С неба падают редкие снежинки. Они кружатся и плавятся на наших лицах.
Подъезжает Сергей Сергеевич. Я беру Иру под локоть и подвожу к автомобилю. Открываю заднюю дверь, заглядываю, обсуждаю маршрут и, приглашаю Новицкую внутрь.
В этот момент из гостиницы выходит Цвет.
— Ирина! — кричит он.
— Садись, — предлагаю ей я.
Но она оборачивается, пытаясь понять, что ему надо, и в это время я замечаю человека невысокого роста, но крепкого и уверенного. Он стоит и холодно смотрит на меня. Нас разделяет не более пятнадцати метров.
Уже ночь, прохожих нет.
У него азиатский разрез глаз и спокойный уверенный взгляд. Лицо холодно и, на нём читается готовность. Он, словно отсчитал какие-то необходимые секунды и теперь не отстанет. Он медленно поднимает руку… Твою дивизию. Полезай, полезай!
— Ирка, лезь, лезь скорее! — приказываю я.
— Чего? — поворачивает она голову…
— Лезь!
Но лезть уже поздновато. В руке у этого человека пистолет. Он поднимает его… Нужно успеть в самый последний миг… Я тяну дверцу, словно хочу вырвать её и закрыться, как щитом. Сейчас… сейчас… Остаётся совсем мало… меньше секунды… вот он уже нажимает на спуск.
Я готовлюсь сделать рывок в сторону, и уже начинаю, и уже Игорёк бежит к нему стрелка и Пашка хватает меня за ворот… только… только…
— Ирина! — снова восклицает Цвет и звук щелчка раздаётся в тот самый момент, когда он оказывается на линии огня…
22. Наши бандитские дела
Так… Время, времечко, постой, погоди… Нужна маленькая остановка, стоп-кадр с застывшими фигурами и камерой, медленно пролетающей между этими живыми изваяниями, а потом поднимающейся ввысь и охватывающей сцену целиком. Под звуки тревожного метронома. Так-так-так-так…
Нет, настолько я над временем не властен. Да, если честно, я вообще не имею над ним никакой власти, хоть и нахожусь сейчас вот здесь, в Москве восемьдесят первого года…
Тем не менее, диспозицию я вижу вполне чётко и будто даже сверху. В мгновения опасности мозг начинает работать на запредельных скоростях. Возможно, у всех происходит то же самое…
Итак, что мы видим.
Новицкая, не испуганная, но удивлённая. Она замирает в чуть согнутом состоянии, начиная садиться в авто. Пашка, тянущий меня за шкирятник и пытающийся прикрыть собой. Цвет, совершивший подвиг и заслонивший товарища от пули. Пусть не специально, неосознанно, но из песни слова не выкинешь.
Он пойман в движении, нога приподнята, торопится, что-то сказать хочет. Что? На блат-хату девушку пригласить? Нет, ей такого счастья точно не нужно. С этого толку не будет. Ему вроде вообще семью нельзя заводить, как монаху.
В общем, он в движении, торопится к Ирке, хочет сказать что-то важное. Ловит он пулю или нет, я пока не понимаю, но лик его свиреп, словно послужил образцом для античной статуи Самсона, разрывающего львиную пасть. С видом недоуменного и грозного превосходства он замирает в полуобороте, так же как и товарищи Гурко, Грушницкий и Захарьин.
Их недоумение, впрочем не грозное, а высокомерное, поскольку их высотный эшелон, обычно гарантирует беззаботное неведение в отношении низовых социальных угроз.
Игорь самоотверженной гиперзвуковой ракетой летит за ниндзей-стрелком, а ниндзя-стрелок, соответственно летит от него.
Всё это видение длится лишь долю секунды а потом картина оживает и продолжает двигаться по генеральному вселенскому плану.
Я одним движением кладу Ирине руку на затылок и пригибая её, чтобы не разбить голову, вталкиваю на заднее сиденье автомобиля.
— Вперёд! — бросаю я Пашке и уже в следующий миг лечу по присыпанному свежим снегом тротуару за удаляющейся целью.
Стрелок начинает ускоряться. Причём, ускоряется нехило так! Он невысокий, поджарый и быстрый, гад. Со спины он напоминает терминатора, того, который из жидкого металла и пришёл всех замочить.
Игорь, естественно начинает отставать, на протезе особо не побегаешь. А мы с Пашкой гоним стрелка, как зайца по полю.
Слева от нас резко отъезжает с обочины голубая «копейка» и, ударив по газам, уносится вперёд.
— А-лю-лю-лю-лю! — весело орёт алкаш с бутылкой в руке.
Откуда такой красивый нарисовался… Выполз из мрака, когда люди уснули. Ух ты! Он размахивается и бросает бутылку вдогонку киллеру.
She' s a killer queen
Gunpowder, gelatine
Dynamite with a laser beam
Guaranteed to blow your mind
(Pa-pa-pa-pa) Anytime
Пардон за мой не знаю какой…
Не попадает, разумеется, бутылка хрустко разбивается, не пролетев и половины расстояния, и алкаш начинает орать какую-то непотребщину.
Твою мать, олимпиец хренов! Расстояние увеличивается. Убийца-неудачник! Третий раз задание заваливает. Без умения бегать такому никак нельзя… Сска! Бежит он реально круто. Не заяц, а гепард.
Впереди у «Метрополя» из тени и мрака, так же, как этот алкаш, появляется милицейский патруль.
Убивец заметив милицию, выскакивает на проезжую часть и лавируя между машинами, мчится в сторону Большого.
Раздаётся свисток, милицейская трель. Мы останавливаемся и переводим дух. Не слишком ли часто приходится бегать в последнее время? Алкаш орёт что-то дерзкое в адрес приближающихся блюстителей порядка, но им сейчас не до пьяницы.
Машин не слишком много, но дорога и не пустая. Раздаётся скрип тормозов, звуки клаксонов, крики из открытых окон. Патруль уверенно чешет за преступником, заходя ему с правого фланга.
— Пошли, — киваю я Пашке. — С левой стороны зайдём.
Мы выскакиваем на расквашенную жижу проезжей части. Клаксоны гудят сильнее, и нас тут же окатывает волной густого снежного крошева из-под колёс. Снова свисток, крики, мат, пи-пи-и-и!!!
Мы подбегаем к развёрнутой в обратном направлении «шестёрке», вставшей посреди дороги. Неожиданно ниндзя, бегущий впереди, останавливается. Он вообще отмороженный, похоже, просто встал и всё. Раздаётся скрип тормозов и прямо перед ним, буквально утыкаясь в него, тормозит старый «москвич». Водитель выскакивает из машины и начинает орать.
Но киллер на него даже на мгновенье не отвлекается. Он поворачивается в нашу сторону и резко поднимает руку.
— Ложись! — орёт Пашка мне прямо в ухо и тянет вниз.
Мы падаем в грязь и в то же мгновенье по багажнику «лады» барабанят четыре фасолины и затем сразу — в-ж-ж-у-а-а — они рикошетят, не пробивая металл и, превращаясь в шершней, улетают дальше.
Я осторожно выглядываю из-за багажника и вижу, как этот жидкометаллический терминатор, не оглядываясь и не глядя по сторонам, начинает двигаться в нашу сторону. Он выходит из-за «москвича» и, кажется, смотрит мне прямо в глаза.
— Отходим назад! — командует Пашка, хватая меня за руку. — Скорей, Бро! У него ещё три патрона!
Я начинаю подниматься, не выпуская ассасина из поля зрения и… И тут раздаётся глухой удар, и стрелок отлетает… Проезжающая мимо «буханка» сшибает его и отбрасывает на несколько метров, а сама идёт в занос, кружится и врубается в тачку, стоящую за нашей «шестёркой».
Я вскакиваю и бросаюсь к сбитому убийце. Менты тоже летят, приближаются к нему и в этот момент я замечаю голубую «копейку», ту самую, что отъехала от тротуара, когда мы побежали за стрелком. Понятно. Если бы машина осталась стоять на месте, мы бы подбежали ещё до того, как он впрыгнул бы в салон. Они хотели передвинуть место посадки чуть вперёд. Не вышло!
— Лейтенант!!! — ору я, перекрикивая весь проспект Маркса. — Машина! Это его машина! Номера!!! Перехват!!!
Парень оказывается смышлёным и понимает, что надо делать. Я приседаю рядом с телом. Пульс вроде есть.
— Быстро скорую! — ору я.
Начинаю шарить по карманам. Ничего. Вообще ноль. Всё пусто.
— Так, вы что творите! — хватает меня за плечо сержант. — Вы кто такой⁈
— Это дело КГБ! — негромко, но зловеще объясняю я. — У гостиницы в члена ЦК стреляли!
