знак чтобы я молчал и тоже послушал. И, так таинственно… Заинтриговала! Ну что там может быть такого?
— Нет, он храбрый и добрый… и к вам хорошо относится.
Я притих, стал слушать и вскоре сильно удивился. Оказалось сказка — про доброго и умного дядю Каса, как он всё может… И что дядя Тофик — совсем не страшный и очень храбрый…
День Шестой. Часть 1. Ох рано встает… «орава»!
(Следующий день, раннее утро)
Обоснулся. Темень — хоть глаз коли! Слышно как рядо м сопит Настя. Где это мы? Ах да, точно — в одной из комнат подвала.
Вечером по-быстрому разок осмотрели помещения, прилегающие к залу. Много непоняток… Прачечная с тремя рядами стеллажей со стиральными машинами, стоящими друг над другом. Стояли в недоумении, что за здание должно быть сверху, если в подвале ТАКАЯ прачечная⁈ Гостиница, что ли?!! Или?
Смежная с ней комната, скорее всего гладильня. Утюги, доски и т.д., дальше — что-то вроде кладовой — уж больно много шмоток…
Вот верхнюю одёжку оттуда мы и растащили по обследованным комнатам, пока накидали её вместо матрасов на пол, кстати, и насчет них надо будет продумать что лучше — или заказывать, или сделать чехлы да травой набить. А может — мешки? Спальные⁈ И, прибывая в таких совместных раздумьях, быстренько устроились на ночлег. Если и есть здесь пять звёзд, не убегут — все наши будут…
Торкнувшая иглой мысль — разбудила окончательно. А потом ещё нахлынули чувства — неловкости, смущение, даже стыд.
— Вот же ш! «Богатыря» нашла!
Тоже мне — «Илья» Касатоныч… Впрочем, меня всё на нравоучения тянет, стало быть — «Добрыня».
А Тофик? Он, конечно, добрый, но не силён физицки. Жилист — да. Но и не Поддубный. Оно конечно, у него не отнять — характер есть. Коли что — тонну поднимет. На кишках вытянет! А потом что⁈ Посему нечего пыжится — быть ему «Поповичем»!
Осталось «Иваныча» найти… в общем — ещё одного или больше! А что — мечтать так мечтать!
И, кстати. Насчёт «Добрыни». Чего это я всех поучать взялся? Менторский тон — проскакивает. Нужно придержать эту бяку в себе. Пень с бугра, а туда же! «Мэтр» нашёлси. Или у них батыры? Точно, как же я сразу не вспомнил! Ох, Гульнара — заварила кашу…
По-тихому выбрался с накидушек, заменивших нам матрас. На четвереньках, добрался до двери. На кой вставать, если ориентироваться можно только на ощупь? Нашёл дверь, встал на ноги. Поднять правую руку. Во, есть! На вешалке нащупал автомат со сбруей. Дверь выпустила не скрипнув.
На улицу никто не выходил — задвижка заперта.
Рассвет только занимался. Алело справа от меня.
Как там Любэ поют? «Заря, заря, заря — занималась алая…!» Ну, как-то так. А тут — что день грядущий мне готовит? Прогуляться пойти по утренней зорьке, что ли?
Всего несколько шагов и о, ботинки уже мокрые от росы! Противно будет, если вода доберётся до носков. Поскорее выбраться на ощипанное место. Наши мохнатые «газонокосилки» небось ещё спят все: умаялись, да и просто рано, да и день для них вчера выдался ещё тот… Стрессовый… Да, многих из них мы потеряли. Не, не стоит о грустном!
Вот эта травка мне точно знакома. Только не спрашивайте названий! Они у меня в голове не задерживаются — почему-то. А травку точно знаю! На тонком стебле — куча веточек с мелкими семенами, в разные стороны. Немного похожа на ёлочку, ну с очень «редкими звеньями "веток». С ней игру можно устроить — угадайку. «Петух или курица». Зажать стебель двумя пальцами, и потянуть в верх, срывая веточки. Если сложится в аккуратненький небольшой пучок, значит «курица». А если с выступающей в верх веточками — «петух».
А вот у этой — съедобная сердцевинка. Если потянуть за похожую на камыш метёлку, вытягивается верхнее звено травинки. И внизу будет два или три сантиметра мягкой части. Вполне съедобно…
Крутилось в голове одно название — тимофеевка. Но скорее и здесь путаю чего-нибудь…
Кстати, у этой травинки бывает иной раз сложно ухватиться за метёлку. Верхний лист примыкает к самой шишке камышика. И тогда, чаще всего, звено вытягиваемой травины попросту ломается. А может это две травки, поэтому и ведут себя по разному?
И ещё, если съел — выбрасывать не спеши: с травиной в зубах думается сподручнее…
Бывает такое — задумаешься, а ноги сами несут по знакомой дороге. Очнёшься только когда руками начнёшь что-то делать. Оглядишься, а ты уже совсем не там где себя помнил. Вон, к примеру, Некрасовские семь мужиков из поэмы «Кому на Руси жить хорошо?» — «За спором не заметили, как село солнце красное, как вечер наступил…» А меж тем они только что отмахали сколько-то там вёрст, как бы не тридцать, а то и больше, да так, что оказались не просто в глухом лесу, но ещё и в соседнем уезде. Там дальше в следующей строфе вообще полная веселуха: « За водкой двое сбегали, ведерко принесли.». Это ж какое чутьё надо иметь чтобы вот так вот с бухты-барахты, ни с того ни с сего ведро водки в ЛЕСУ отыскать! Не иначе как и им по полтора кило на рыло причиталось — другого объяснения я не знаю. Никто и нигде из литературных персонажей любых зарубежных писателей на такие подвиги не способен — только наши. Видать с натуры писал…
Вот и я теперь, как и они, осознал себя открывающим дверь овчарни.
Впрочем, «открываю» — громко сказано. Я только-только дотронулся до ручки двери. Слева, в неплотно прикрытую калитку на меня смотрел Август.
— О! Брат, привет! Проснулся уже? Как ночь прошла?
Август молчал, а глаза печальные-печальные…
— Ты чего, обиделся что ли⁈ С чего бы? Ты ж сам сетовал на тесноту в первые дни. А теперь — мол, скучно стало?
— Беее! — вот не поверите, а
