вперёд, и он остался тут один. Хотя чего-то подобного от Канцлера и стоило ожидать.
— Считаете: у вас получится меня переубедить?
— Попытаться стоило. Сегодня вы уже набрались впечатлений и чуть не стали для нас проблемой.
И хотя сестра Соловей смотрела на него грозно, сложив руки на груди для пущего устрашения, лица тевинтерца коснулась улыбка. Такая прикрытая осуждением забота женщины о нём была ожидаема, позабытому приятна. Только послушать её он бы никак не смог.
Оттолкнувшись от стены, маг заставил себя стоять без дополнительной опоры и продолжить путь. Бояться, трястись от почти случившейся катастрофы можно, как и покинуть это место в приступе слабоволия, да только храм его ждать не будет: если он не найдёт его секреты — найдёт кто-то другой.
— Вы же помните: самым сильным магом вам никогда не стать? — хмыкнула Лелиана, наблюдала как всё ещё тяжело из-за слабости мужчине было идти. А скептична она была, так как прекрасно понимала, что этот упрямец неугомонен, не потому что спешит помешать Корифею, а потому что спешит добраться до Источника.
— А Инквизиции и поныне неизвестно, как убить Сетия, однако это не мешало вам на протяжении почти двух лет ему удачно противостоять, — отметил Безумец схожесть двух безвыходных ситуаций.
В ответ Лелиана вздохнула и закатила глаза. Бессмысленно спорить: на один её упрёк он выдаст два своих да ещё занудством сверху присыпет. Тогда ей оставалось лишь догнать соратников, но она решил помочь в этом хромому магу, по крайней мере пока его попытки ходить выглядят настолько жалко, поэтому подошла и подхватила мужчину под руку, разумеется, без его согласия.
— Лелиана, я бы предпочёл…
— А я бы предпочла вас здесь не видеть. Увы. Всем нам приходится разочаровываться…
Глава 42. Враг не пройдет!
Плестись в хвосте штурма имело свои преимущества: венатори были вынуждены принять на себя весь гнев защитников храма, в каждой стычке теряя нескольких своих бойцов, зато отряду Инквизиции оставалось спокойно продвигаться вперёд, лишь перешагивая через тела убитых и добивая раненных. Венатори точно пребывали в отчаянной решительности, раз не позволяли себе сделать остановку, чтобы позаботиться хотя бы о тех соратниках, которые, будучи раненными, сохраняли сознание.
— Знаете, эти эльфы начинают меня пугать, — проворчал Варрик, что вроде бы они пришли в какую-то святая святых древнего народа, а на деле оказались на бойне.
— Маги вторглись на их священную землю, — ответила Морриган, уделяя внимание архитектуре храма больше, чем тем, кто валялся под ногами.
— Мы тоже, так к сведению.
Пол и стены, на которых оставались тела и кровь, соответственно, свидетельствовали не только о стычках, произошедших только что, но и о неоднократности этих сражений. Темные пятна от давным-давно высохшей крови встречались повсеместно и точно были следами, оставшимися от прошлых вторженцев.
Но больше этих следов Морриган однажды заинтересовала статуя очередного волка, вальяжно расположившегося в отдалении на каменном постаменте, но словно внимательно наблюдающего за последователями, шедшими за милостью Митал. Вслед за ней и остальные обратили внимание на изваяние.
— Вот интересно: что он тут забыл? — хмыкнула ведьма, правильно заметив, что в месте, посвящённом Митал, они подозрительно много натыкались на статуи совсем другого бога.
— По-твоему, здесь ему не место? — спросил Дориан. Ввиду своих малых знаний по эльфийской истории он не решался бы вступать в дискуссии трёх главных экспертов по эльфам, однако с интересом изучал и слушал их суждения.
— Это Фен’Харел. Ужасный Волк. По легендам долийцев он обманом изгнал эльфийских богов и запер их в Загробном мире до конца времён. Поставить его статую в величайшем святилище Митал — всё равно, что в церкви нарисовать голую Андрасте.
— Есть прецедент, — усмехнулся Варрик, припомнив скандал из-за одного скульптора, решившего изобразить Андрасте обнажённой, спящей на ложе. Нагой образ Пророчицы бурлил в умах любого зрителя, и не только умах, поэтому быстро нашлись жрицы, которые потребовали прикрыть самые откровенные части её тела.
— В некоторых церквях стоят статуи Маферата, предавшего Андрасте, для иллюстрации Песни, — заметила Кассандра.
— Да, возможно, и здесь что-то похожее: напоминание о бдительности для живущих. Или это часть испытания для пришедших: попытка их запугать.
— При всех ваших «знаниях», леди Морриган, вы не можете отказаться от соблазна выдать легенду за историю. Мудрые не смешивают одно с другим, — проворчал Солас.
На самом деле то, что знаток Тени встрянет, было лишь вопросом времени: все в Инквизиции уже привыкли, что встречи этих двоих всегда заканчивались спорами с тех пор, как Морриган была прислана Селиной в Скайхолд на правах посла Орлея.
— Скажите, пожалуйста, и какой же глубинный смысл за этим видит наш эксперт по эльфам? — язвительно обратилась Морриган к оппоненту.
— Ничего такого, что было бы понятно из самой статуи, — однако сновидец, вроде только распираемый от негодования, спор не продолжил, а отмахнулся.
— Действительно ли Митал была богиней? Даже Древние Боги, которые вели людей больше тысячи лет, оказались всего лишь драконами. Теперь они только восстают, превращаются в архидемонов и гибнут, — спросил у ведьмы Дориан, заодно покосился на своего древнего сородича, ожидая от него порицание за такое пренебрежительное описание главных фигур всей истории Древнего Тевинтера. Но Безумец безучастно к их обсуждению просто шёл следом и в собственных изысканиях рассматривал статуи.
— Что есть бог, как не существо с непомерным могуществом? — в отличие от молодого тевинтерца, который, радея за свою страну, отчасти относился к предательству Древних богов как к оскорблению, Морриган безучастно размышляла, считая это лишь нравоучительной сказкой о том, что титул бога ещё не гарантирует божественную доброту и бескорыстность существа. — Возможно, Митал была могущественной эльфийкой, правительницей среди себе подобных, как и другие эльфийские боги. История часто водит сказителей за нос.
— Вы так небрежно отзываетесь о ней, хотя, по вашим же словам, мало знаете? — снова проворчал Солас.
— Я не отзываюсь небрежно, я сомневаюсь в её божественности. Необязательно быть богом, чтобы стать важной персоной, — в ответ ему шикнула ведьма. — По правде говоря, я даже не уверена, что Митал — одна персона. Описания… так неоднозначны.
— В чём заключается эта неоднозначность? — на этот раз спросила Лелиана. Хоть леди Канцлер предпочитала следить за окружением и держаться своего молчаливого образа, в том числе обоюдно не имея желания общаться с бывшей соперницей, но сейчас, увлечённая беседой, ей не терпелось услышать подробности.
— В большинстве легенд Митал исправляет несправедливости с материнской добротой. «Вознеси свой голос к Митал, вершительнице правосудия, защитнице солнца и земли». А другие рисуют её мрачной и мстительной: обратись к Митал, и она сокрушит твоих врагов, заставив их
