в сторону, спасаясь от обломков. Башенка рухнула вместе со всеми, кто стоял на ее площадке.
– Млять! – в сердцах выматерился Андрей.
