и отметил, что даже его знаний не хватит, чтобы понять её назначение. Для арены или театра эта круглая конструкция слишком непрактична из-за отсутствия зрительских мест, для защитной стены слишком уж маленький внутренний диаметр круга — нечего защищать здесь, а для дома какого-то элвен отсутствуют любые признаки жилых помещений, попытки добиться уюта. Чудом уцелевшая купальня на берегу реки, которую мужчина видел во время полёта, и то больше передавала уют и призрачное представление о том, как эльфы в ней совершали омовение.
Эльфы Долов тоже не смогли расшифровать назначение конструкции, поэтому постарались соорудить что-то своё. Безумец был уверен, что именно они, а не их предки, притащили статую Митал средней степени сохранности и организовали здесь уголок поклонения любимой богине, потому что статуя, цветочки и подношения в этом пустынном, заросшем травой кругу смотрятся как седло на дрэйке.
Впрочем, когда Безумец осматривался по сторонам, его меньше волновало это не сочетание в композиции, и больше — признаки присутствия поблизости «поклоненцев». Он был рад, что названная Митал не стала организовывать встречу в Арборах, и ему не нужно возвращаться в непроходимые леса, но там хотя бы было безлюдно, а Долы полнились обитателями. Раз цветы на постаменте свежие, значит, где-то поблизости расположился лагерь кочующих долийцев. Магистр хотел поскорее завершить встречу, добиться своего и вернуться в место поуютнее, где можно было спокойно погрузиться в беседу с Источником, а не разбираться в остроухими фанатиками.
К счастью, поиск и в реальности, и в Тени ничего не дал — поблизости действительно никого нет.
«Ты обязан доказать, что достоин получить аудиенцию Матери. Преклонись перед её ликом!»
Из-за излишней помпезности обладателя этого голоса хотелось назвать фанатиком, однако ядовитая издёвка и раздавшийся эхом шум от другим голосов, уж больно напоминающий смех, были слишком явными. Но даже так эти слова Безумца только заставили усмехнуться.
— Источник, и правда, подобен муравейнику. В общей массе это артефакт огромной силы, но каждый отдельный голос не отличается ни умом, ни воображением, — ответил мужчина, считая, что шутка про то, как человека с больными коленями заставляют преклоняться, если и была оригинальна, то первые пару раз, а не когда он подобные издёвки за свою жизнь слышал уже десятки раз.
Забурчали. Очевидно, гордым элвен (пусть и отголоскам былых личностей) пришлось не по вкусу ответное оскорбление.
Улыбнувшись от победы в их очередных словесных препирательствах, Безумец закончил с осмотром и поднялся на площадку с подношениями к богини и её статуей.
— Мало нас, но мы везде; позови, и низойду… — заставили мага произнести вслух призыв.
«Жалость прочь и страх забудь.»
И сколь возвышенно звучали голоса Источника, когда не удержались и заговорили совместно с человеком, столь же скептично их произносил сам сновидец. Пусть мужчина не был верующим, но к образам Древних Богов раньше он относился как к божеству, просто несправедливому и безразличному, а вот сейчас испытал только скепсис и полное равнодушие к тому, что он говорит и как.
— «Позови, и низойду». А это, оказывается, может быть просто, — но также сказанное его повеселило. В святилище они столкнулись с правилами, которые заставляли верующих годами добиваться внимания Митал, а жрецам, оказывается, достаточно было произнести одну молитву-призыв.
Источник снова был недоволен, что его преданность обсмеивают, но ничего он поделать не мог. Безумец это заметил: его заставили произнести лишь фрагмент молитвы, а не всю, и не стали опускать до прочего раболепия. Понимала их хозяйка, что гордый тевинтерец даже под угрозой конца света не будет потакать её прихоти, позориться, а просто уйдёт.
Именно поэтому и заставлять себя ожидать названная богиня не стала.
Когда рядом колыхнулась Тень, сомниари это заметил. Когда неподалёку заклубилась дымка, постепенно собираясь в чёткий силуэт, Безумец уже с интересом изучал явление и даже ликовал. Появись Митал любым другим способом, и мужчина бы оставался в обезоруживающем неведении. Но она решила появиться из ниоткуда, пройдя через Тень. На подобные перемещения не способен ни один житель недремлющего мира, даже элвен — иначе бы они не строили огромную сеть элювианов-порталов. Лишь духам это доступно. Например, так делал Коул.
Тем самым магистр уже заранее ответил на многие свои вопросы и совсем не удивился, когда дымка рассеялась и перед ним предстала женщина, человек, хотя речь вроде идёт об эльфийской богине.
Женщина была весьма почтенного возраста, что подчёркивали седые волосы. Но при этом старой — в том смысле, который обычно вкладывают в это слово — она не является. Её одежда казалась весьма экстравагантной… казалась для современного южного Тедаса, а вот Безумец бы назвал её обычной для Тевинтера, для какой-нибудь властной магистрессы. Даже перья окаймляют плечи, подобно тем, которые когда-то были и на его мантии. Но это не странно, потому что культура Тевинтера строилась на заимствовании у эльфов.
Про «властную магистрессу» маг подметил точно, потому что названная Митал таковой и была. А уж ехидный пронзительный взгляд её ярких золотых глаз… Был бы он моложе — точно бы почувствовал дрожь в больных ногах. Но сейчас он лишь предвидел опасность и необходимость в защите, потому что от этого древнего существа (не человека и не эльфа, а именно существа) можно ожидать всего чего угодно, в том числе мести за похищение её собственности.
— Значит, дух — это то, что осталось от Митал, — первым нарушил неуютную тишину магистр, озвучил свои догадки.
И хотя, очевидно, что такой догадливости от него не ждали, а скорее ожидались закономерные вопросы и возмущения, однако ведьма сбитой с толку не выглядела. Создавалось впечатление, что всё происходящее её только веселило, даже вор, стоящий напротив, ничуть не злил.
— Как легко ты произносишь это имя. А тебе известно, что оно означает? — со снисходительным укором, словно при обращении к ребёнку, произнесла ведьма.
Безумец её укора не оценил. Если она намекает, как Абелас, что о могущественной эльфийке нужно говорить с духовным придыханием, то он слишком уже насытился историями о божественном произволе, чтобы оказывать хоть какому-то богу почтение.
— Это имя довольно-таки разборчивой в методах борьбы за власть исторической личности, которая, однако, проиграла и должна была сгинуть в той же истории.
Такие слова заставили Источник снова зашуметь, а вот женщина только усмехнулась.
— Как и ты. Но стоишь сейчас передо мной, взываешь к небу и даришь озарение тем, кто ослеп от своей вины, — на последних словах её голос очень смягчился, как будто бы она хоть и использовала множественное число, но говорила о ком-то очень конкретном и близком.
В первую очередь, её слова
