— Она узбечка, — качаю я головой. — Вот же ты глазастая какая. Один раз мельком видела и запомнила?
— Внешность яркая, — пожимает она плечами. — А что это за мощный старик с ней? Жених? Или постылый муж, может быть?
— Дядя, насколько мне известно.
— Понятно… И чего не идёшь?
— Завтра с ними буду встречаться. А сейчас пойду просто поздороваюсь, пока солянку не принесли.
Я встаю, прошу прощения и иду к Ферику с Айгюль
— Какие люди, — посмеивается Ферик. — Привет, коммуняка. Променял старых друзей на кремлёвских старпёров? Иди сюда.
Я подхожу, он поднимается и обнимает меня.
— Садись с нами, посиди.
— Ненадолго, — соглашаюсь я. — У меня сегодня партийные дела.
Айгюль улыбается, сияет и глаз с меня не сводит. Я наклоняюсь к ней и она подаёт руку. Наши глаза встречаются и я вижу озорные искорки в её взгляде.
— Ослепительная, — улыбаюсь я, она тоже расплывается в улыбке.
— А вечером ты свободен? — спрашивает Ферик.
— Лучше бы на завтра перенести, — развожу я руками. — У меня сегодня партактив, практически. На совещании, между прочим, Брежнев лично был. Руку мне жал.
— Так ты не теряйся, внедряйся скорее, — хлопает меня по колену Ферик, когда я сажусь на стул рядом с ним. — Пора уже серьёзными делами заниматься, а?
— Пора, конечно. Вот, с Айгюль нам тоже нужно серьёзные дела делать. И к вам у меня есть очень интересный вопрос. Но, если можно давайте завтра. У меня ужин сегодня в «Интуристе» с шишками партийными. Нежелательно пропускать.
— Ну что же делать, — ненатурально вздыхает Ферик, — времена такие наступили, что старик должен мальчишку ждать да ещё и уговаривать, — подкалывает меня он.
— Фархад Шарафович, — прижимаю я обе руки к сердцу и улыбаюсь так сладко, будто халву ем. — Вы же знаете моё отношение.
— Ладно-ладно, шучу, — говорит он. — Знаю, конечно. Я тебя сам как сына родного люблю. Ты главное, Айгюль лишний раз ждать не заставляй.
— Обещаю, завтра всё решим. Мой план осуществляется, похоже, так что заказ будет большой. Единственное, с деньгами может быть затык, придётся всю оперативку выгребать, чтобы с вами расплатиться.
— Да что же, мы не люди, что ли? — лукаво усмехается Ферик.
— Хорошо. Друзья, Фархад Шарафович, Айгюль, услада очей, обнимаю вас и до завтра.
— Смотри, медоречивый какой. Беги давай.
Я иду к своему столу и сталкиваюсь с Цветом.
— Здорово, Бро, — подмигивает он.
— Здорово, коли не шутишь, — протягиваю я ему руку. — Игривое настроение?
— Слышь, а вон там, это же твои кореша? — показывает он на наш столик.
— Мой кореш — это ты, — смеюсь я. — А это товарищи по партийной борьбе.
— Ну, так и хорошо, кореш, а что за деваха?
— О, ты женщинами интересоваться начал? — подкалываю его я.
— Э, ты чё, попутал? — шуточно бычится он.
— Она моя, забудь о ней.
— Твоя не эта, гонишь, — подмигивает он. — Нормальная такая, познакомишь, понял?
— Щас, ага, — киваю я.
— Не, не щас. Потом.
Он хлопает меня по плечу и идёт к столику Ферика, а я возвращаюсь к своим. Закончив обед я договариваюсь на встречу с дядей Юрой, отправляю Новицкую и звоню Злобину.
— А я уж думал, что ты пельмени разлюбил, — говорит он и я представляю, как он улыбается сейчас, точь-в-точь, как Де Ниро. Положив трубку, беру парней и иду к «Детскому миру». Место встречи изменить нельзя.
Я подробно рассказываю ему о всех последних событиях и выспрашиваю о Снежинском и о Шарманжинове.
— Работаем пока с ними. Но там нормально всё, скоро выйдут в большой мир. Потом и расскажу, что к чему, а сейчас говорить нечего.
— Понятно, — киваю я. — Леонид Юрьевич, надо нам скорее включать Куренкова в дела, а то он в печали. Силы и энергия имеются, так давайте применять.
— А к чему ты хочешь применять его? — прищуривается Злобин, вроде как хочет спросить, мол тебе-то что, на чужой каравай рот не разевай.
— Контрабанда, разумеется, — хмыкаю я.
— Уже схема есть? — интересуется он, пристально глядя на меня.
— Нет, есть безумная идея.
— Ну? — кивает он, — говори.
Но как-то я сразу теряю энтузиазм. Получается, то что моё — это наше общее. А вот то, что можно сделать без меня, они будут делать без меня.
— Ну, ладно, чего, как девица-то? У меня здесь свои заморочки и начальство. Поэтому да, то, что через нас — только наше. Это не моя придумка, я просто приказ выполняю. Понял?
Понял, да, дружба дружбой, а служба службой…
— Можно подумать, у вас там прям отдел специальный… Ладно. Давайте экспортную контору создадим, — предлагаю я. — Подложную.
— Как? — не понимает он, — Это же ведомственная хрень…
— Сначала будет непросто, — развожу я руками. — Но перспектива шикарная, согласитесь.
Он крепко задумывается. Может, конечно, и без меня всё это устроить и запустить. Но у меня, всё равно, нет других вариантов, кроме как через него пытаться, особенно если потребуется подключать резидентов за кордоном.
Вскоре мы расстаёмся. Я и не ждал, собственно, никаких решений сегодня. Главное, хотел посадить ему жука в голову. Пусть с ним живёт теперь…
Ужин проходит довольно скучно. Грушницкий оказывается ещё зануднее, чем Гурко, и всё удовольствие от посещения «Интуриста» проносится мимо. Он смотрит хмуро на все возможности сблизиться, открыть
— Слушайте! — говорит Ефим, когда мы заканчиваем ужин. — Егор знает злачное место, там игра, карты, рулетка, настоящее казино. Может, сходим.
У Гурко глаза загораются.
Ну а чего же не сходить? Давайте сходим. И мы идём, благо, недалеко. Грушницкий обалдевает от таких дел. Он недоверчиво крутит головой, опасаясь вляпаться в какой-нибудь скандал с компроматом.
Впрочем, магия моего заведения берёт верх. Первый секретарь обкома партии видит, что мы делаем, как играем и постепенно вовлекается. Тем более, коньяк течёт по трубопроводу почти из самой Франции и активно дурманит мозги игрокам.
Ирина принимает участие в игре на рулетке, ставит одну за одной выданные фишки и идёт по головам к победе. Но в казино победа ни на чём не основывается. Кроме теории вероятности. Поэтому оно всегда в выигрыше.
Посреди вечера появляется Цвет.
— О, привет честной компании! — улыбается он.
Новицкая бросает на него мимолётный взгляд и возвращается к игре. На двадцать четыре ставь, — говорит он, основываясь на собственных догадках и интуиции.
Ирина ставит и выигрывает
— Очуметь! — качает она головой и закрывает рот ладонью.
А потом снова ставит по совету Цвета. И снова выигрывает. Магниты он там поставил что ли. Он откровенно флиртует и, хотя она на него даже не смотрит, я чувствую неприятные уколы в груди. Да пожалуйста, говорю я себе, делай ты с ним что угодно, мне-то что. Я отхожу к столу, за которым играют Грушницкий, Большак и Ефим.
Дядя Юра выигрывает, а секретарь обкома испытывает негодование от постоянных проигрышей. Но, когда удача, наконец, встаёт на его сторону, он с жаром предлагает поиграть ещё.
Перед Новицкой растёт гора фишек, и она становится всё раскованнее и веселее, общаясь с Цветом. О чём уж они там говорят, я не знаю, но радости от этого не испытываю. Не потому что там что-то, а просто потому, что с ним точно не надо связываться, он же не простой смертный, а вор в законе.
Наконец, всё заканчивается. То, что платить не нужно ни в ресторане, ни здесь, участникам вечеринки очень нравится. А мне — в значительно меньшей степени, потому что эта почётная обязанность предоставляется мне.
В конце концов, счастливые и возбуждённые гости решают отчалить. Я иду их провожать. С парнями конечно. Мы выходим на улицу и стоим, ожидая подачу машин.
— Посмотрите на Кремль, — восхищённо говорит Ирина. — Какая красота. В прекрасном месте построили гостиницу! Что же, Егор, огромное спасибо…
— Да, отличный вечер, — удовлетворённо отмечает Гурко. — хотелось бы повторить когда-нибудь.
