олицетворением этого самого мира, а не конкретной страны и её правителя. И мужчина бы признал для себя Скайхолд прекрасным пристанищем, если бы замок не был столь многолюдным, особенно заполнен знатью. Гуляя по главному залу, ему было тошно от всех этих людей. Сейчас они для показухи рвутся побывать в Скайхолде, готовы терпеть снег и мороз, который лежит на пути до сюда, с восторгом обсуждают проявленное почтение именно к их стране в отделке замка, а те, кто недоволен, предпочитают лишь изредка ворчать. Но после победы на Инквизицию ополчится весь мир, так как она угроза для любого государственного образования Тедаса, а вся эта знать начнёт уже возмущённо вопить, и то, что раньше считалось проявлением уважения к разным культурам, станет, наоборот, оскорблением, ведь пытаясь уважить всех, получается, Инквизиция проявила недостаточно уважения каждой стране конкретно.
От напоминания о лицемерности политики и аристократии — какую страну ни возьми — Безумец только мог порадоваться, что советники его решили в их дела не вмешивать. Свои обязанности, когда придёт время, он знает, а до этого момента он может смело делать, что хочет. И после дня, потраченного на изучение замка, сновидец поймал себя на мысли, что хочет он вернуться к Источнику, где нет ничего того, что его всегда раздражало в реальном мире.
— Незабудка, а я смотрю, ты сегодня решил набродиться за все упущенные возможности поглазеть на Скайхолд ранее. Ноги свои не доломал?
Когда Безумец хотел покинуть зал и отправиться в библиотеку — уж точно более приятное для него место, чем сборище южной знати, то у входа его остановил знакомый задорный голос.
— А я смотрю, ты всё столь же чрезмерно наблюдателен, Варрик, при своём-то росте.
— К твоим сведениям, гномы отличные шпионы.
— Когда не требуется смотреть вдаль, иначе без стремянки вы бесполезны.
— Ничего. Чтобы издалека увидеть твою кислую тевинтерскую физиономию, моего роста будет достаточно. Чем так недоволен?
— Излишняя суета замка — это не то, к чему я привык.
— Не хватает тишины ваших сектантских посиделок и криков девственниц на алтаре?
— У тебя слишком карикатурное представление о магии крови.
— Я же писатель. Нагнать жути и приукрасить — моя работа. Иначе кому интересно будет читать о магистре, который только всех усыпляет своим занудством?
— Всё-таки не забыл и меня приплести в свои сказки?
— Ну разумеется. Это же такой простор для творчества! Да и моих фанатов из Тевинтера побалую.
— Ценой гонения Церковью.
— Ну что ж поделать. Раньше рядом с тобой не было обаятельного гнома, способного записать все твои приключения, которых при твоей-то хромоногости скопилось удивительно много. Нужно это исправить.
За шутливыми словами Варрик раскрыл истинную причину своих писательских порывов: он знает, сколь сильно влияние чужака-магистра на нынешние события в мире и что ничего из этого по понятным причинам потомки не запомнят. Разумеется, он не сможет быть до конца достоверным в своей книге — иначе подвергнется гонению не только от Церкви, но и от всего мира, но хотя бы частично решить эту несправедливость он попытается. Чтобы все знали, что да, был такой магистр, чудом попавший из прошлого, и нет в этом ничего постыдного. И хотят сильные мира сего или нет, но этот человек уже часть их истории — а что бывает, когда историю забывают, Корифей и Моры показывали неоднократно.
Безумец, вычленив тот же смысл из, казалось бы, просто непосредственного задора, оказался поражён честностью гнома-дельца.
— И эти истории будут той же достоверности, как и все твои книги?
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Мне нужно знать об всех твоих приключениях. Из первых уст, как говорится.
— Я не имею желания в этом участвовать.
— Отлично. Так и запишем: магистр искупался в крови девственниц, обернулся драконом, сожрал Корифея и улетел через Брешь в Тень. И больше его не видели.
Безумец закатал глаза от очевидного паясничества гнома.
— Будь по-твоему, dweomer, — вздохнул маг, пообещав, что позже они договорятся о встрече.
Магистр почти продолжил свой запланированный путь, оставив гнома наедине со своими креслом, камином, бумагой и пером, однако вспомнил напоследок и свой вопрос к нему.
— Варрик, правдивы ли слухи, что тебя планируют избрать на пост наместника Киркволла?
— Хотел бы тебя разочаровать, да не могу, — потеряв былой задор, подтвердил гном.
— При твоём влиянии в городе такой исход разумен.
— Уж ты и без меня знаешь про всю эту политику, прошения, нытьё аристократинки.
— Зато сможешь поставить рядом Гаррета и будешь наслаждаться, как он выпинывает за дверь очередного неугодного, — теперь они поменялись местами: Безумец проявил задор, а Варрик его подхватил.
— Ха, Незабудка, а это ты ловко придумал. Надо предложить Хоуку: ему понравится.
Завершив беседу с гномом, который всегда одними только словами способен наладить даже самое паршивое настроение собеседника, развеселить, магистр зашёл в ротонду и продолжил свой путь до библиотеки.
Библиотека Скайхолда была далеко не самой впечатляющей, которые ему приходилось видеть, и не самой выдающейся по наполнению, но мужчина разочарован не был. По большому-то счёту, эта библиотека и не обязана существовать. Инквизиция — это, в первую очередь, военная организация, а не научная. Книги конфиденциального характера хранятся или в закрытом хранилище в подвале, или у Канцлера. Справочники — в кабинетах советников. Учебные трактаты, например, по магии — соответственно, в башне магов. А лёгкого чтива и так достаточно на полках в каждой гостевой комнате. И этого достаточно. Но всё же, находя во время своих изысканий по миру книги, Инквизиция их не уничтожала и не оставляла гнить дальше, а забирала к себе и, по необходимости, реставрировала. За два года усердной работы, а также даров, полученных от благодарной знати, эта коллекция и сформировалась. И конечно, такое уважительное отношение к носителям знаний заядлого книголюба очень подкупало.
Совет не фильтровал найденные книги по «правильности» — сохранялись все. Например, даже под тевинтерскую литературу был выделен укромный уголок, проходя мимо которого жрицы каждый раз мечтали его сжечь. Безумец сейчас в этот уголок направился, ещё больше увеличив концентрацию его «тевинтерщености».
— Почему это я недальновиден? Ты задумала не меньше моего.
— Я хотя бы понимаю, что мне придётся начинать всё сначала, чтобы никто не узнал о моей прошлой связи с Венатори. А ты решил прикинуться, что ничего не было, что ты на юг не сбегал, и вернувшись домой, продолжишь бунтарски не исполнять требования магистра Павуса.
— Я никогда не признаю правоту отца и не собираюсь под него подстраиваться. Ни после того, как он пытался исправить меня магией крови. И
