Город, в отличие от постоялого двора, не тянул на роль образцового в плане чистоты. Сточные канавы местами, особенно на окраинах, были открытыми и смердели мерзко, особенно во второй половине дня, когда жара набирала обороты. Везде валялся мусор, несмотря на то, что по улицам бродили полусонные уборщики с корзинами и мешками, похожие на зомби. Эти люди обязаны были отработать определенный срок за какие-то мелкие правонарушение, поэтому и не перенапрягались. Осужденный спит, а срок идет.
Возле пирамиды образовалась длинная изогнутая очередь из желающих узнать свое будущее. Судя по связанным из шерсти, покрашенной в разные цвета, накидкам, напоминающим пончо, и головным уборам с маленькими наушниками, сейчас подогнутыми вверх, большую часть составляли горцы. Местные, как и другие обитатели прибрежной низменности, где сильных холодов не бывает, накидки носят редко и предпочитают шляпы из сизаля или других растений, а шерстяные делать с полями, хотя бы спереди, чтобы защищали глаза от солнца.
Принимали, как догадываюсь, младшие жрецы, на головах которых было что-то типа чепчика из хлопка, обшитого маленькими разноцветными перьями. Младший — это ранг, а не возраст, потому что одному было лет под сорок. Выглядел он смышленым. Может быть, из-за того, что волосы спереди были выбриты, из-за чего лоб казался выше и, как следствие, лицо умнее. Впрочем, мудрец старается выглядеть глуповато или хотя бы странно. Так больше шансов, что не забодают дураки.
У меня с советских времен аллергия на очереди. Я простоял в них дольше, наверное, чем на вахтах в море. Лень одолевала бы любопытство, если бы меня не заметил этот пожилой младший жрец.
— Эй, чужестранец, иди сюда! — крикнул он, призывно замахав рукой с неприлично маленькой, прямо таки детской ладонью, глядя на которую я подумал, что бог шельму метит.
От жрецов исходил странный запах, словно прокопчены дымом от сгоревшего можжевельника, который в этих краях я пока не встречал. Может быть, костерчик чадит в храме наверху, куда они по очереди ходили, чтобы узнать предсказание Исчмы для заплатившего клиента. Пожилой глянул мне в глаза своими темно-карими и запнулся, потому что антипатия блымнула коротким замыканием. У меня с мошенниками разных конфессий на интуитивном уровне срабатывает взаимное отторжение, причем корёжит их, как чертей от ладана.
Отведя глаза, задавив раздражение и выдавив улыбку на черных пухлых губах, жрец задал вопрос:
— Ты хочешь узнать свое будущее, чужестранец?
— Да, но сначала прошлое, чтобы знал, насколько доверять предсказанию о будущем, — ответил я.
— Ты не веришь в силу бога Ичсмы⁈ — возмущенно до театральности воскликнул он, всё еще опасаясь встретиться со мной взглядами.
Меня на такой мякине не проведешь. Я еще в первой своей жизни научился задавать каверзные вопросы и, как в дзюдо, использовать динамику ответов оппонента.
— Это ты не веришь в его силу, — парировал я. — Ичсма заранее знал о моем приходе сюда. Если он позволил это, значит, хочет продемонстрировать свое величие не только мне, но и остальным, включая тебя.
— Я искренне верю в него! — выдал пожилой младший жрец опять таки театральненько, потому, неверное, что знал истиную цену предсказаниям.
— Если бы это было так, ты бы не приписывал мне то, в чем грешен сам, — сказал я.
Догадавшись, что в диспуте меня не победит, он решил задавить экономически:
— Двойное предсказание будет стоить дорого.
— А сколько это — дорого⁈ — шутливо поинтересовался я. — В два раза больше, чем платят другие?
— В три раза! — попался пожилой младший жрец. — Пятнадцать красивых морских раковин!
— Этого хватит? — предложил я бронзовую пластину, которая тяжелее топорика раза в полтора.
— Нет, еще пять раковин! — потребовал он.
— Для Ичсмы мне ничего не жалко! — усмехнувшись, сказал я и добавил морские раковины.
Пожилой младший жрец долго вертел их перед своим носом с прогнутой переносицей, дотошно рассматривая со всех сторон, и даже обнюхивал. Неужели бывают подделки⁈ Наверное, просто тянул время.
— Ищешь предлог отказать мне, потому что не веришь в величие Ичсмы⁈ — ехидно поинтересовался я и, видимо, угадал.
Побагровев всем лицом сразу, пожилой младший жрец перешел к угрозам:
— Я прощаю тебе эти дерзкие слова только потому, что ты чужеземец! Местный за такое остался бы без языка вместе с головой!
— Меня Ичсма простит, а ты делай свое дело, — отрезал я.
Скривившись, как от пощечины, он потопал вверх по каменной лестнице, ступеньки которой было порядком стерты. Представляю, по сколько раз младшие жрецы каждый день снуют вверх-вниз, добывая на пропитание старшим, которые, вполне возможно, преодолевают этот маршрут всего несколько раз в год, по большим праздникам. Вернулся пожилой младший жрец не так быстро, как его коллеги. Возможно, советовался с руководством, что ответить наглому чужеземцу.
— По поводу твоего прошлого бог Ичсма передал, что твой путь сюда был долог и полон всяких опасностей, но ты умело преодолел их, а в будущем будь осторожен на дорогах, — сообщил он.
— И всё⁈ — изобразил я удивление, потому что ожидал подобные общие фразы. — Не думаю, что это слова самого бога. Он-то знает обо мне всё, в том числе и то, что надо было сказать, чтобы я поверил.
Нимало не смутившись, пожилой младший жрец улыбнулся плутовато и сообщил:
— Я не всё передал тебе, не захотел огорчать. Скоро ты умрешь!
— Неужели⁈ — с издевкой произнес я, после чего решил нагнуть его еще ниже: — А ведь твои родители перед тем, как отдать тебя в жрецы, наверняка спрашивали, что тебя ждет. Не сомневаюсь, что предсказание звучало многообещающе, иначе бы занимался чем-нибудь другим. И вот ты уже старый, а всё еще вместе с такими же дурачками, только молодыми, бегаешь по лестнице целый день, обманывая людей, и не надо быть богом, чтобы предсказать, что однажды сдохнешь на ней.
Видимо, подобные выводы он и сам уже сделал, потому что опять скривился, после чего со злобной улыбкой бросил:
— Зато проживу дольше тебя!
— Разве это жизнь⁈ — пожав плечами, молвил я, развернулся и пошел мимо длинной изогнутой очереди, которая внимательно слушала наш разговор, но не уверен, что кто-либо из этих забитых крестьян сделал из него правильный вывод, потому что вера там, где нет ума.
61
Я отнесся на полном серьезе к словам пожилого младшего жреца, пообещавшего, что скоро умру. Такое предсказание очень легко выполнить, если есть подготовленные люди, а их достаточно, и уверенность, что наказание не последует, а она обещана властью. Будет наглядный пример высокого качества работы бога Ичсмы, так сказать, удачная рекламная акция. Поэтому я заспешил на постоялый двор, чтобы собрать барахлишко и умотать из этой физической и духовной помойки. Мне кажется, эти качества всегда ходят парой, как по одной стороне человеческого пути, так и по противоположной.
Качи очень расстроился, узнав, что я в срочном порядке покидаю его заведение, которое, благодаря мне, стало самым известным в этой части города, если не во всём. Зеваки приходили толпами полюбоваться диковинным чужеземцем.
— Что случилось, почему покидаешь нас так быстро⁈ — с искренним сожалением поинтересовался он.
— Ичсма предсказал, что я испорчу всех твоих дочек, если задержусь в городе, — пошутил я.
Хозяин постоялого двора отнесся к моим словам на полном серьёзе, молвил покорно:
— Если он предсказал, значит, так тому и быть…
— Ты хороший человек, и дочки твои достойны хорошей судьбы, поэтому лучше я уйду, — поняв, что имею дело с покорной скотиной, сказал я.
Якобы опасаясь нападения разбойников на дороге, я снарядился по-боевому, только шлем не надел, приготовил оружие. Остальное мое имущество Гуама погрузил на нашу ламу, которую я в честь застрявшей в памяти строчки из какого-то стишка «лама-дочь и лама-мама» назвал Мамой, и мы отправились по дороге в сторону Парамонги. Киче я сказал, что пойдем именно туда. Он человек, конечно, хороший, но ненадежный, обязательно проболтается жрецам. На первом же перекрестке мы повернули на восток, в горы, а на следующем двинулись генеральным курсом на юг. Впрочем, маршрут наш проследить будет не трудно. Меня, длинного по местным меркам, светлокожего, светловолосого и сероглазого, обязательно заметят и запомнят. Такие здесь раньше не встречались и в будущем не скоро появятся.
