действительно доверились, дали шанс во всё разобраться самому, как он и просил. А в уязвимый для него момент, когда он не мог даже адекватно воспринимать реальность, и вовсе проявили заботу. И не могло быть у него коварного злорадства — только искренняя благодарность и способность по достоинству оценить такой благодушный жест к его сомнительной персоне. Поэтому мужчина и сам улыбнулся, а его перебинтованная рука легла на её руку, нежно поглаживая, что усилило момент их невербального взаимопонимания.
Изначально у них обоих были вопросы: о его состоянии — у неё и о её великодушном гостеприимстве — у него. Но они так и не прозвучали за ненадобностью: два человека, умеющие получать ответы не только из слов, нашли их сами. И итоги этих безмолвных изысканий оказались теплее и важнее, а глаза как зеркала души были правдивее любых слов.
Сожалеть можно только о том, что этот чудный момент не мог длиться бесконечно: дела ждать не будут. А значит, Лелиана была вынуждена отстраниться.
— Не могу не спросить, леди Лелиана, сколько уже я докучаю вам своим непрошенным визитом?
Разобравшись со своим местонахождением, необходимо было разобраться со временем, поэтому Безумец уже пытался приподняться и заглянуть на улицу через решётчатую бойницу, чтобы оценить время суток. Так он мог сказать, что сейчас ночь, однако этого недостаточно, чтобы судить о длине сна. Желание знать точно и сподвигло его задать вопрос первым.
— Не так много, как вам кажется, Фауст, — заверила Канцлер, понимая, что мужчина потерял течение времени и боялся в своей сонной борьбе пропустить слишком многое. — Меньше суток прошло. Что удивительно, при вашем-то состоянии ещё вечером.
Такой ответ магистра воодушевил.
— Моё состояние заставило вас беспокоиться? — и как следствие приподнятого настроения, следующие слова сновидца уже не обошлись без ехидства.
— Скорее — усомниться, что ваша самонадеянность на этот раз сойдёт вам с рук.
— Сошла, как видите.
— К сожалению. Иначе бы хоть чему-то научились и так бездумно не рисковали, — вернула ему усмешку Лелиана.
Его вытащили из пленяющей дрёмы, и это пошло на пользу. Желание вновь уйти от реальности не было так остро, а свет от свечи не резал глаза. Он мог осмотреться, оценить скромное убранство комнаты таинственного Канцлера, заодно и глянуть на стол, на котором в столь позднее время суток работа велась в самом разгаре.
— Работа в ночное время для вас — обыденность, как я понимаю, — рассудил Безумец. Он сомневался, что только его присутствие помешало барду отправиться на заслуженный отдых, а не работать в ночи. Скорее этот трудоголизм был её нездоровой привычкой.
— Вы как всегда наблюдательны.
— Стоит ли говорить, что такое нарушение режима отдыха вам на пользу не идёт?
— Не стоит: моя подруга уже озвучила всевозможные доводы и смирилась.
— Тем не менее я на стороне леди Монтилье в данном вопросе.
Сколь бы искренней заботой маг ни был движим в своём порицании, но спорить дальше он не стал, потому что Лелиана права: не стоит. Раз уж Жозефина не смогла заставить свою давнюю подругу нормировать рабочие часы, уделять больше времени на отдых, то у него не получится и подавно.
— Значит, сможете прочувствовать, какого приходится мне при очередном вашем отказе прислушаться к моим словам и не рисковать бездумно в одиночку, — хмыкнула Соловей, озвучив ответный упрёк: уж явно не ему говорить о важности режима отдыха, кто не может заставить себя даже питаться пропорционально затраченной на постоянные странствия энергии, поэтому ходит худющий, как скелет.
— Вероятно, вы мне не поверите, но наконец я буду вынужден к вам прислушаться, Лелиана.
— Вы правы: не верю, — скептично приподняла бровь Канцлер.
— Однако это не ложь. Отныне у меня не осталось выбора: мне нужна защита Инквизиции, — вновь тяжело вздохнул мужчина, свыкаясь с мыслью, что всё действительно не будет, как прежде.
— Ожидаете, что Корифей из мести начнёт вас искать? — догадалась Лелиана о причине, заставляющей упёртого тевинтерца впервые за два года независимых странствий принять предложение Совета.
— Именно так. Корифей — при всём его безумии — цеплялся за память о нашем мире. Я стал для него таковым. Он считал, что я обязан уподобиться его идеям, но он бездействовал всё это время, ждал и позволял мне сохранять нейтралитет, потому что в ином случае ему пришлось бы признать меня врагом и приговорить к смерти. Это его пугало. Однако в святилище он наконец понял, что я уже избрал вашу сторону в войне. В какую ярость Сетий впал, когда увидел, что я испил из Источника, вы и сами помните. Поэтому я считаю, что он больше ждать не будет — захочет покарать «предателя». А значит, я не смогу и дальше пребывать без вашей защиты.
Лелиана согласилась с его доводами и была рада, что упёртый тевинтерец всё-таки внял голосу разума. И её ничуть не возмутило, что магистр не спрашивал и просился, а говорил о своём переходе под юрисдикцию Инквизиции утвердительно. Понимал, что незачем спрашивать: Совет ему в любом случае, даже после всех его выкрутасов, не откажет, Лелиана в том числе. Если хромой маг переберётся в библиотеку Скайхолда и прекратит свои странствия, ей же, в первую очередь, будет лучше. Однако не успела сенешаль его похвалить, как маг вновь её обескуражил.
— Но должен предупредить: ещё раз Скайхолд я вынужден буду покинуть.
— Фауст! Если вы решили надо мною шутить, то ходите по очень тонкому льду! — подозрения о несерьёзности в столь серьёзных решениях заставили Левую руку грозно рявкнуть. Ещё чуть-чуть, и она готова была ему напомнить, почему многих одно только произношение её титулов повергает в ужас.
Безумец и сам понимал, на что похожи его слова сразу после столь длинной речи о совсем противоположном решении, но ничуть не напугался, ведь он говорил правду, не шутил, а значит, у Канцлера нет причин осуществлять свою угрозу. А когда уверен в своей безопасности, все возмущения барда только умиляли.
— Это необходимость и для вашей миссии, Лелиана. Источник стал покорнее, не оглушает меня, но всё ещё отказывается подчиняться. Он утверждает, что меня хочет увидеть Митал. На встречу с ней я и должен прибыть, если хочу получить нужные нам всем ответы.
Какое-то время женщина ещё сверлила мага злобным взглядом, пытаясь определить, говорит ли он правду или продолжает свою несмешную шутку. Эта правда звучала слишком абсурдно. И к сожалению, доказательства обмана в белых глазах магистра Лелиана не нашла. Значит, ей нужно привыкать к очередному абсурду.
— Та… самая Митал? Эльфийская богиня?
Сестра Соловей справедливо насторожилась. В безумный век дракона
