class="p1">— Билеты нужно купить, — сказал своей спутнице фотограф.
— Какие билеты⁈ — воскликнул я.
Сказал громкое «ха!» и указал на бумагу, что висела около окошка кассы Дворца культуры — там красовалась надпись: «Билетов на концерты ВИА „Солнечные котята“ нет!»
Заявил:
— Я ваш билет. Говорю же: приходите сюда за полчаса до концерта. Проведу вас в зал, найду хорошие места. А после выступления познакомлю вас с Алиной Солнечной. Или вы мне не верите?
* * *
К Волковой я сразу не пошёл — прежде заскочил домой, позвонил Изабелле Корж.
И сразу услышал:
— Котёнок, а ты знал, что наша Алина — это та самая Алина Солнцева, поэтесса-мошенница⁈
Я вздохнул.
— Какая ещё мошенница? Белла, думай, что говоришь. Где ты такую глупость услышала?
— В вашу школу сегодня журналисты приходили, — сообщила Белла. — Мне об этом Сергей рассказал. Они расспрашивали о Волковой. Говорили, что она и есть та самая Солнечная.
— Про журналистов и Солнечную знаю, — сказал я. — Мне другое интересно. Откуда ты взяла глупости о том, что Алина мошенница? Это московские журналисты так о ней говорили?
— Ты разве не помнишь? Об этом в газетах писали!
Я издал громкое «ха!», сказал:
— Белла, ты вроде взрослая девчонка. А повторяешь всякие глупости. Смотри: на людях такое не ляпни!
— Почему?
Я представил, как Изабелла сейчас хмурила брови: в точности, как её мама.
— Да потому что за такое и из комсомола можно вылететь! — сказал я. — Разве не знаешь, кто именно распространял об Алине Солнечной подобные сплетни? И что с ним случилось?
— Кто? — сказала Белла.
— Леонид Феликсович Лившиц, литературный критик, — сказал я. — Тот самый, который два года назад сбежал из нашей страны в Соединённые Штаты Америки. Понимаешь?
— Нет.
Услышал в трубке шум: словно в динамике шумел ветер.
— Нападки на Алину Солнечную были ничем иным, как попытками очернить репутацию Советского Союза на международной арене, — сказал я. — По заказу вражеский натовских спецслужб.
— Да ты что⁈
Шум ветра стих: Белла затаила дыхание.
— Это уже всем давным-давно известно! — сказал я. — За пределами нашей деревни, разумеется. К нам вся важная информация доходит только через сто лет. Как будто её к нам на собачьих упряжках везут.
Корж заговорила не сразу.
— Это правда? — спросила Белла. — Я не об упряжках, а об Алине говорю. Серёжа мне ничего подобного не говорил. Он очень расстроился. Из-за… всего этого.
Я громко хмыкнул. Оглянулся. Ногой прикрыл дверь, чтобы мои слова не услышала суетившаяся на кухне мама.
— А зачем, по-твоему, к нам приехали журналисты? — спросил я. — Почему в Москве об Алине вспомнили? Сейчас москвичи представят Солнечную жертвой заговора предателей родины, и обличат происки западной пропаганды!
Усмехнулся.
— Правда? — сказала Белла. — Котёнок, ты так думаешь?
— Я только что лично с московскими журналистами общался! Замечательные люди. Сразу видно, что работают в большой и серьёзной газете. Такие важные дела абы кому не доверят! Только лучшим специалистам!
Я улыбнулся и заявил:
— Они сделают не просто статью, а настоящую бомбу! Вот увидишь. Я их знаю. Так что ты предупреди свою маму. Чтобы не сказала при них… ничего такого. Сама понимаешь: за повторение выдвинутых коллаборантами тезисов по головке не погладят.
Постучал пальцем по столешнице.
— А маму зачем? — спросила Белла.
— Разве я ещё не сказал? Московские журналисты пойдут на сегодняшнее выступление «Котят». Я тебе потому и позвонил. Москвичи попросили, чтобы я провёл их на концерт. Недавно ко мне приходили. Я вот и звоню тебе: предупреждаю.
— О чём?
Я покачал головой.
Спросил:
— Белла, ты там спишь⁈ Не слышишь, о чём я тебе говорю? Во Дворец культуры сегодня придут журналисты из «Комсомольской правды»! Они пишут статью об Алине Солнечной и о городе, где та сейчас живёт. Понимаешь?
— Не совсем…
Я усмехнулся.
— Они напишут и о Дворце культуры, где работает твоя мама. Обязательно! Их слова прочтёт вся страна. И партийное руководство — в том числе. А что именно журналисты о нашем ДК скажут, сейчас полностью завис от нас. Теперь понятно?
Ветер в трубке снова притих.
— И что нам делать? — спросила Корж.
— Во-первых, предупреди маму. Объясни ей, что к чему: и о сбежавшем в США критике тоже напомни. А во-вторых, раздобудь для журналистов три билета на хорошие места. Или москвичи будут смотреть концерт стоя?
Я кашлянул.
— В общем, сообщи маме о московских гостях. Она женщина мудрая — сама разберётся. Я приведу их в ДК за полчаса до начала концерта. С журналисткой будет фотограф — маме об этом напомни: её фото может появиться в одной из главных газет страны!
Мне показалось, что прервалась связь.
— Белла, ты меня услышала? — спросил я.
— Да, — сказала Корж.
И после пятисекундной паузы добавила:
— Думаю.
— Я с этими журналистами познакомился ещё в Москве. Так что воспользуюсь знакомством: покажу и расскажу им всё, как нужно. Ты только билеты для нас раздобудь. На нормальные места. Табуретки у стены нам не нужны: опозоримся на всю страну!
Последнюю фразу я произнёс, будто вещал с трибуны на митинге.
— Да поняла я! — сказала Корж. — Поняла! К маме сейчас побегу. Она придумает что-нибудь. Не волнуйся.
Изабелла вздохнула.
— Спасибо, что предупредил, Котёнок!
Я пожал плечами и ответил:
— Белла, для того и нужны друзья! Рассчитывайте на мою помощь. И кстати: Алина о журналистах пока не знает. Я не сказал ей. Решил не волновать перед выступлением. Сама знаешь этих творческих людей: разволнуется… а у нас концерт.
— И правильно ты сделал, Котёнок! — сказала Корж. — Даже я вон как разволновалась! Печенья наелась из-за переживаний. А представляю, каково будет ей. Ведь кто его знает, что они там напишут. Вдруг, им что-то не понравится⁈
Я кивнул — хотя и понимал, что Изабелла меня не видела.
— Вот и я о том же…
— Я и Серёже скажу, чтобы пока помалкивал! — сказал Белла. — Да и другим мальчишкам тоже. Не будем Алину волновать. Зато теперь я понимаю, как нам всем повезло, что она приехала именно в наш город. Ведь это она написала слова к нашим песням? Ведь так?
— Ну не Руслан Петров же…
