городах все умеют читать, писать и имеют общее образование. И при этом эти люди всё не интеллигенты, они также вкалывают, но на заводах, а не в поле. И никто их интеллигентами не называет. Я такой же безродный, у меня свой номер вместо фамилии.
– Не знаю о чём вы, но Костя правду говорит! Саша, привет! – я ещё присесть не успел, переваривал поток мыслей своих сослуживцев, а тут уже Алёна появилась, в руках у неё был ящик. – Военная почта на этом участке фронта работает куда лучше!
– Мужики, отправляемся в наш блиндаж на выполнении боевой задачи! – тут же на офицерский манер объявил Миша, но после поправился. – Мужики и наша прекрасная фрейлина.
– Ого, аж фрейлина? – с улыбкой произнесла Алёна, входя в блиндаж первой. – Словарные запас у вас растёт не по дням, а по часам. И места тут в блиндаже много. Помнится ещё недавно просто два на один метр дыру рыли, да в ней и спали. Глядишь к концу войны и бетонные укрепления делать начнут.
Завалившись небольшой толпой внутрь, мы расселись вокруг столика, который находился по центру. Я, Ваня, Костя, Миша, Алёна, пять человек. Да, было тесно, кто-то даже сел на пол, но зато никто не в обиде. Всё же это блиндаж.
– Вуаля, – Алёна открыла крышку посылки, после чего все замерли.
– Обалдеть… орехи, печенье, пряники…
– Консервы…
– Фляга с вином?
– Конфеты, ещё и сухофрукты?
– А это что? Мать его, это руническая упаковка.
– Ты чья дочка, Алён? – прямо спросил Миша, начав медленно снимать фуражку.
– Ха-ха-ха, нет, я из крестьянской семьи, – с улыбкой ответила Алёна. – А этот от сестры моей. Она в городе работает, очень обо мне переживает. Не хотела, чтобы я на фронт ехала.
– Так, мужики, это нужно чем-то крыть, – тут же объявил Ваня и полез в заначку под койкой. – Захожу с козырей, копчённая свинина. Ещё масло и овощная консерва.
– Нихрена себе! Ваня, ну ты жук! – тут же заявил Миша. – А когда мы награды отмывали…
– Да ты свои награды каждый день отмываешь! А потом за Царя, за Веру, за Отечество! А это на особый случай.
– Награды и есть особый случай…
– У тебя награды уже не особый случай, вся грудь ими увешана.
– Ну ладно, у меня тоже что-то есть… кофейные таблетки. Это немного, но это честно отвоеванное у немца кофе.
– Так, мужики, а у меня есть… сухари, галеты и перец с солью, – неожиданно объявил Костя, достав всего в каких-то нереальных количествах. – В карты выиграл.
– Саня, у неё в рунической упаковке походу мороженное, – пояснил Миша, хлопнув меня по плечу. – На тебя последняя надежда.
– Э-э-э… у меня есть… – я впал в ступор, но вдруг меня осенило. – Заначек у меня нет, но зато есть идея! Сейчас сгоняю в полевую кухню, там возьмём ещё мяса, да супа и нормально посидим. Миша, ты со мной давай тоже, у тебя вся в грудь в медалях, меня вроде тоже неплохо так знают. Устроим небольшой пир.
– Да ладно, ребят, чего вы? – опешила Алёна, не ожидая такой реакции. – Я же сама всё равно не съем всё, да и сладкое не люблю. Просто поделилась, не нужно…
Но было поздно. Русский солдат не видит препятствий, перед ним только цель. Ваня с Костей тоже переглянулись, после чего отправились по душу должников или просто по бартеру обменивать махорку. А то фляга вина на четыре рыла и миловидное личико… в общем сестра Алёны явно рассчитывала посылку на одного человека, при чём на девушку.
– Короче, Саня, я влетаю с двух к нашей кухарке и комплементом вывожу её из строя. Я ей нравлюсь, это факт. Пока ей зубы заговариваю ты тыришь хлеб.
– Нет, Миша, нахрен нам хлеб не сдался. У неё, бляха, там лакомства видел какие? Да такое офицеры не все жрут. Мороженное мать его. В рунической обёртке! Сколько оно стоит?
– Ой, Саш, не надо таких вопросов задавать. Аж сердце прихватывает. Её сестра явно в академии магической работает техномагом.
– Поэтому мы идём в офицерскую полевую кухню.
– Ух бляха, ты ещё хуже сделал. Ты понимаешь, что там за воровство у офицеров…
– Мы сами в каком-то смысле можно сказать офицеры. Я же поручик, три звезды. До капитана недалеко.
– Я лично прапорщик, нижний чин.
– Зато медалей сколько!
Как вдруг двигаясь по траншее я остановился, ведь почувствовал чужой взгляд, после чего развернулся и увидел бегущего ко мне солдата.
– Саш, – пытаясь отдышаться обратился ко мне солдат, тоже из нашей роты, но имени его я не запомнил. – Там это… херня какая-то происходит…
– Отдышись, а затем дай конкретику.
– Смоленко что-то разошёлся, орёт и требует Кристину кого-то жрать. Жуть полная, там все солдаты, мягко говоря, в шоке…
– Бляха, где?!
– У блиндажа Оболенского. Пленных ещё вывели, хотят походу магические опыты какие-то ставить… я не знаю, но… Смоленко что-то понесло… Ну и я, подумал, что тебе это… надо знать…
– Спасибо, – бросил я, после чего направился уже к другой, более важной чем жратва цели.
Миша также последовал за мной. Через буквально пару минут мы добрались до блиндажа Оболенского, а там, над траншеями, уже во всю орал Смоленко, гордо шествуя между поставленных на колени пленных немецких и австрийских солдат.
За всем наблюдали случайные солдаты, которые были не против посмотреть за расстрелом врагов. Также за происходящим следил и Оболенский, рядом с ним стоял адъютант, записывающий каждое слово, каждое действие. Интерес к эксперименту проявили и другие офицеры.
Кристина же стояла в шоке, не зная, что ей делать. Кажется, она воспользовалась моим советом и просто молчала.
– НУ?! Вот свежее мясо, делай с ними что хочешь! Они пленные, скот, их жизнь ничего не стоит! – орал Смоленко, после чего ещё и пистолет достал, выстрелив в плечо одному из пленных. – Они мусор, который стоило бы убить ещё раньше! Используй их, стань сильнее! Чего стоишь?! Считай это приказом! ПОГЛОТИ ИХ!!!
– Ваше превосходительство, как это понимать?! – в сердцах воскликнул наивный Миша, обращаясь к Оболенскому. – Это же не по чести!
Удивлённый Оболенский уже повернулся, брови поползли вверх у других
