…
— Поиск недосягаемого не имел смысл — оставлял лишь ту же пустоту неисправленной ошибки. А смысл оказался иным: он ясен и близок, он ал, как и тот огонь, утерянный навсегда. Помнишь холодный расчёт — но поражаешься, что распустился цветок. Боишься упустить вновь.
На этот раз Безумец не ответил, значит, здоровые сомнения были в нём и раньше, а слова духа сейчас их только поднимали наверх, всё выше, на обозрение.
— Левая рука — цветок у церкви, вспоминает свет в своей тьме. Снова помнит, как поёт соловей.
Молчание одного позволило второму обезоруживающе закончить свою путаную речь.
— Достойна ли Скорбь такой платы?
Вопрос, что раздался призрачным эхом, заставил Безумца безмолвствовать, глянуть в сторону Источника, только его белые глаза устремились куда-то за пределы реальности. Сострадание точно попал в скопление сомнений. Впереди лежала пугающая неизвестность однозначная лишь в том, что ничего уже не будет прежде. Не умрёт сразу — так начнёт быстро угасать, потому что едва ли смертное слабое тело справится с очередной «фаршировкой» древней магией. Не сойдёт с ума — так ещё сильнее отойдёт от реальности. Не подчинится Митал — так опять будет вынужден бороться со своевольной магией.
И вроде бы все эти знания стоят того. Пусть это не исполнит его неосуществимую цель: стать самым сильным магом, но зато как никогда к ней приблизит. И такой решение для него очевидно большую часть жизни. Но Коул прав: оно не единственное. Изменились мир, обстоятельства, окружение, в чём-то изменился он сам и мог измениться ещё больше.
Что даст ему Источник? Ну знания. Которые он всё равно не использует — вскоре сгинет вместе с ними. И без них сгинет, но не так быстро. Зато останется больше времени на что-то по-настоящему важное, значимое для него самого, что имеет смысл, а не только путь в никуда и ни за чем. Раз уж столько чудных знакомств подарил ему этот безумный век, показал, что сердце старого мага не окаменело окончательно, то почему бы не вернуться в своё прошлое, не вспомнить, что в жизни есть не только бесконечная попытка исправить ошибку? Знания не несут утешения, а лишь неусыпно тянут в Бездну, ведь, чем больше ты знаешь, тем больше захочешь знать ещё.
Так может… Источник оставить?
И пусть дальше Инквизиция сама разбирается…
В паутину мыслей, в которой маг всё больше запутывался, как трепыхавшаяся муха, ворвался посторонний шум, топот десяток ног. Безумец не успел обернуться, как на площадку вбежали посторонние и начали его окружать.
— Стой, шемлен! Не смей даже касаться Vir'abelasan!
Часовые. Ну, конечно… Успели догнать, пока он тут предавался терзаниям.
В отчаянной ярости Безумец зыркнул на Коула, всё ещё стоящего рядом, виня того в неудаче, в том, что духовные замашки так невовремя и пагубно отвлекли его. От этого взгляда мальчик по-настоящему напугался и невольно сделал пару шагов назад. И не зря. Если бы этот Сострадание не был так привязан к реальности, волна гнева, пришедшая от мага энтропии, его бы испепелила. Впрочем, этим бы всё и закончилось, если бы маг продолжил так неистово «фонить».
Но раньше Безумец закрыл глаза и тяжело вздохнул, сбрасывая с себя паническую агрессию. Мальчик не виноват. Он просто дух и, повинуясь своему предназначению, пришёл, чтобы, как ему кажется, помочь. Виноват он сам, потому что проявил слабость, нарушил собственный постулат. Маг не может позволить себе сомнения, иначе быстро станет добычей для демонов. Ну или архаичных раттусов.
Неважно. Всё, что говорил Коул, уже неважно. Важен только Источник — венец его извечного поиска. Да, это не единственный путь. Могут быть и другие. Пути, где его жизнь хотя бы ненадолго вновь стала… жизнью, о которой он и забыл. Но ему уже поздно что-то менять. Да и надо ли?
Стремление его считают неправильным, безумным, бессмысленным от начала и до конца, но, иронично, именно оно провело его через века и пространство и направило сюда, к кладезю древних знаний. А послушай мужчина духов, где бы сейчас был? Канул бы в лету тысячу лет назад, как и вся его Империя.
Магистр одержим поиском больше двадцати лет, буквально большую часть своей жизни. Зачем? Уж явно не затем, чтобы сейчас так скоро сдаться, просто потому что попал под воздействие одного смышлёного духа.
«Сила — в отсутствии. Отсутствии слабости и пределов. Отсутствии осторожности и жалости. Пустота — всегда внутри.»
Прекрасные слова. Древние тевинтерцы, однозначно, знали толк в красочных афоризмах.
— Отойди в сторону, шемлен, и будешь пощажён!
Лгут. Они не оставят в живых его, особо опасного своей силой и намерениями противника, тем более гордых стражей опозорившего. Почему тогда ждут и не стреляют? Видимо, опасаются, что кровь, а то и сам подбитый сновидец окажется в водоёме, его осквернив. Что тогда случится?
Безумец ухмыльнулся, аккуратно, чтобы не спровоцировать, обхватил рукоять кинжала, неизменно покоящегося на поясе.
Ответа он не знал, но самое время проверить. Раньше размышления о том, каков эффект бы дала кровь настоящих бессмертных элвен в качестве свойств, были весьма часты в научном кругу Тевинтера. Было множество споров, научных работ на эту тему. Что ж, кто бы знал, что именно ему выпадет честь наконец-то поставить точку в этом интересном вопросе.
Кинжал лишь легонько был приподнят в ножнах, и тут же древнетевинтерский магистр сжимает рукой его лезвие, без сомнений раня ладонь.
* * *
«Враг!»
Тьма накинулась на него, оторвала от реальности, от мира, от жизни. Сон ли это был, или иллюзия, или глубины подсознания — неизвестно, но очень уж напомнило ему о своём тысячелетнем погружении в Тень. Отличие только было в том, что маг не остался один — он был окружён другими узниками, нескончаемыми голосами. Они не говорили и не кричали, но шептали, бесконечно, непрерывно, враждебно. Разобрать их слова, вычленить нужные ему фразы пока не представлялось возможным.
— Я требую ответы на свои вопросы!
Он был груб, резок, непочтителен. Его голос был подхвачен тьмой, а самоуверенные слова разнеслись между недовольного гомона. Сами вопросы так и не прозвучали, но в этом и не было необходимости, потому что все их уже знали. Ведь они стали частью него.
«Требовать ты не посмеешь!»
Ярость шёпота налетала на него штормом, наплёскивалась цунами, подминала лавиной.
Они отторгали его, пытались изгнать из этого ничто. Но когда нечто нереальное не смогло избавиться от единственного здесь представителя реальности, оно решило его поглотить. Сделать не хозяином, владельцем, а просто частью себя, всего лишь одним из тысячи таких
