Показалось, что справа сработал ПЗРК, но оказалось, что это мы так быстро пронеслись мимо кишлака, в котором вьются дымы из печей.
— 10 секунд, аппаратура в работе. Приготовиться к включению форсажа, — снова проинформировал я Валеру.
— Готов.
Уже видно впереди пересечение рек, а за ним дымовая завеса в месте вчерашних боёв. Утренний туман очень не вовремя нарисовался на нашем пути. Входить туда нельзя.
— Серёга, надо уходить. Дальше не видно ни черта, — сказал Валера.
Я краем глаза усмотрел, что рычаг управления двигателем начал перемещаться. Пошли вверх обороты двигателей.
— Мы так задачу не выполним! Займи высоту 50. Пройдём под нижним краем облачности.
— Мало! Расшибёмся! Форсаж! — раздался у меня Валерин крик в наушниках.
— Нет! Отставить! Займи 50, я сказал! Сведения важные, Валер.
В последний момент я увидел, что ручка управления дёрнулась на меня. Если сейчас не остановлю Гаврюка, потом мы уже не войдём в ущелье. А ведь именно на нём делал акцент Виталик при разведке. Значит, там что-то важное должно находиться.
— Уходим Сергей. Ты… ручку отпусти, идиот! — снова прокричал Валера, но я пересилил его, не давая ему перевести самолёт в набор.
— Валера, держи направление! Два, один…
И мы вошли в плотный туман.
Глава 23
Со свистом влетаем в облако утреннего тумана, держа минимальную безопасную высоту для пролёта этого участка. Высотомер показывает 230 метров, что само по себе на такой скорости непросто.
— Наблюдаю слева и справа. Никуда духи не ушли. Окопались по кишлакам, — сказал я, заметив дым и бегающих под нами в афганских одеяниях людей. — Влево и вверх!
Как раз сейчас мы должны были пролететь тот самый выступ, под которым и был опорный пункт моджахедов вчера.
— Форсаж, — произнёс Валера, вводя наш МиГ в левый разворот на «горке».
Перегрузка поползла вверх, превысив 6 единиц. По-другому из этого ущелья не выскочить. Тем более что отработать по нам сейчас можно хоть с рогатки. Видимость-то плохая.
— Перекладываю вправо. Пойдём теперь с востока, — сказал Валера. — Посмотрим другое ущелье.
— Курс 80. По прямой минуту и увидишь два скрещённых ущелья, — сказал я, просматривая фотоснимки.
— Наблюдаю. Здесь тумана нет. Никто ручку не вырвет, — с обидой в голосе произнёс Валера.
— Ты сам понимаешь, что нам нужно было…
— После посадки поговорим, Серёжа, — сказал Валера и стал снижаться. — Сейчас будем пикировать.
Самолёт снижался до тех пор, пока впереди не показался тот самый перекрёсток двух ущелий, названных Ходжари.
— Входим. Начинай работать! — скомандовал Гаврюк, и я включил аппаратуру съёмки.
Теперь летим сверху вниз, постоянно меняя высоту и маневрируя между скалами. Вижу, как за нами идёт буквально стена пыли. Представляю, что думают жители кишлаков, видя подобный пролёт.
— 1000 км/ч. Почти на сверхзвук перешли, — сказал я, контролируя по локатору наземные цели в режиме «воздух-поверхность».
Тяжело сейчас Валере держать самолёт на такой изогнутой траектории. Скалы справа и слева, тень солнца падает так, что многие затемнённые участки и повороты в ущелье не видно. Плюс, Валера постоянно отдаёт ручку от себя, чтобы уйти с отрицательной перегрузки. Мы ведь до сих пор летим буквально сверху вниз, снижаясь по ущелью. Ещё и весь песок с пола кабины в глаза поднимается!
Вот и снова кишлак, а за ним другой. Много скота. Дым из домов. И здесь тоже духи.
Тут и обстрел подоспел снизу. Начал работать по нам ДШК, но на такой скорости он нам нипочём. А вот ракета!
— Пуск справа! — крикнул я, заметив дым на одной из горных вершин — Асошки пошли!
— Выходим вправо! — услышал я голос Валеры сквозь звук от системы предупреждения об атаке.
Форсаж, но так просто не уйти. Вертикально уходим вверх, выполняя очень крутую «горку». Вижу, как к нам приближается ракета, словно серая змея, оставляя в воздухе спутный след.
Валера закладывает какой-то нереальный крен и переваливается через горный хребет. И тут же уходит вниз на пикирование.
— Наблюдаю взрыв, — сказал я, увидев, как ракета вошла в гору. — Почему вправо решил уйти?
— Надо было горой прикрыться. Вправо было быстрее, — ответил Валера, но его голос немного дрожал.
От такого напряжения любой бы занервничал. Это Гаврюк ещё хорошо держится.
— Валер, ну мы всё посмотрели, — сказал я, но ответа от командира экипажа не последовало. — Командир?
И снова молчание. Может, поймал ступор? Или у меня связь не работает.
— Возьми управление, — тихо произнёс Валера.
— Понял. Управление принял.
Собравшись со своей группой прикрытия, которая сверху наблюдала все наши слаломные проходы по ущельям, мы проследовали на аэродром. Из задней кабины не очень удобно управлять, но с такой навигацией, как у этого борта, можно и в очень сложных погодных условиях зайти и сесть без напряга.
Пока летел, задавался вопросом, что своих войск мы там не заметили. И где то самое кольцо, в которое 346й десантный полк должны были взять остатки отрядов моджахедов?
А самое интересное, почему в 1981 году появилась подобная модификация самолёта МиГ-21 с таким оборудованием и вооружением? Возможно, что-то в этой истории Советского Союза пошло по-другому и всё для нашей страны не закончится так… как закончилось?
После посадки Валера пару минут сидел ещё в кабине, не собираясь вылезать. Даже когда к нам спешили инженера с расспросами по поводу этой лётной машины, он не обратил никакого внимания на них.
— Что скажете? — спросил у меня взрослого вида инженер с несколько искривлённым носом.
— Есть недочёты, но работает прекрасно. Как комплекс называется? — спросил я.
— «Копьё». Наше НПО «Фазотрон» разработало. Теперь, если позволите, про недочёты.
Пока я рассказывал все косяки в работе локатора, Валера вылез из кабины и ждал меня, чтобы идти в штаб.
— Спасибо вам, молодой человек. Думаю, что у вас большое будущее, — сказал инженер.
— Адольф Георгиевич, давайте посмотрим на объективный контроль, — позвал один из техников инженера.
— Удачи вам, Сергей, — сказал он и убежал к самолёту.
Интересное имя. Что-то у меня чуйка на этого инженера. Где-то я его имя слышал. Может, чего изобретёт крутого.
— Валер, ну ты как? — спросил я у Гаврюка, который утирался подшлемником от пота.
— Устал, Серёга. Когда вышли из ущелья, руки забились. Не могу понять, что произошло, — начал говорить мой командир звена.
— Это тебя так мой манёвр в тумане выбил из колеи?
— За это тебе бы в нюх надо врезать, чтобы помнил первый пункт правил на борту — есть только один командир, и он решает. Первый после бога — слышал такое выражение? — спросил Валера.
Странно, что Гаврюк упомянул бога. Вроде в армии были все атеисты в это время. Ну, ему повезло, что я в прошлой жизни был крещёным.
— Слышал, — сказал я, а про себя подумал, что даже фильм с таким названием смотрел.
Присели мы с Валерой на скамейку в курилке рядом с «высоткой». Пока наши товарищи, прикрывавшие нас, прикладывались на скамейках, мы с командиром звена продолжили наш спор.
Если честно, в словах про первый пункт Гаврюк прав — за всё отвечает командир на борту. Только вот ситуация была такова, что другого шанса войти в ущелье не было. Ждать пока сойдёт облачность, можно очень долго.
Но в этом первом пункте, где командир на борту главный и есть сама соль. Если командир не прав, смотри пункт первый.
— Так вот, Серый, задача есть задача, но мне главное — привезти тебя живым, а не какие-то там фотографии духов. Итак, понятно, что они там и никуда не уходили.
— Они ещё и в соседние расползлись ущелья и кишлаки. Похоже, что всё только начинается, — сказал я и замолчал, увидев идущих Томина, Виталия Егоровича Павлова и ещё одного вояку, но в песочной форме без погон.
— Это генерал-полковник Модяев. Он фронтовик ещё, — шепнул мне Валера, кивая на седого мужика, о чём-то рассказывающего нашим командирам. — Похоже, слетелся весь бомонд.
