друг друга ничем не обязывали, никогда не вели подобных бесед. Наверное, потому что это самом собой разумеющееся… в приличном обществе, когда вступаешь с кем-то в отношения, и весьма серьёзные, не остановившиеся на формальных ухаживаниях. В её понимании. Но вот тевинтерец обманул! Её. Тайного Канцлера.
— Вы видели то, что видели. По-моему, всё однозначно и не требует дополнительного пояснения.
Пока в сердце женщины пылало пламя, метавшееся между яростью и отчаянием, мужчина умудрялся удивительно спокойно пожимать плечами. И от его слов она буквально задыхалась в возмущениях.
Он серьёзно? Как он может такое говорить? Он ей изменял, а теперь делает вид, что ничего особенного и не случилось?
— Так и быть, я внесу ясность, — опять с неуместным снисхождением, словно испытывает терпение собеседницы, заговорил маг. — Свидетелем чего по моей неосторожности вы являлись просто стало откровением о том, что моё к вам отношение никогда не было искренним, обоюдным. Вас это задело, оскорбило, поэтому вы требуете ответов, вероятно, пожелаете отомстить. Вам кажется, что я поступил с вами подло, несправедливо, что я вас предал, но позвольте для начала спросить в ответ: почему тогда вы решили, что имеете полное моральное право поступить схоже со мной, манипулировать моей привязанностью?
— О чём… вы говорите?
Как бы Сенешаль ни хотелось взвизгнуть: «Как этот предатель вообще смеет ещё в чём-то обвинять её?!» — но она не могла себе позволить настолько потерять контроль, даже в такой момент. Да и мужчина выглядел так, будто точно знаете, о чём говорит, и нависшее над ним возмездие его ничуть не пугало.
— О нашей встрече в Денериме, Лелиана. Вы, Тайный Канцлер, Левая рука, которая почти никогда не покидает штаб Инквизиции и всегда действует только через своих агентов. А я древнетевинтерский магистр, «малефикар», чудовище по версии Церкви, и ваш главный беглец на тот момент. Но тем не менее вы появляетесь передо мной без сопровождения, помогаете, выказываете дружелюбие, хорошо скрываете отвращение, даже не прочь оказались продлить беседу. Меня и поныне оскорбляет ваша убеждённость, что я поверил в подобный фарс, благие намерения от кого-то вроде вас. Появление Кассандры было бы и то более правдоподобно: эта женщина хотя бы прямолинейна в своих действиях, — теперь голос мужчины был не только ровным, монотонным — в нём появилась нотка грубости, подтверждающая, что из злопамятства та встреча всё ещё его оскорбляет. — Позвольте угадать: чего вы желали получить в итоге? Привлечь моё внимание как красивая женщина, создать о себе обманчивое впечатление, по средствам обсуждения важных для меня тем заслужить доверие, и постепенно вызвать у меня нужную вам привязанность, что позволит в дальнейшем мной манипулировать. Управлять кем-то через постель — способ старый как мир. И сыграть на чувствах древнего магистра стало бы для вас как барда просто очередным развлечением. Ваши планы спутало только неожиданное нападение кунари, — Безумец говорил утвердительно, тем самым показывал полную уверенность в том, что скрывалось за «искренностью» убийцы. — Но я смог отплатить вам той же монетой. Оказаться по ту сторону манипуляций уже не так увлекательно, не правда ли? — напоследок нагло усмехается, показывая, что он своей местью доволен.
Вот тогда Лелиана обезоружено опускает голову. Больше её глаза не пылали яростью — отчаяние победило. Больше её руки не тянуло к оружию — только к лицу. Так хотелось отгородиться от мира, от человека, мгновением всё разрушившего. Женщина не находила больше сил ему противостоять. Даже возразить.
Пусть Канцлер очень хотела разрушить стройную теорию мага, сказать, что их встреча состоялась, потому что она действительно просто хотела с ним поговорить, изучить, узнать получше, чтобы не поддаваться на сплетни, а здраво решить, как Инквизиции в дальнейшем стоит поступить с этим особо опасным беглецом. Но во-первых, этим магистра не переубедишь: он всегда говорил, что не верит людям её подлого рода деятельности. А во-вторых, на самом деле мужчина не был уж так сильно далёк от правды: в смысле, если бы всё пошло по описанному им сценарию, и она смогла завлечь мага, то Канцлера бы никогда не мучала совесть. Она бы первая в Совете стала насмехаться над таким «великим магистром», который оказался настолько глуп, раз его так просто привязать к первой попавшейся юбке Инквизиции.
Но он её обошёл. И есть ли смысл сейчас взывать к его совести? Очевидно, нет.
— И лишь ради мести вы зашли так далеко, Фауст? — усмехнулась Лелиана. На самом деле ничего смешного она не чувствовала, и это улыбка была просто от отчаяния. Она хотела знать: неужели маг оказался настолько злопамятный, что ради мести даже спустя столько времени решил опорочить честь «соперника» полностью.
— Нет, — такой чёткий ответ был неожидан, но приятен. — Лично к вам у меня нет неприязни. Вы правы, заходить так далеко просто ради мести было бы ни к чему — это удел одержимых фанатиков, коим я не являюсь. Но одновременно Тайный Канцлер — это главное лицо Инквизиции. И не нужно сейчас это оспаривать — я не изменю своему мнению. Без вашего ведения не действует ни один другой советник. А значит, ради собственной безопасности и более удачного сотрудничества с орденом мне требовалось добиться наибольшей вашей лояльности.
Тем самым маг признался, что хотя бы не копил в себе желчь ненависти от каждого раза, когда был с ней рядом. Наверное это должно успокоить…
— Той девушке вы тоже объяснялись похоже? — спросила Лелиана последнее, что теперь её волновало. Уж если его столь бурные и, казалось, искренние отношения с ней были просто холодным расчётом, то она почти не сомневалась, что похоже он поступил и с магессой, которая ему вовсе в дочери годится.
— Нет. В отличие от вас, Кальперния излишне импульсивна и на правду не способна отреагировать без деструктивных последствий. Подобное не приведёт ни к чему хорошему, в том числе и для самой девушки, учитывая её положение.
Безумец хоть и ответил, но в подробности не вдавался, давая понять, что говорить о магички не собирался, ведь специально отправил её подальше от глаз Совета. Канцлер допрашивать не стала, ударяться в поиски беглянки она и не собиралась. Её больше заинтересовал намёк в словах сновидца. Вряд ли бы о «положении» магистр говорил беспричинно, поэтому Левая рука довольно быстро пришла к единому выводу, зачем ему понадобилась талантливая магичка.
Лелиана очередной подлостью удивлена уже не была. Всё даже более ожидаемо, чем в её случаи. Выходец из тевинтерского аристократического общества, помешанного на разведении магов, не мог не увидеть в магессе потенциал для удачного союза.
Плоха ли такая
