Акулькина свадьба - Юлия Серьга

Так прошло некоторое время, и все наши встречи с Петром были похожи на пришедшего хозяина кота домой, и сон в обнимку. Пока не пил, Петр в сарае из остатков каких-то деревяшек строгал ложки, а на выходных ходил их продавал, покупал на эти невеликие деньги самой простой еды на базаре. Я никогда не ела репу, а теперь даже не представляю, что может быть вкуснее, а еще отчетливо поняла, чем ты голоднее, тем еда вкуснее. Два мешка с едой приданного от барина мы берегли и ели только по праздникам. А именно пекли пироги с картошкой. И на базаре я каждый раз видела Домну торгующую пирогами с картошкой, и каждый раз она меня угощала досыта. Спасибо ей! Это и был мой рацион еды.

В один из вечеров Петруха не пришел ночевать, я ждала очень долго, уже стемнело, на дворе не было видно ни зги. Я же продолжала ждать своего хозяина, так и уснула сидя за столом. На следующий вечер ситуация повторилась, тогда тетка оделась потеплее и ушла. В эту пору снега было уже много, и дули сильные ветра с поземкой, холодно.

Пришла через несколько часов замерзшая и расстроенная. Оказалось Петруха в очередной раз напился, да и уснул у барина под забором, там же утром его и нашли уже закоченевшего. Вывезли за село да и прикопали в готовую яму с осени.

Вот теперь я испугалась уже по настоящему, Петра нет, ложки создавать и продавать некому, что же теперь делать. Я пошла к нему в сарай, и там нашла несколько штук вырезанных, но не обработанных ложек. Пришла тетка и мы совместными усилиями смогли их довести до ума. Значит пойдем в выходной на рынок, продадим ложки, да на неделю купим самой дешевой снеди.

Так мы и поступили. Пришли на рынок, заняли место, которое занимал обычно Петруха, оно было как раз на границе между пищевыми и хозяйственными рядами.

Села я торговать, вокруг сразу же набежали мальчишки и начали обзываться: — Акула-дура, за певуна замуж вышла, да и убила его.

Я смотрела на эти лица детей, в теплых вязаных шапчонках, и не понимала откуда столько жестокости может быть в маленьких человечках.

Ребятня сделали главное, своими обзывалками, они собрали вокруг меня народ, и я скорчив свою самую смиренную мордашку торговала чуть выше той цены, что сказала тетка. Продав, наконец, эти свои пять ложек, мне пришла в голову идея.

А что если купить рыбы, закоптить её и на завтра прийти продавать уже подороже в два раза, я на рынке в пределах доступного нигде не видела, чтобы продавали такое. Хотя торговец свежей рыбой стоял около меня.

Тетка уже видимо договорившись с продавцом репы о сходной цене на столь ценный корнеплод, потащила меня в другой ряд.

Но я уперлась и показала рукой на рыбу. Домна закатила глаза, и стала крутить пальцем у виска, повторяя, что зря она меня взяла, такую дуру еще поискать надо. Продавец смотрел на нас с улыбкой на лице, еще бы — бесплатная театральная постановка, Акула-дура в главной роли.

Я, наконец, создав своё самое злобное выражение лица, как могла показала, что деньги я не отдам, пошла прицениваться к рыбе. И оказалось, что рыба в 19 веке дорогим удовольствием была. За весьма худенькую рыбешку похожую на стерлядь, я отдала все мои деньги, торговец видя моё жалкое состояние, добавил от себя ещё малька какого-то.

Тётка увидев меня с двумя рыбешками очень расстроилась, и спросила, что я есть собираюсь вообще. Я как могла успокаивала её, мыча мелодию из спокойной ночи малыши.

Домна всплеснула руками и проговорила: — Делай с этой рыбиной, что хочешь, но дома я тебя кормить не стану. Ешь её всю неделю.

Я прижимая свою добычу прошла в сарай и стала думать, что мне такое поможет в создании коптильни. А пока пробравшись домой, вытащила у тётки из-под носа остатки соли. Тщательно намазала рыбу, и сложила в погреб от кошек.

В одном из сараев, раньше видимо скотина жила тут, стояла небольшая печка, вот тут-то я и попробую создать коптильню.

Разожгла остатки дерева в зольнике, и когда дрова прогорели, я сверху разложила немного стружки от ложек и стала искать, что же сделать вместо решётки. Металла вокруг не было в свободном доступе, наверное он очень дорогой. Мне же главное, чтобы рыба и не сгорела, но и пропиталась ароматом дыма. Я на щепу положила какие-то металлические клещи, и сверху водрузила свои жалкие две рыбешки. Когда аромат превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания, я сняла рыбешек с клещей и мечтала прямо-таки вцепиться этой рыбине в хребет.

— Спокойно, Алина! Спокойно! Держи себя в руках, — проговорила я вполголоса и прямо там и села.

Я могу говорить! Я могу говорить, но не всегда и не при всех видимо. Завтра надо потренироваться при тётке. Мало ли, вдруг мой ларингит за месяц или два, что я тут живу, прошёл.

Следующего утра я ждала с нетерпением. Рыбехи дожидались меня в погребе, но и там я их многоступенчато спрятала, сначала в ту же бумагу, потом в корзинку, потом в ведро. Тётка откровенно насмехалась глядя на меня.

Утром ни свет ни заря я побежала на рынок, но день уже был ни рыночный, и продавцов было мало, вчера все закупились.

Я постаралась максимально просто донести стоимость, если рыбина, что я купила стоила пятьдесят копеек, то стоимость такой же, но копчёной, стоила уже рубль. А мелкую я на пробу оставлю.

Я разломила мелкую и стала ждать. Люди с любопытством смотрели на жалкое нечто разложенное на масляной бумаге, и недоуменно глядя на меня уходили прочь.

Холодный ветер дул прямо в лицо, и моя радость по поводу удачной идеи очень даже преждевременна была. Мимо пробегали дети и ухватили половину мелкой рыбешки, слезы навернулись на глаза.

Торговец рыбой увидев это, подошёл:

— Моя рыбка?!

Я кивнула.

— Ты ее сварила?

Я покачала головой

— Пожарила?

Я снова покачала головой и помычала для убедительности. Оторвала кусочек получше ему и дала попробовать.

— Мм, мне нравится. Почем?

Я показала один палец.

— А не дорого, за рубль-то, ту же рыбу продавать.

— Я состряпала серьёзное лицо и покачала головой, типа не дорого!

Торговец улыбнулся, дал мне рубль и забрал рыбину.