Бегали загримированные аниматоры на ходулях, пели на эстраде приглашенные артисты, среди которых — сюрприз, мисс Грейнджер! — был и Крумб. Ну ни за что бы не сказала, что этому могучему бородатому парню меньше двадцати! Он Хагриду не сын, нет? Симпатичный. Я подмигнула Гидеону из–за плеча Долорес, замешкалась дожидаясь — вдруг ответит? Свита министра ушла без меня. И тут…
— Salut[51], Гермиона!
За моей спиной стоял Этьен.
Под ручку с Люсиль. Ну, разумеется.
От неожиданности я перешла на с детства знакомый язык (команды все в фехтовании отдаются на французском, любимая книжка — французская, ну и как–то само получилось выучить):
— Здравствуйте! Не ожидала вас тут увидеть! Какая неожиданность!
— У вас отличный французский, — удивленно–дружелюбно приподнял бровь он, с явным удовольствием переходя на родной язык. Люсиль скривилась.
— Я еще и на немецком со словарем читать могу, — улыбнулась я и тут же вспомнила — это уже было. Что ж такое? Почему он все время провоцирует меня на фразы «из той жизни»? Вот и сейчас явно тоже вспомнил. Вгляделся, нахмурившись, в черты лица, грустно улыбнулся:
— Рядом с вами у меня постоянно возникает дежа вю. Будто я уже слышал и эти слова, и этот тон.
— Психические расстройства необходимо лечить, — высказалась я в пику умильно–приторному выражению, появившемуся на лице Люсиль при этих словах.
Этьен расхохотался.
— Здрасьте, мстр Этьен, Гермион! Ну «Ведуньи» с Малфоями разговаривать скоро будут! Ты мне все уши волынщиком прожужжала, а теперь тебя нет! Быстро пошли, если тебе Гидеон все еще нравится! До свидания, мистер Этьен! — И ураган им. Г. Дж. Поттера уволок меня в сторону фантастических деревьев, в кронах которых располагались сказочные домики для бесед и вечернего чая (явно профессор Блэк тоже летние каникулы забыть не может). Я только махнула рукой на прощание. Услышав напоследок:
— «Мистер Этьен», ну надо же. А еще вчера, как они, наперегонки с ветром носился. Веришь, Люс…
Ничего хорошего я Люсиль в этот момент пожелать просто не могла. И думайте обо мне, что хотите.
***
Ребята из «Ведуний» оказались мегапозитивными и заводными. Мне уже исполнилось четырнадцать, Мертон (виолончелист) был на год меня старше — ему шел шестнадцатый, Гидеону и Орсино — семнадцать, основателям группы — чуть за двадцать. В общем, малолеткой я себя в той компании не чувствовала. А ребятам было приятно поговорить с кем–то, способным к общению, кому их крутизна не застит глаза. Диких поклонников и поклонниц отваживали строгие дяди в неярких — серых и темно–зеленых — мантиях. Мы катались, соревновались, фоткались. Они бегали за мной с волшебными молотками за предложение присоединить их к колдографическому зоопарку (пока Дюк колебался у клетки с Пушком, к нам раз сто подошли с просьбой сфотографироваться с «живыми «Ведуньями»).
Потом от нас откололись «старички». Взрослые парни решили, что набеседовались достаточно и можно уже пообщаться с поклонницами постарше меня. Затем, увлекшись стрельбой в найденном мной таки тире, я не заметила, как Гарри, Драко и большая часть музыкантов побежали кататься на «Гоблинские тележки». Со мной остались только Мертон, боящийся высоты, и Гидеон. Потом куда–то делся и Мертон.
Мы подошли к хрустальным замкам и радужной долине на закате — красиво, подходящее время, чтобы прокатиться по радуге. Я встала на уходящую вверх дорожку. Гидеон придержал меня за талию. И тут… на балкончике хрустального замка я увидела целующихся Люсиль и Этьена. Вечер был безнадежно испорчен. Я отстранилась от виолончелиста, а сойдя с радуги поспешила распрощаться. Пригласила его заглядывать в Хогвартс, ко мне в гости, ну и вообще, звонить, если вспомнит.
— Я вспомню. Знала бы ты, как устал от девчонок, пищащих, словно я мышь или котенок. Ты и сама приезжай с друзьями летом. У моей семьи есть дом на берегу, там волна хорошая. Я еще совой тебе напомню, так просто не скроешься.
— Хорошая волна — это серфинг? Я не умею. Да и ребята тоже, я думаю.
— Научу. Там если не загоняться, особо сложностей нет. Ну, до лета?
— До лета.
Мы пожали руки и разошлись в стороны. Он — искать своих, а я — бродить в одиночестве и, возможно, плакать. Жаль только, в этом парке почти не было подходящих аллей — народу набилось столько, что какое уж там одиночество?!
Я выбрела на набережную. Здесь дул холодный ветер, разгоняя парочки. Села на камень в позе Аленушки и только наладилась хорошенько пореветь, как оказалась в кругу внимания отца — он увидел мою печальную одинокую фигуру и испугался, что «чертовы рокеры» сделали мне что–то плохое.
— И где твои бестолковые дружки?! Я же им велел глаз не спускать!
— Они ни при чем. Там Этьен с Люсиль целуется, — я старалась держать себя в руках, но голос предательски дрожал.
— А я думал, летом ты по другой причине… Ну, все, все. Ну иди сюда! — Отец пересадил меня себе на колени, укутал полой своей мантии и я вдруг перехотела реветь.
— А мама где?
— Да, спелась с какой–то ведьмой на тему дизайна помещений. Это теперь до утра.
Так мы сидели на берегу, пока папа с кряхтением не признался, что у него затекла спина. И это я еще камень сделала мягким (то самое батутное заклинание).
Отправились гулять.
В тире из пневматики он «выбил» мне огромного зайца, который умел шевелить ушами и розовым носиком. А я, поражая цель из волшебной палочки красящим заклинанием, выиграла только утешительный приз.
Потом я опять болталась в свите Амбридж.
Проводив госпожу Министра, в шутку сказала Драко, что в противовес Долорес в Визенгамот нужно двигать его матушку.
Гарри нашел в толчее Гарри, потом они вдвоем нашли нас, потом мы побежали смотреть домики оборотней.
На рассвете я опять пришла в радужную долину. Поднялась в кафешку в хрустальном замке. Заказала себе горячий шоколад и свежую газету, сидела, ждала заказ, и смотрела на восходящее солнце. Минорное такое настроение. И тут сова скинула передо мной конверт с письмом. На автомате проверив его на злой умысел, я не поверила своим глазам — результат положительный.
Попросила официанта вызвать дядьку Рыжего — главу местной службы безопасности — и снова уставилась на конверт. Гермионе Грейнджер. Без адреса и имени отправителя. Что за дичь?
Прибежал взъерошенный маг (не все текло на открытии так плавно, как видели это гости. Были и провокации, и недоразумения, и попытки свести старые счеты, выставив это несчастным случаем на «Гоблинских тележках»), колданул что–то на письмо, принюхался и убежал. Потом быстро вернулся и забрал конверт с собой.
Обескураженная, я развернула газету и примерзла к хрустальному стульчику.
Фотография, где отец обнимает меня и усаживает себе на колени. Фотография, где мы с Гидеоном на радуге, где Гарри меня увидел и полез обниматься, отпихнув Драко (и лицо Дракона в ту же строку), я и Этьен. Причем видно, что я кокетничаю, а Люсиль не видно за плечом Этьена.
Блииин.
Ничего себе заявочки.
Камень–то в огород госпожи министра — типа вот какие девицы в свите. Но оплевали как бы меня. Никогда не любила политику!
Письмо оказалось первой ласточкой. Следом полетели целые стаи громовещателей, бомбочек с гноем бубонтюбера, чесоточным порошком и прочие радости жизни.
В Гарри проснулся зельевар–минер, и присланные ингредиенты он тщательно распаковывал, собирал и складировал. Попадались довольно редкие экземпляры. Некоторые даже запрещенные к продаже.
Громовещатели подрывать на подлете нас научил мистер Блэк. Теперь я, Драко и Гарри вели им счет, рисуя звездочки на манжете рубашек. Вел Гарри Поттер. Обалдеть просто, какая у парня реакция и меткость! Маугли завидовал — у него волшебной палочки пока еще не было.
В школу я вернулась только поздним вечером, когда устроители хоть как–то замяли скандал. Следующая газета должна будет выйти с опровержением. Но на завтрак мне мистер Малфой посоветовал не ходить.
С утра я уже была на восьмом этаже. Захватила все снимки, какие уже были — кроме нас троих никого на открытие не отпустили. Я робко возражала устроителям, что парк–то для детей, но мистер Малфой, снисходительно улыбаясь, пояснил, что открытие — мероприятие в некоторой мере чинное, его стоит все–таки проводить с минимумом галдящих детишек. А вот на каникулах, как раз из–за того, что не попали к началу, школьники изведут родителей и сделают аттракционам годовую выручку. Пришлось согласиться, что ничего я не понимаю в маркетинговых ходах.
На тренировке с удивлением увидела новые лица — две тихие светленькие девочки — Астория Гринграсс и Луна Лавгуд. Разумеется, соразмерить их силы и нагрузки никто не догадался (из моих друзей–мальчишек понять, что девочки вообще–то нежнее и капризнее должны быть, был способен только Драко, который вместе со мной отсутствовал. А девчонки и вообще не очень–то ласково встретили «конкуренток»).
