он сидел в библиотеке Скайхолда и не создавал им проблем, однако Канцлер не желала теперь с умным видом осуждать задним числом. Да и не шёл сюда мужчина с желанием себя лишиться — он явно и сам не ожидал таких возможностей от сородича. Что случилось, то случилось. С другой стороны, они даже получили полезный опыт, начали понимать как, действует Корифей. А когда хромой маг придёт в себя, то сможет им и вовсе описать, как ощущается это подчинение, — уже хоть какое-то понимание бессмертия безумного порождения тьмы, ведь других-то выживших нет, кто бы смог поведать о происходящих в теле процессах.
Кассандра спорить не стала, признала, что её выкрик был не больше, чем проявление вспыльчивости. Однако руку с ножен она не убрала, но не из-за проблемного сновидца, а потому что ожидала, как и все остальные, продолжение беды. Если Старший не смог завладеть одним носителем скверны, то попытается сделать это с кем-то другим — не зря он всех подчинённых себе Серых Стражей в Арборы привёл. И учитывая настойчивость куска лириума, один промах не заставит его долго ждать.
И действительно — только спало нагнетание ужаса после увиденного, так отряд ждало повторение всего того же только в ещё большем масштабе. Вдруг одного из Стражей, который находился близко к эпицентру взрыва, поэтому был сразу признан мёртвым, скрутило в неестественной для мышечной системы человека позе, он неистово закричал. Если магистр подвергся лишь похожим на припадок конвульсиям, то этого солдата ломало в самом буквальном смысле, нанося повреждения несопоставимые с жизнью и рвя внутренние органы. Естественно, долго такое истязание продолжаться не могло: весьма стремительно крик начал стихать, сменяясь хрипом и бульканьем от захлёбывания собственной кровью, которая затем чёрной струёй рванула изо рта наружу. Все начали медленно отступать, понимая, насколько это противоестественно — даже из повреждённой сонной артерии кровь не хлыщет с таким напором. Когда крови в уже точно мёртвом теле почти не осталось, раздался треск от разрушения костей и хлюпанье от сплющивания всех мягких тканей. Но больших подробностей происходящей ужасной деформации никто разглядеть не мог, потому что чёрная кровь, что густой лужей растеклась под жертвой, начала оборачиваться дымкой вокруг него. Постепенно дымка всё сгущалась, росла, немного краснела и принимала очертания знакомого бессмертного существа.
Все свидетели этой ужасной сцены впали в оцепенение, не могли сдвинуться с места, когда у них ещё была возможность бежать.
И словно мало было одной беда — в небе вдруг раздался громкий рёв и вдали уже мелькал силуэт черного дракона, спешившего сюда, чтобы испепелить врагов своего хозяина.
Но оказалось, что появление дракона Инквизиции сейчас и требовалось — именно он помог отряду оторвать взор от происходящего и вовремя предпринять тактическое отступление.
В ту же секунду подгоняемый громким приказом воительницы отряд рванул по мосту к храму. Они не знали, что происходит сзади: предстал ли Корифей в своём обычном виде и уже разъярённый последовал за ними или он из приличия решил возрождаться чуть помедленнее, спускается ли дракон, чтобы обрушить на мост своё огненное дыхание, или его остановил барьер храма. Но никто бы не стал оборачиваться, чтобы это выяснить, — взор всех был устремлён к противоположной стороне моста, воротам, которые могли задержать врага.
В спешке, в стремлении выжить, получить преимущество над противником всё произошло довольно-таки быстро. Первым через ворота промчался волк, за ним устремились все остальные. Когда же последний преодолел порог храма, ворота стали в спешке закрывать. В один момент это могло показаться даже плохой затеей, и двери пламя дракона, который на самом деле решил их спалить, не сдержат. Однако стоило приложить совместные усилия и закрыть ворота, а элвен произнести таинственное заклинание, тут же на них образовался знакомый магический рисунок, крепко запечатав проход. Теперь врата сдержат даже драконий таран.
И когда угроза миновала, все наконец-то спокойно выдохнули.
Эльфами, запечатавшими вход, были те самые два оглушённых взрывом Часовых, которым Инквизиция помогла прийти в себя, а затем парочка добровольцев из отряда, подхватив их под руки, вела с собой через мост. Элвен ворчали что-то на своём древнеэльфийском, но из-за слабости подчинялись. Они успели лицезреть все «прелести» воскрешения первого порождения тьмы, поэтому во время бега не сопротивлялись, а затем помогли закрывать ворота наравне с шемленами. И только потом, сделав несколько шагов от недолгих союзников, схватились за оружие. На секунду всем уже стало ясно, что спасать стражу было глупой затеей, и они, демонстрируя всю свою благодарность, вот-вот накинутся.
Элвен, действительно, хотели выполнить долг — напасть на вторженцев, даже осознавая своё поражение ввиду численного превосходства противника. Однако для профессиональных бойцов они слишком уж непростительно помедлили, затем и вовсе переглянулись, напоследок что-то вновь неразборчиво шикнули и принялись отступать, пока не скрылись за ближайшим поворотом.
Преследовать Часовых никто не думал — это бессмысленно, поскольку уж пути передвижения по своему святилищу они точно знают лучше. Все лишь порадовались, что изначально идея Совета себя оправдала. И может, хоть теперь защитники храма, при следующей встрече, их выслушают и примут союз. Очевидно, Часовых было не так уж и много, раз они всё время вели партизанские нападения, поэтому ни им, ни Инквизиции вражда не выгодна, когда в храме уже хозяйничает их общий опасный враг.
Решив, что с эльфами пока покончено, участники Инквизиции переглянулись, убедились, что они полным составом преодолели мост, а затем просто продолжили путь. Никто не проронил ни слова и совсем не горел желанием обсуждать увиденное. Отряд в этом вопросе пришёл к удивительному взаимопониманию: все знали, что если они сейчас начнут в подробностях вспоминать увиденное, анализировать, то можно садиться, забиваться в угол и хныкать от осознания, что настолько неуязвимая тварь им не по зубам и этот мир обречён. Заодно и чей-нибудь желудок точно не выдержит такого надругательства над психикой. Они приняли увиденное как данность, как просто лишнее подтверждение бессмертности Корифея, и продолжили путь.
Только сновидцу смирение не далось столь же легко, и он пока не спешил за остальными, а просто стоял, с трудом опираясь о стену. Помимо неотсупивших последствий приступа его терзали навязчивые мысли, что ведь место того несчастного Стража почти занял он, если бы не вновь удачно сложившиеся обстоятельства. И это пугало. Одно дело думать об угрозе скверны в далёкой перспективе, и совсем другое вот так вот за мгновение потерять себя навсегда.
— Не появилось ли у вас желание, Фауст, вернуться обратно?
Безумец был весьма удивлён прозвучавшему вопросу, потому что отряд уже ушёл
