Шикарная погоня.
От возникающих в мозгу дурацких картин меня отвлекает принцесса. Пока я воображал не пойми что, их разговор с жрецом закончился. И теперь она идет ко мне. Странное у нее выражение лица. Взволнованное, но жалостливо. И охрана остается на месте.
— Игорь, — девушка подходит и заглядывает мне в глаза с какой-то тоской. — Ну что же ты мне сразу все не рассказал?
Боги, да что там ей наговорил жрец? Такое чувство, что она меня жалеет. Что рассказал? Судя по нежному тону, меня там демоны чуть ли не сношали и таким образом я хаосом заразился. Кстати, а это возможно? Тьфу.
— Этот вопрос могу вернуть. Ты тоже не спешила рассказать мне о плане, в котором я участвую.
Вряд ли она купилась бы на такую явную манипуляцию в любой другой раз. Но слова Нармера вызывали у Разумовской какую-то бесконтрольную озабоченность моей несчастной судьбой.
— Извини меня пожалуйста. Я боялась, что ты откажешься. Все откладывала наш разговор. Знаю, я была не права.
Так, а вот это уже пугает. Вылавливаю взглядом жреца, собравшегося уходить. Он словно ждет, когда я посмотрю в его сторону. Этот гад мне подмигивает и показывает большой палец. После чего довольно улыбается и уходит.
Сука, ты чего ей наплел? Мать его, сейчас бы догнать и выбить из него информацию. Еле удерживаюсь, чтобы не сбежать вслед за этим фантазером.
— Оля, — я от шока фамильярничаю и беру принцессу за руки, чтобы избежать искушения драпануть. — Я тебе признателен за эти слова. Давай оставим в прошлом все недоговорки. И поговорим о будущем.
Разумовская пылко кивает и продолжает заискивающе смотреть мне в глаза. Ну и как вот теперь мне свои условия озвучивать? Это же как олененка по носу щелкнуть.
— Да, Игорь, конечно, — подливает она масла в огонь. — Нас прервали, когда мы обсуждали наше соглашение. Чем я могу тебе помочь?
Лять. То ли ее встряхнуть, то ли поцеловать. Может отойдет… К сожалению, оба варианта мне недоступны. Многовато свидетелей, пусть близко к нам никто и не подходит. Но вот та компания, стоящая на ступенях у входа, наблюдает очень внимательно.
Ааа, к демонам все. У меня есть вопрос, который нужно решить. Я в любом случае собирался вытрясти из этой ситуации по максимуму. Разумовская очнется и все вернется в норму. Норму приоритетов империи и императорских особ. А я опять останусь с грамотой.
— Мне нужен артефакт, позволяющий ментальную связь, — выдавливаю я из себя первый пункт.
Моя просьба немного ее отрезвляет. По-крайней мере выражение меняется на задумчивое, в глазах появляется сомнение.
— Объяснишь зачем он тебе нужен? — настороженно спрашивает девушка, но неуверенность в голосе выдает, что это скорее просьба.
— Мне нужна связь с моей семьей. Быстрая и надежная. Это действительно важно, иначе я бы не просил.
— Но мы далеко… Ах, да, для тебя это не проблема. Да и сам артефакт усиливающий. Это не так просто организовать, Игорь. Но я выполню твою просьбу. Для меня сделают исключение, но…
— Я буду пользоваться им только для связи с семьей. Ну или в самых экстренных случаях, — все таки оговариваю я.
— Хорошо, завтра я добуду тебе артефакт, — охотно соглашается она и мило улыбается. — Что-то еще?
Нет, ну невозможно сейчас с ней разговаривать.
— Да, но позже. А где Каритские? — перевожу я тему.
Ни одной из рыжих голов я так и не увидел. Ни в доме, ни в парке. Возможно, не прийти на свой же день рождения вполне в духе бесшабашных весельчаков.
— Ах, они отправились домой, принимать поздравления от семьи. Ректор чудесным образом дал им разрешение на время покинуть остров. Но они должны скоро вернуться…
***
Каритские возвращаются нескоро. А ровно к моменту, когда фонтаны заправляют в пятый раз. И все их гости приходят в такое благодушное настроение, что некоторые уединяются по кустам. В том числе и княжна Свердловская, обретшая новую любовь.
Разумовская, уделив мне и без того неприлично много времени, порхает между компаниями, не забывая посылать персональные улыбки в мой адрес.
Появление Саши и Илены происходит очень помпезно. Они подплывают прямо к императорскому корпусу во вспышках фейерверка. Темная вода окрашивается всеми цветами радуги, откуда-то трубят горны и брат с сестрой сходят на землю с пафосом не меньшим, чем императорская чета.
Объятия, поздравления и последующая пирушка и меня уносят в состояние эйфории. Ну или в воздухе витает что-то магическое. Потому что на батуте мы прыгаем кабанами, но с истинно детским восторгом.
К середине ночи весь светский лоск окончательно сдувает и гости резвятся, носясь по парку с веселыми визгами. От формы остаются лишь жизненно необходимые предметы одежды. Да и те расстегнуты, подвернуты и приведены в состояние, от которых завтра у прачек будет коллективный припадок.
Исполняя мое самое заветное желание, нам подают шашлык. И мы уплетаем его голыми руками, хохоча и запивая горьким шампанским. И даже в танцы, устроенные прямо на траве лужайки, меня увлекает Илена, напрочь проигнорировав слабое сопротивление.
— Ты слишком серьезный! — заливисто смеется бестия и тянет меня в самый центр, закручивая в какой-то сумасшедшей польке.
Обмен партнерами происходит постоянно и в итоге я перестаю соображать, чью талию я сжимаю в руках и чье поцелуи в щеку получаю. И даже огоньки в небе пляшут вместе с нами, поддерживая энергичный ритм.
Где-то там, в безумии этой ночи, я теряю обувь. Потому что в какой-то момент все решают танцевать босиком. А потом, разгоряченные и счастливые, забывают об этом.
На эти несколько часов обо всем забываю и я. Демоны, хаос, заговоры, угрозы и даже боги уходят на задний план. Только музыка, смех, объятия, счастливые улыбки и шорохи в укромных уголках. Ну и конечно потрясающая еда и легкое игристое, которое лишь слегка ударяет в голову. В самый раз, чтобы расслабиться и не страдать потом.
Гуляния, наверняка, идут до самого рассвета. Я покидаю этот праздник жизни среди ночи. В тот самый момент, когда начинает чувствоваться легкая усталость и чуть отпускает веселье. Щеки болят от смеха, ноги гудят от танцев. В самый раз, чтобы запомнить весь кайф. Еще и выспаться.
Видят боги, если бы сейчас на меня напал хоть Высший, даже убивать бы не стал.
Но на меня никто не нападает и не подстерегает. Я иду босой, растрепанный, в состоянии безмятежности и сытости. Оставляю грязные отпечатки на белом мраморе пола. И все таки захожу в душ, думая о белоснежной простыне. Прачки и без того взбесятся.
Горячий душ расслабляет ноющие мышцы,
