С островной надстройки авианосца «наверх» — комэскам ушли необходимые установки и распоряжения. А те уже сами обговорено распределили свои силы на перехват и отражение налёта.
Часть истребителей, задействованных в непосредственном воздушном патруле, офицер радионаведения отправил выяснить про «неопознанных» с пеленга 180. Шестёрка «Яков» поползла на потолок.
* * *
Наводимые на цель удалённым транслятором (умело пользуясь своей тихоходностью «Суордфиш» продолжал удачно прятаться в облаках) торпедоносцы 236-й эскадрильи Берегового командования «Beaufkjhtep» задолго начали уходить на малые и сверхмалые высоты, на время частично «выпав» с радаров.
Для высланных на перехват советских истребителей это уже не имело значения. Суммарная скорость летящих навстречу самолётов составляла почти тысячу километров в час… Через три минуты противники уже видели друг друга.
Пилоты торпедоносцев выходили в атаку «свободным строем», если можно так выразиться: поодиночке, мало кто парами, фронтально несвязно. Это могло создать проблему для обороняющихся кораблей из-за разнящихся курсовых направлений атаки.
Проблема для советских лётчиков — отыскать всех, никого не пропустить. Им надо было уложиться в минимумы трёх-четырёх минут — столько торпедоносцам лететь до рубежа сброса. «Аэрокобры» и «Киттихауки» атаковали сходу.
Выше, позади…
Из-за разности в крейсерских скоростях бомбардировщики заметно отставали от волны торпедоносцев.
Поднявшиеся на потолок в пять с половиной тысяч «Яки» застали их в чётком строю стандартных V-клиньев по три самолёта — девять тяжёлых четырёхмоторных британских бомбовоза. Характеристики их были известны. Достоинства, как, в целом, и слабые места. Тактику, имея запас времени-дистанции, советские лётчики выбрали оптимально простую: нападать на крайних, выверено и методично выбивая двигатели, стараясь зацепить сразу два на одной плоскости, после чего гружёные машины гарантировано начинали отставать от группы, теряя высоту, либо вовсе избавляться от бомб, разворачиваться на отход. Необязательно было рвать жилы, непременно валя этих англичан, достаточно было сорвать налёт. А там уж как сложиться… — одиночных подранков догрызать «ведомым» на подхватите.
Британцы с упорством (или упрямством), даже задымив повреждениями, держались высоты и курса, полосуя небо длинными очередями с турельных точек, В обороне у 'Лан касте ров пулемёты винтовочного калибра, через две на третью в лентах зажигательные пули. Против −20-миллиметровые пушечные в паре с 12,7-мм.
Их дожимали.
«Бофайтеры» были самыми скоростными самолётами этого класса. Приняв первый удар на пересечных курсах, те из них кто пережил атаку слёту, успевали немало промчать вперёд.
Истребителям-перехватчикам: выполнить боевой разворот, визуально — выбор цели, полный газ, догнать, наплевав на оплёвывающуюся в один малокалиберный ствол оборонительную точку, поймать в перекрестье, стрельба из всего бортового — успеть! Ибо всё уже в самой ближней зоне, уже кудлатит — там-тут — разрывами корабельных зенитных батарей… а разящая шрапнель не выбирает — свой ты, чужой…
У британских пилотов всё на глазах: вот безнадёжно горит исклёванный истребителями лидер командира флайта, вот прямым попаданием зенитного снаряда рушится в воду другой «Торбо»*. Штурвал скачет из рук, винты едва ли не взбивают пену с гребней волн, машину трясёт дробью пулевых, дыра в плоскости от прошившего навылет 20-миллиметрового, висящий на хвосте остроносый Р-39**, задний стрелок уже замолк.
Не выдерживали, спуская торпеду с заведомо нереализуемой дистанции, резким отворотом уходили. Лишь три «Бофайтера» успели пробиться на более приемлемую прямую! «Лоботомированные» приказом — поразить цель во что бы то ни стало, обречённые выдерживать на конечном участке строгий курс, они попадали под бешеный зенитный огонь, расплачиваясь живучестью машин, расплачиваясь жизнями. Сбросив.
Часть этой платы взяла бортовая АК-725. Не без греха. Торпеды уже пошли, выбрав «жертвой» подвернувшийся из того, что ближе — «Чапаев».
На 30-узловом ходу авианосец уклонился.
Плюс ПКР — на подстраховке, на пределе с тридцати кабельтовых разрядил завесу из РБУ.
* ТогЬеаи — неофициальное название «Бофайтера» в торпедоносном варианте.
** Bell Р-39 «Airacobra».
* * *
— По ходу, при отражении торпов мы сбили «Аэрокобру». Или две.
— Сигнальщики доложили? — Скопин обернулся…
— Нет. Летуны в эфире болтают. И в выражениях не сдерживаются, — старпом был спокоен, пожав плечами. А вот кэп зацепился! Они тут, настроившись на «самолётную частоту», игнорируя экспрессивные возгласы ведущих бой лётчиков, честно пытались отогнать их от своего зенитного огня. Да куда там…
— Мы что ль одни палили⁈ Ав* первый начал лупить как в белый свет, мы лишь следовали в кильватере. В конце концов…
В сердцах не договорил, а помощник в пояснениях не нуждался: если с «Чапаева» открыли зенитный огонь, тем более в зоне ближней ПВО, воздушный диспетчер должен был отдать в эфире приказ истребителям прервать атаку.
Снова пожал плечами, добавив:
— Лётчик не спасся.
* Здесь имеется в виду принятое на флоте сокращение авианосца — АВ. Но Скопин «глотанул» аббревиатуру по собачьи — ав.
* * *
Это было ещё не всё…
Три бомбардировщика 517-эскадрильи RAR проследовавших другим маршрутом. С пеленга 180. Состоял ли замысел того инициативного фл а инг-офицера в том, чтобы зайти на корабли эскадры с юго-восточного направления, со стороны Кольского полуострова, хотя бы краем, выдав себя за береговой патруль русских? Возможно. Во всяком случае, отставая от графика основной ударной группы, эти смогут подобраться к цели.
Они выбрали верно, экипажи этих «Ланкастеров», высмотрев со своей высоты линкор и линейный крейсер, заходя грамотным курсом на ветер, чтобы штурман-бомбардирам свести табличные расчёты по ветровому сносу бомб.
Шестёрка «Яков», взбираясь на эшелон, наткнулась на то, что наткнулась, ещё издалека опытным пилотским взглядом определив: «Четырёхмоторные, двухкилевые в хвосте… не наши»! Передав на КП. По какой-то причине радносообщение не прошло.
Ближе… бомбёры то и дело влетают в дымку, всё ещё не распознанные. Они явно форсировали, за ними, признаком обогащённой смеси, из патрубков постреливало сизыми струйками.
— Внимание! — предупредил своих командир боевого патруля, — четыре движка, два киля, возможно «Либерейтор».
Предупреждение имело основание: американская машина хорошо защищена — десять крупнокалиберных пулемётов.
И только достаточно приблизившись, они распознали «коренных» британцев. Выдав в эфир: «Ланкастеры»! Атакуем'!
Эту передачу внизу приняли.
* * *
Мерцающий зеленоватой подсветкой выносной индикатор кругового обзора и целеуказания на командирском мостике давал вполне читаемое представление — кто есть кто: жирные метки тяжёлых бомбардировщиков просились на отстрел. Их и сопровождали, как положено, соответствующими зенитными средствами. Боевые расчёты только ждали команды. Надо было лишь отогнать истребители, чтоб не сбить своих же, однако… На крейсере «Москва» авиационные частоты слушали, вот только вмешиваться напрямую в работу управления авиацией не имели права. Это внесло бы путаницу.
— Успеют? Большой четырёхмоторный завалить дело не быстрое, — услышал Скопин переговаривающихся за спиной офицеров.
— Если мы ударим из АК, поражающим разлётом на радиовзрывателях выкосим всех подряд. А вот ЗУРами…
— Которых осталось мало….
— Которых осталось достаточно, — не выдержав, вклинился кэп, — но будь я проклят, один-два истребителя не стоят того, если какой-то из кораблей припечатает бомбой.
— Особенно нас, — поддержал старпом.
— Угроза для нас неочевидна. Их цель — линейные. А Левченко молчит.
Скопин особо не переживал. Горизонтальное бомбометание с большой высоты по маневрирующей цели {а «Союз» уже дал ход вроде как до среднего), тем паче в условиях противодействия воздушного патруля, имеет пренебрежительно низкие шансы на результативность. Здесь показателен опыт американцев на Тихом океане. Насколько он помнил из военной хроники, их «Летающие крепости» Б-17 уж сколько не сыпали бомб, случаи попаданий по японским кораблям единичны. Можно сказать, случайным образом.
