нельзя было с головой уходить в книги, ведь со дня на день обстановка накалится до предела, две организации, желающие заполучить местных магов, дадут о себе знать. Особенно Безумец был заинтересован слухами, связанными с Инквизицией. Ведь, очевидно, когда заявятся их представители и вместе с ними — агенты, ему нужно будет уходить, поскольку, он был уверен, они тут всё вверх дном поставят, но выяснят, что беглец, которого они ищут по всему Ферелдену, всё это время якшался с местными магами.
Впрочем, и вторую сторону конфликта нельзя было сбрасывать со счетов. Ведь и венатори не сидели сложа руки. В этом Безумцу пришлось совсем скоро убедиться.
Сегодняшний вечер мужчина проводил в привычном для себя месте — в библиотеке замка. Мысли, что эта неделя подходит к концу, подгоняли его, заставляли вновь и вновь осматривать полки в поисках возможно важных, но незамеченных ранее им книг. Однако даже сейчас он пытался внимательно следить за замком, поэтому не пропустил момент появления кое-чего необычного.
К тому, как присутствие сильных магов раскачивает стабильность Тени, Безумец уже привык. Ведь сильных магов тут не так уж и много: он, Алексиус да ещё несколько беженцев. Конечно, за эти дни в Редклиф подтянулись ещё небольшие кучки запуганных и уставших магов, но никого из них уж точно нельзя было назвать сильным. Именно поэтому, когда этим вечером в поле его «слуха» появился новый нарушитель Завесы, мужчина был заинтригован. Поначалу ему казалось, что вернулся третий их заговорщик — Дориан — с новостями, но магистр быстро откинул эту догадку. Не в обиду этому парню, конечно, но незнакомый маг был и талантливее, и сильнее. Поэтому Безумец тотчас, поддаваясь своему любопытству, решил выяснить, что же это за странный гость, который появился подстать под самый вечер.
То, что неизвестный, которого он искал, появился здесь не просто так, мужчина понял уже тогда, когда вороном сидел на крыше одной из башен замка и осматривался. Тот самый конный отряд при въезде в деревню даже не стал из приличия спешиваться. Несясь чуть ли не по головам местных, всадники мчались в сторону замка. Тевинтерцы, однозначно. Даже с такой высоты глаза птицы смогли рассмотреть их одежды. Те же походные костюмы, как и у тех, кто засел в замке. Значит, венатори. От этих выводов мужчина нахмурился и, как только всадники стали ближе, осмотрел их получше в поисках того самого сильного мага. Он предполагал, что им будет какой-нибудь, как Алексиус, магистр. Однако сколько бы Безумец ни осматривался, подходящего под описание он так и не нашёл. Единственной, кто выделялся одеждами, а значит, и статусом, была молодая девушка, которая и скакала впереди всех. Неужели это она?
Когда всадники без каких-либо проблем вошли в замок (ворота им поспешили открыть как можно быстрее), высотный наблюдатель решил сам спикировать вниз, во внутренний двор замка. Теперь вот чёрный ворон сидел на заборе около конюшни и такими же чёрными глазами-бусинками рассматривал приезжих, но больше всех — именно девушку. Судя по внешности, она была очень молодой, наверное, немного старше Феликса. Именно её возраст и смущал мага больше всего. Однако в своих знаниях он не сомневался. Значит, эта девочка и есть тот самый сильный маг, которого он учувствовал. Очень похвально для её возраста даже по меркам его мира, тем более для не сомниари.
Из-за своих изысканий и любопытства мужчина повёл себя слишком неосторожно. Крупный ворон, сидящий на заборе, конечно же, привлечёт внимание. Люди его заметили и посмеялись от доверчивости птицы. Впрочем, причин для волнений не было, ведь его не тронули, не постарались подпалить ему перья даже ради спортивного интереса. Отчасти потому что боялись гнева той, которая была, очевидно, главнее всех их. Хотя девушка и сама вскоре заметила причину смеха её подчинённых. Судя по ухмылке, любопытный ворон, скачущий по забору, позабавил магичку. Была бы она сновидцем или опытным магом, то могла бы заподозрить обман. Но к его счастью, кроме потенциала в ней не было ничего. Да, подсознательно магесса чувствовала необычную ауру вокруг ворона, в какой-то степени он даже мог притягивать её своей такой же магической природой. Однако разбираться во всех этих ощущениях её, очевидно, никто не учил, поэтому она совершенно не обратила внимания на свою магическую интуицию, и птица для неё так и осталась просто слишком доверчивым животным.
Пользуясь неопытностью всех этих магов и не желая больше давать повода для подозрений, чёрный ворон взлетел и скрылся за ближайшей башней.
Очевидно, для неё эта встреча не значила ничего. Кальперния, забыв о странной птице, вернулась к своим делам и причине, зачем ей вообще нужно было приехать в Редклиф, поэтому тут же направилась к главному среди здешних тевинтерцев. Однако Безумец улетать не собирался. Он следил за передвижениями девушки по замку благодаря открытым бойницам. Алексиус встретил её почти у входа, как, очевидно, важную гостью и, получив от неё какой-то уж слишком строгий взгляд, сразу же повёл в свой импровизированный кабинет. Несмотря на то, что эти двое собирались говорить без лишних ушей, раз даже выставили за дверь своих телохранителей, мужчина заимел наглость сам залететь в комнату и сесть на потолочную балку. Темнота от наступающего вечера играла ему как никогда на руку. Чёрного ворона в темноте так никто и не заметил.
Конечно же, разговор вышел секретным. Двое венатори не могли не обсуждать важные для их организации планы. Безумец их, конечно же, слушал, но больше продолжал осматривать эту очень странную гостью. То, что она была даже главнее ни много ни мало этого магистра, говорило поведение Гериона. Ведь говорил он слишком аккуратно, покорно. Видеть, как пресмыкается тот, кто довёл главу местных магов чуть ли не до рабского положения, было очень забавно. Хотя какой-то добровольности Безумец в тоне Алексиуса не различал. Разумеется, мужчине противоестественно было подчиняться девчонке, которая, наверное, почти в два раза его и младше. Однако глаз ворона заметил ещё некую деталь — взгляд магистра. Ведь с таким скрытым отвращением никогда не смотрят на равных себе по социальному статусу.
И тогда у Безумца появилось ещё больше вопросов к этой женщине.
Кальперния, как и свойственно командирам, соблюдала строгость во всём. Начиная от своей одежды и заканчивая манерами речи. Её длинные пшеничные волосы были убраны в причудливую, но сложную причёску, которая не распустилась даже от скачки на коне. Её походное платье в лучших традициях тевинтерской моды было дорогим, подгонялось под неё мастером да не одним. Так что простушкой она уж
