ехидно соскалился Ясюлюнец.
— Не смешно!
— А кто говорит о том? Лично я вполне серьёзно!
— Думай, бригадир! Моё дело маленькое!
— Типа — умный… самый?
— Нет, я ж — Ишак!
— Вообще-то ты прав…
— Всегда… — напомнил сокурсник… про свои оценки за последний семестр — и не только, а за два предыдущих курса.
— Валяй… — уступил ему Варвар. — Только дурака — не вздумай!
— Ага, я мигом, аки ветер…
— Типа — одна нога тут, другая там… у людоедов… — снова выставил напоказ свои зубы Ясюлюнец, проветривая их.
Ишак едва стерпел, заскрежетав своими.
— Один вали…
Пришлось согласиться. Всё лучше в лагере бить баклуши, чем тут их, работая с топором. А труд не для него — не обезьяна, чтобы облагораживать себя им. Пускай иные приматы примитивами пашут на него.
Ишак улыбнулся довольно про себя и снова пошёл проторенной дорожкой за кусты. Топор пришлось оставить, но Варвар выделил ему кол — напутствовал.
— На всё про всё — пять минут!
— Десять в одну сторону и… короче — полчаса! Пока уговорю кого надо, а затем пригоню на штрафные работы…
— Время — и пошло… — напомнил Варвар, запустив секундомер на ручных электронных часах.
— А чтоб тя, Варвара… — пробурчал про себя Ишак, скрываясь из виду бригады лесоповала.
— Перекур пять минут…
Кислый ещё больше сморщился. Сигареты закончились. Так что шутка была в тему. Благо хоть краткосрочный отдых. А то сокурсники Варвара выбились из сил — на них не было лица, и работали в поте, аки тягловые лошади, а толком, по его мнению, и не начинали лес валить.
Бревен лежало всего ничего, и заострённые уже с одной стороны для облегчения веса. Итого десяток. На шесть-семь метров забора. И пахали всего час. С такой скоростью им пахать и пахать от рассвета до зари не один день, а неделю, чтобы опоясать бараки по периметру вдоль рва. Но и там работа не кипела, а скорее чахла и затухала. Хотя искры летели, и не из-под лопаты Вежновца, а тех, кого он припахал, сговорившись с преподами.
И новая напасть — нет, не в лице дикарей, а дровосека.
— Ишак! Тебя, каким ветром сюда занесло? Не рано ли? — насторожился Паша.
— Ты много на себя не бери, да! Как староста — в прошлой жизни, а в этой им за полицая — Фашист, что нынче Варвар! Он и послал меня к вам!
— А дальше не мог…
— Короче — нужны люди таскать брёвна на частокол…
Те, кто рыли ров, расширяя его края и углубляя, застонали — почти все разом, побросав лопаты с вёдрами.
— О, а вот и желающие… — пособил Ишак Паштету в работе.
Изо рва снова донеслись стуки лопат и звон вёдер — в некоторые нагружали камни, выкапываемые из земли. Их было решено складировать внутри лагеря и в дальнейшем использовать либо как укрепительный материал для частокола и рва со стороны лагеря, либо в качестве метательного оружия против дикарей. Всё зависело от их количества да размера. И потом по необходимости можно было даже каменное основание стены соорудить, если измазать глиной. А добрались и до неё. Поэтому работа шла медленно и тяжело.
— Давай мужиков! Землю и бабы способны рыть! А их у нас в избытке!
— Слышь ты, Ишак… — выдали некоторые из них. — Больше к нам можешь не подваливать, а в барак ночью неча и заходить!
Они пообещали отходить его, если сунется, а нос покажет на пороге. Помои на голову точно обеспечены. Но его кто и интересовал из противоположного пола — Ворона. Он на неё глаз положил, а она на него то, чем и кичился Ишак, как мужик.
Чёрт присоединился к старосте с дровосеком — заключил:
— Да-да, Саковец прав, Паша. Без забора с частоколом нам никуда. Надо ему дать…
— Хорошенько!
— … людей. Отбери покрепче парней и дуй с ними, а я тут подежурю вместо тебя.
Тот ещё бабник, а не одной юбки не пропустит. Едва ли под тридцать лет было ему, поскольку аналогичная чрезмерная любовь к спиртному состарила его на косой десяток лет вперёд.
Спорить было бессмысленно — это Вежновец и сам понимал: частоколу быть, иначе им не жить. День выиграли у людоедов — за счастье, а если два — им несчастье.
— Мужики…
Таковых не нашлось в ответ. Они не спешили подавать голоса.
— Баста! Арбайтен капут! Цурюк на…
Дальше мог не говорить, а и переводить не требовалось. Поворчав, парни из параллельной группы уступили. Сами всё прекрасно понимали, как и то: никто за них горбатиться не станет. А девок рвать нехорошо — их драть надо… иным образом. Это и пообещали им сегодняшней ночью — так что не отвертятся. Придётся платить по счетам. Иначе огородят свой собственный мужской барак и обособятся.
Дело едва не дошло до ругани. Работать явно никто не хотел, а с непривычки быстро выбивались из сил. Да и без еды никуда. Голод начинал одолевать. Водой пустой желудок не обманешь.
Лагерь остался, по сути, без прикрытия, поскольку Молдова с Лабухом ни в счёт, как и Чёрт. Толку от них. Один под парами, другой до сих пор отходил от того, что пыталось пожрать его, да чудом выжил и вышел из него. А третий…
Третий предложил сгонять в лес по ягоды-грибы. Жрать-то чё-то надо было, а хотелось, как из пушки. Но при упоминании дебрей, Молдову начало трясти. Пришлось вылечить. Лабух влепил ему подзатыльник и… как говориться: клин клином вышибают.
— Я те русским языком говорю, гастарбайтер, айда со мной по ягоды-грибы. Может повезёт и найдём такие от которых штырит и колбасит!
—
